Кстати, о Родригах, даже почти Позах.

Не так давно наткнулась на записи haute-contre с солнечным голосом и гитариста в одном лице, которого зовут, тарам-пам-пам, Родриго дель Позо. Прикольно то, что в его дискографии есть альбом "Music for Philip of Spain and His Four Wives", с музыкой времен как раз _того_самого_ Филиппа Второго. %) К счастью, на этом пересечения заканчиваются, а в связи с его пением ассоциативно вспоминается скорее "На крыльях Крестовой войны" Чикиной. 

То, до чего можно легко дотянуться через яндекс и файлообменники, очень здорово. Большей частью это записи в сотрудничестве с коллективом, носящим просто очешуительно классное название "Charivari Agréable". Мне особенно хорош показался "Sacred Songs of Sorrow", диск с христианскими плачами.

Печальная песнь про дуб на старинный народный испанский текст.

Ария Человечества в воплощении Марии Магдалины (и так бывает) из оратории "La vita nella morte" Антонио Драги.

Те самые испанские песни 16 века.
+2

Плачи. Среди них одна из самых запоминающихся интерпретаций "Ach, daß ich Wassers g'nug hätte", что я слышала.
+2

Вчера я слышала, как Андреас Шолль поет Баха в консерватории.

Еще в прошлом году, связанная невозможностью - по разным причинам - выбраться из этой страны, думала, что могу вообще никогда не услышать его пение не в записи. Дичайше внезапно было, что Москва появилась в его расписании.

В программе два инструментальных произведения (Телеман, увертюра-сюита TWV 55:e4, и Гендель, кончерто гроссо HWV 324), по одному на отделение, и сильнейшее сочетание 170 и 82 кантат Баха. Если есть интерес, один чудный человек делится записью. Еще можно полностью, вместе с комментариями и беседой с дирижером, послушать радиотрансляцию в архиве Moskva.fm так или вот так. Не знаю, правда, что там слышно: боюсь открывать. 

Программа составлена умно (в отличие от программки, в которой она шиворот-навыворот), произведения друг друга поддерживают. Переход от местами даже танцевального Телемана к утверждающей заполненность грехом и отдаленность от Бога земного мира 170-й кантате, и далее, через болезненный концерт Генделя, к логически все завершающей и примиряющей со смертью 82-й. 

Не могу охарактеризовать эти кантаты иначе как просто sacred music. Но это sacred music в предельном смысле, она не кончается рефлексией вины, обретением страдания и спасения через смерть Христа, она идет дальше, туда где перед страданием и любовью жизнь становится только тем, что до смерти. А в жизни не остается ничего желанного, земной мир достоин лишь горькой печали. Это даже не смирение со смертью - это принятие смерти как Бога, как последней и вечной радости, которое возможно только с концом всего профанного и растворением в том, что выше. И знаете, на этом концерте оно - случилось. До сих пор (вернее, теперь даже больше, чем прежде) не знаю, как можно и кем надо быть, чтобы это петь.

Г-н Шолль замечателен тем, что перед его бытием человеком прочее теряет важность. Он есть a human being, и это куда больше, чем остальное, что можно о нем сказать.

Не стану излагать ничего про техническую сторону вопроса и в частностях обсуждать интерпретацию. Может быть, я когда-нибудь морально созрею для такой расчлененки, но не быстро. Уверена, в скором времени интернет будет полон рассказов о том, как его было/не было слышно, что там с нижней частью диапазона, все ли жуткие бесконечные баховские фразы прозвучали должным образом и насколько с ним сыгрался оркестр. Единственное, пожалуй: его голос, изменения тембра которого (не в лучшую, увы, сторону) запись с каждым годом проявляет все жестче, так что порой становится страшно, в зале лился гладко; в нем было слышно то блестяще-завораживающее, за что иные готовы внимать "хоть алфавиту", будь тот им спет. И он еще вполне мог нарисовать безграничное небо нотой ре второй октавы.

Бисы дополнили блаженную жажду единения с Богом концентрированным страданием и покаянием. После "Agnus Dei" из си-минорной мессы казалось, что дно (или - наоборот?) достигнуто, дальше некуда. Но потом была "Erbarme dich, mein Gott" из "Страстей по Матфею" (подумалось, они убить всех хотят), и возможность мелкобуржуазного осмысления в количественных категориях отпала. Не знаю, как рассказать, что там происходило, ибо много врезавшегося в память, но так, в лоб, не сформулируешь, что именно сделано. Подходящих категорий нет.

Имхо, это все как ключи к христианскому миру. Или карта. Первая боль осознания возможности _такого_ спасения стала неотъемлемым страданием-пониманием, что _только_так_ оно и возможно. Отчаяния и ужаса человечества перед собой, которыми страшны иные сочинения XX столетия, еще нет. Все более лично, более безвременно. И есть предельность - как доведение логического построения до конца. 

У концерта был информационный повод: он приурочен к 330-летию со дня рождения И.С. Баха. Мне сложно придумать лучший способ отдать дань памяти, чем исполнение именно этой, уводящей от жизни музыки.

"Александр" Генделя: ни в жисть непонятно, к чему были все эти метания и страдания, но сколько чудесной музыки.)

В старой записи, где дирижировал Кёйкен, женские партии отданы очень легким голосам, и каковы бы ни были страсти-интриги, все звучит наивно, хрупко и по-девичьи. Собственно, этим она мне симпатичнее того, что было записано позднее. Лизауру у Карины Говен, например, судя по вьедливой манере и концентрации яда, впору бояться: она точно _опасная_женщина_.  :)

Этих двух "Александров", Кёйкена и Петру, сравнительно послушать - явственно проявляется, как разительно отличаются подходы к музыке и к пению вообще. Записи старинной музыки, сделанные в середине прошлого века, наверное, не похожи на современные примерно в той же степени (если опустить, в какую сторону не похожи).

А это как раз из версии Кёйкена. Убийственная ария Лизауры, которую обижает, что Александр Македонский ведет себя, как флюгер. 

Сдала предпоследний экзамен.

Посмотрела кино про Вертера с Кауфманом, от 10 года.

Выстроилось. 

T_______T 

Первые два акта даже записывала в блокнот про иное внезапное.

Четвертый акт владела собой только потому, что иначе пришлось бы нажать на стоп.

Что-то в последнее время у меня шутки кончаются прилетом бумеранга по мозгам.

Ария Шарлотты из третьего акта.
Виктория де Лос Анхелес, оркестр Парижа, дирижирует Жорж Претр.

Проблемы в моем восприятии "Вертера" вписываются в схему работающего когнитивного искажения. Такого, вполне очевидного, связанного с противопоставлением чувственности и разума.

Были исследования, показывающие, что чем менее существо, по мнению людей, способно к абстрактному познанию, тем более оно им кажется способным испытывать эмоции. То есть, либо ты разумен и способен действовать, либо ты телесен, чувствителен и эмоционален. А если ты разумен, ты предугадываешь результаты своих действий и соотносишь их с тем, как надо, то есть, отвечаешь за себя. Согласно другому исследованию, люди, обладая о другом человеке информацией, связанной исключительно с его телесностью, будут приписывать ему меньшую ответственность за проступок, чем, например, человеку, о котором они знают только то, какими приемами он пользуется при запоминании. Либо ты разумный и отвечаешь за себя, либо ни то, ни другое, но зато какие чувства!..

Есть и другие факторы, конечно. Например, насколько действия кажутся намеренными, были ли вынуждающие обстоятельства, последовало ли "воздаяние по заслугам", кому в описываемой ситуации я сопереживаю, и т.п. 

Либретто "Вертера" мне делает больно. Человек влюбился и с самого вечера первого признания пугал несчастную девушку обвинениями и угрозами покончить с жизнью, совершил над ней действия насильственного характера и был отправлен вон. Дабы прекратить свои терзания, выстрелил в себя, дождался того, что она взяла на себя ответственность за его чувства и действия и признала себя виноватой. А потом еще перед смертью принял прощение и заявил, что чувствует то, что он сделал, искупленным. Нублин. Чудесно.

А что делает, чтобы далеко не ходить, дон Карлос, инфант испанский? Вместо того, чтобы просто попросить помощи Елизаветы в получении у отца разрешения уехать во Фландрию, попрекает ее холодным обращением, устраивает сцену с обмороком, признанием и заявлением, что ему плевать, разверзнется ли у него под ногами земля. После принимает записку от Эболи за записку Елизаветы, радостно и неосторожно спешит на свидание, отчего огребает проблем и страдает. Потом он делает глупости, пытается поднять оружие против отца и совершенно не следует завету Позы не говорить отцу о его самопожертвовании. Но в конце и он, и Елизавета таки смиряются с долгом.

Чья история больше похожа на историю тенора?) 

Сцены Карлоса и его предательство по отношению к Позе мне такой жутью, как поступки Вертера, не кажутся. Я бы сказала, что он не вполне владел собой. Карлос у меня по умолчанию выходит ослепленным и страдающим, а потому - какой с него спрос? Что у Шиллера, что в опере, мы его не видим не влюбленным и не делающим глупостей. А вот то, что наворотил хороший и умный Поза (кстати, об использовании собственной смерти для давления), чтобы все разрулить, где-то уже близко по масштабу кошмара к Вертеру. 

Наверное, если бы я не читала Гёте и не любила так эту книгу, было бы легче. А так я знаю, что некогда "сплендор" был Вертер, несмотря на переменчивость, представлял из себя весьма вдумчивого и разумного человека. Поэтому, что бы за фигню он ни сделал, претензий к нему, разумеется, больше. 

На хорошее разделение мух и котлет мне здесь претендовать нечего. По-хорошему, следует хоть немного разлепить собственно приписывание ответственности и то, насколько все эти персонажи кажутся симпатичными. А еще очень большое значение вот именно для моего восприятия этих трех имеет то, заявлено, сознают ли они себя правыми или виноватыми. Ибо получается один неразумный, но раскаявшийся Карлос и двое разумных "правильно поступивших".

Пытаюсь зачем-то примирить свой мозг с существованием "Вертера" Массне.

Это сложнее, чем с экранизацией чего угодно.

Помимо того, что от либретто волосы встают дыбом, Вертер - тенор?! Хотя, может быть, с таким либретто как раз тенор идеален. Что они там все курили, эти французы?

Три отслушанных записи пока не помогли. 

Может, с Кауфманом послушать? >___<' 

Из-за того, что "Дон Карлос" для меня в первую очередь привлекателен именно как история, мне закономерно интересно, какое воплощение это получает на сцене. Первая встреча Карлоса и Позы может очень многое в действе прояснить. Тема их дуэта потом еще несколько раз звучит в опере в драматичные весьма моменты, и что это будет означать - зависит от того, к чему именно она будет отсылкой.

Происходит там примерно следующее. Карлос в монастыре страдает от любви к собственной мачехе (с которой некогда был помолвлен, но так получилось, что женился на ней его отец) и беспросветности своей судьбы. В таком виде его застает друг детства Родриго, маркиз Поза. Это человек откровенно анахроничных прогрессивно-гуманистических взглядов, который только вернулся из реформатской Фландрии, где обнаружил полный кошмар, ибо католическая Испания пытается там навести порядок. Поза пытается призвать Карлоса к исполнению человеческого долга, Карлос отвечает, что у него личная драма. Поза убеждает его, что отъезд во Фландрию и исполнение долга - отличный способ избавиться от страданий, ибо надо, после чего они вместе просят у неба соединить их в порыве к свободе. Но тут входят король с королевой, Карлос в смятении. Поза снова взывает к нему, и Карлос в итоге соглашается умереть вместе и с криком "Свобода".

Когда мне стало интересно, посмотрела и послушала очень много вариантов этой сцены. Могу написать обзор трэша и всяких интересностей, которые случаются в постановках. К примеру, не один раз получалось, что Поза не может обнять Карлоса - едва "открываются двери", он отскакивает или шарахается с ним в сторону. Этикет, чтоб его. :) Одно время очень переживала за их дружбу и Либерту, по какому поводу имела в голове идеальный план, в котором в итоге Карлос после ухода короля и королевы сам возвращается к Позе, стремление к свободе у них все-таки совпадает, и хоть что-то у них изначально хорошо. Это даже поют, хехе. Меня очень раздражали тогда любые вариации на тему "Поза (отношения с Позой) делае(ю)т Карлосу больно".

Но, как обычно, мазохизм победил, а я прочитала Шиллера. И пришла к выводу, что в болезненности этих отношений, в расщепленности чувств Карлоса, в действиях Позы, в контрасте между этим союзом как-он-мог-быть и как-он-есть, и есть сила сцены. Без этого конфликта ничего хорошего не прибавляется, но сложно понять, из-за чего столь плохо дело кончилось в финале оперы.

Катастрофа не приходит извне, она изначально внутри.

Мне лично очень нравится вот этот видеоролик. Особенно симпатична осмысленность всех передвижений по сцене. Никто нигде не находится просто так.

Лютейший вин - одиночество Карлоса и его почти хаотическая динамичность, в противоположность упорядоченности Позы. Когда Карлос собирается сделать признание - он уходит, хотя только что просил дозволения рыдать на груди. После признания он сам подходит, вглядывается и бросается прочь от Родриго, который почти статичен. И даже после "- O mio Rodrigo! - Mio prence!" - вроде бы воссоединения - он остается в одиночестве на другом конце сцены.

Очень интересно, кстати, что Поза после признания Карлоса, на реплике про мать, подается в сторону Карлоса - и отворачивается только после обмена взглядами. В этом сей конкретный Поза обнаруживает себя внезапно конгруэнтным и за Карлоса болеющим.

Превращение Карлоса в "безвольную куклу" дальше просто, понятно и считываемо прямо таки дословно, что не делает его менее уместным.

После того как колокол его будит, происходит еще одна офигеннейшая вещь. В то время как Карлос страдает от перспективы увидеть мачеху, Поза уходит от него назад, на возвышение с кипарисом. И когда Карлос поднимает взгляд - застывает, увидев друга так далеко и так _высоко_. Этот пораженный взгляд снизу вверх, медленные и неуверенные шаги, когда Поза приглашает его к себе, дабы вместе помолиться, - это признание, что Поза выше и лучше его, Карлоса. И Поза этим пользуется, предлагая во всех смыслах встать вместе с ним, зная, что для Карлоса это честь. Что занятно, при этом серый плащ здесь у Позы, а белый - у Карлоса, что прозрачно намекает, кто тут манипулятор и родственная душа кардинала-инквизитора, а кто - агнец божий.

Во время первой части дуэта Карлос, сжав кулаки, даже верит в предлагаемое Позой предприятие. Но после ухода королевы - после ухода! - окончательно теряет для себя королеву и самообладание. И он, опять же, хоть и бросается вначале к нему, _уходит_от_Позы_! Что занятно, нисходящая диагональ, по которой Поза пытается его удержать, противоположна восходящей, которую они образовывали во время призыва к молитве.

В финале, когда Поза пытается достучаться до Карлоса, Карлос от отчаяния готов на что угодно, Фландрия ему ни к черту не сдалась, а все остальное вытекает из этого. И Поза, вроде бы, добился своего, но - нет же, черт побери! Как бы сильно он ни хотел сделать, как лучше, для Карлоса изначально Фландрия будет только способом; чтобы она стала самоценной, нужно время. Именно этого времени Позе не хватит.

А еще мне здесь все-таки очень нравятся эти плащи "нормальных революционеров", которые отсылают не к 16 веку, а к совсем другой эпохе, где революционные идеи уже достигли пика в своем развитии. И я очень люблю Томаса Хэмпсона в очках. ^__^

Рассказать об этом хочу давно и упорно. И даже не из-за того, что почти возлюбила Майкла Чанса, который тут в самом расцвете и Оттон. 

Мне нравится, если партию Нерона поет тенор, а не меццо, потому что изрядная доля зловещего музыкального ужаса в ней звучит только так. Прежде казалось, что Нерон-тенор - это всегда про такого сурьезного злодея, который может маскироваться под зрелого здорового (но мы-то знаем!..) человека. Да и слышанное-виденное, в общем-то, подтверждало-закрепляло сию схему. Тогда ход действий - при вполне зрело-героически звучащем императоре (нехилой властью наделенном человеке) - напоминает эдакую психопатологию обыденной жизни. И страшно становится именно из-за разрыва между формой и содержанием, когда внезапно оказывается - ни черта этот сурьезно звучащий нелегенький тенор не соответствует тому, что по ходу действия им творится. Очень жизненно.

А тут Нерон-тенор Пауль Нилон по части истеричности и инфантильности, "Хочу и буду!", задвигает и Коннолли, и Жарусски. И терзания с Поппеей, когда он шарахается от нее, как зашуганный подросток, которому и хочется, и колется, колбасит его, болезного, но он и не собирается вытанцовывать фигуры, в которых она вокруг все увивается... нечто весьма запоминающееся. 

Вообще, сие есть относительно древняя, специально для телевидения заснятая версия постановки "Коронации Поппеи" Монтеверди, которая потом, больше чем через десять лет, в несколько видоизмененном виде случилась в Барселоне с Сарой Коннолли в роли Нерона. Если после новой версии я жалела, что вовремя не выключила картинку, и долго плевалась, ибо абсурда и истерики оказалось слишком много даже для меня (больше всего, правда, раздражал Доминик Висс на каблуках и в платье, с визгом бегающий по сцене), после старой действо показалось более осмысленным. Может быть, дело в том, что сейчас эта постановка все-таки анахронична, может, содержания повыветрились и просто так, вместе с красным диваном, не возобновляются. А может, просто со второго раза толерантность к трэшу повысилась. В общем, черт его знает, в чем дело.

Но мне увиделось много вкусного. Например, это единственный раз, когда я восприняла Оттона как мужа Поппеи, как оно и было исторически. Тут оно живет как-то и даже истории с Друзиллой не рушит.

А еще спор Нерона с Сенекой великолепен. Нерон - такая разглагольствующая фуфелька, ай, прелесть. Ежику ясно, что "Форца!" и "Пью потенте!" у него и не ночевали, это он так, теоретически с морем по колено. И манерный тенорок тут очень и очень. А мечется, бесится, плюется и посуду бьет... Сенека, хоть дубинушка и выросла уже, "садится в асфальтовый каток", без особых усилий утрамбовывает зарвавшегося мальчика и удаляется в закат. Чудно.

Нилона, кстати, помню еще и по "гангстерской" "Роделинде". Гримоальдо он пел в том же истерическом тоне, что было, хоть и эффектно, очень странно. Но, там и Бертарид (уже упоминавшийся Чанс) был, как бы поаккуратнее выразиться, бешеный. 

А я тут бегаю, пищу от восторга и говорю всем: послушайте, какая Натали Штуцманн классная!

Но, как водится, мне отвечают, что терпеть не могут Генделей.

Да ну их всех. :)

Ах, этот кщмрный Клеон. Во второй части особо кщмарный, аж глаз дергается.

А в среду вместе с той самой компанией знакомых по вконтактной группе на день уезжала в Питер, чтобы услышать Франко Фаджоли.

Определенно, не зря.

Теперь у меня есть еще пара баек про поезда и то, как совместными усилиями реальность обесценивается и рождается миф. Социальная психология в действии и сплошной постмодернизм. Сама тоже стала потенциальным баечным героем, ибо меня уже который день люто каваит с пуховичка и шапочки, которые очень нужны были господину Фаджоли, чтоб выжить в суровой питерской осени с плюс десятью по Цельсию. Это так мило, черт возьми.

Господину Фаджоли совсем чуть-чуть не хватило до того, чтобы можно было говорить о лаврах Фаринелли, подразумевая теряющих сознание на концерте дам. Если конкретнее, не хватило того, чтобы вокруг попытавшейся создать прецедент дамы ни у кого не оказалось воды и валидола. Но благодарить стоит, вероятно, дурную вентиляцию - в зале было очень душно.

Музыка была и впрямь волшебная. Здоровский оркестр, у которого концерты Вивальди получились чем-то совершенно захватывающим. А еще казавшийся мне на записях резковатым голос Фаджоли в зале звучал просто на удивление мягко. Да, голос действительно фантастической красоты. И ни в одной из сложнейших арий Порпоры ни разу не случилось ничего криминального. Это была такая музыка, которой хотелось еще и еще. Но больше всего поражают интерпретации. Краски, которые он использует, настолько яркие, что совершенно неважно, что ты до настоящего момента вообще не знал о существовании этих опер и этих арий, а о текстах и контекстах не имеешь ни малейшего представления. На бис он спел многим очень хорошо известную "Alto Giove", и она в моей голове перевернулось. Он начинал ее со смиренного взывания к божеству (не могла не вспомнить про Ирену из Генделевской "Теодоры"), и когда в последней части арии с каждым разворачиваемым повтором несчастный Ацис становился все выше и дерзновенней - а казалось бы, уже некуда - это было хоть не дыши. Сейчас, если погуглить, на ютубе можно отрыть какие-то кусочки, которые кто-то пытался утащить с помощью всяких технических средств, но волшебство - штука слишком тонкая. А что он там конкретно делал, отчего дамы приходили во всякие интересные состояния, пусть знающие люди пишут.

Что из себя в последнее время представляет господин Фаджоли, пока что можно, например, увидеть и услышать на Culturebox'е. Это несколько другая программа, и все же... Там есть, помимо прочего, душераздирающая "Scherza, infida", которой, по-хорошему, надо посвящать отдельный пост.

За текстами сюда.

Оперу, как оно было, можно - ура технологиям - послушать и посмотреть вот тут. Эти три часа того стоят.

А я немного про жизню, действом порожденную.

Только выкинула из головы пару про электроэнергетику и направлялась к выходу "Маяковской", как... "Билетики на сегодняшний вечер!" В переходе метро.

Едва нашла пункт назначения, куда привел купленный заранее, но почти последний и дорогущий, а потому и на место внезапно не очень далекое от сцены, билет, мысль сзади громко выразили в форме "Я ни в жизни так не сидела!". Оказалось, это была компания из пяти штук бабушек филармонических, которые - классика жанра - совершенно не в курсе, что собираются слушать. Шуршание таблеточками, разговоры во время номеров и абсолютная невосприимчивость к укоризненным взглядом соседей в комплекте. Впрочем, выражения лиц, когда очень лысый и бородатый контртенор Шавье Сабата запел, были бесценны. А Хорошев, кажется, их совсем доконал.

Электроэнергетика, хотя я пыталась про нее забыть, решила меня упорно преследовать. Рядом сидел мужчина средних лет, похоже, со взрослым сыном. В антракте они смачно обсуждали обогащение урана, графитовые стержни и захоронение радиоактивных отходов, просто ммм.

А еще неподалеку сидел мужчина, процесс слушания у которого был настолько занимателен по внешним проявлениям, что сложно было иногда не взглянуть на него. Но, что бы ни отражалось у него на лице в другие моменты, к окончанию арий обеих сопрано он начинал таинственно улыбаться.

После концерта провели автограф-сессию. Хорошая, вроде, идея, но без трэша никак. Первые несколько минут было страшно за солистов, ибо страждущие пытались их порвать на сувениры. :)  Впрочем, это быстро схлынуло.

Нашла нескольких знакомых по вконтактовому сообществу, которые собирались быть на концерте, но прежде не опознались. Компания интересная, надо сказать. Полностью женская, вплоть до уже почтенных лет, иные добирались с Урала. Через пару дней мы собирались снова все увидеться в Питере, на другом концерте, с которым тоже невероятно повезло. Но меня эта музыка тогда еще не отпустила. Да и не только меня.

Выжившим - котик.

Сумасшедшие недели начались, все, никуда не деться с подводной лодки.

Была на "Александре". Феерически - ничего не сказать.

Обидно, что больше, чем успел расслышать, не запомнишь - воспринятое бы хоть в какой-то мизерной доле отложилось. Эх, отсутствующая моя музыкальная память.

Собиралась начать внимательно вслушиваться в Баха, того, который Иоганн Себастьян, но накрыло итальянскими мадригалами Шютца. Так как тут порой музыкально иллюстрируется чуть ли не каждое слово, многоголосо и многократно повторяемое, их лучше слушать с текстом.

Хотя этот мадригал, например, покорил еще до знакомства со словом. Выловил на пронзительный диссонанс в самом начале, окончательно поймал на "per natura, per amor", - так и негде сбежать до финального аккорда.

По сравнению с иными соседями по диску, он сразу услышался удивительно, чрезвычайно музыкально цельным.

Concerto Vocale и Рене Якобс имеют к этой записи некоторое (и совершенно прямое) отношение. :)

Открой подстрочник, если плохо воспринимаешь итальянский на слух.

А еще я тащусь от первого сопрано. Не без этого)

Когда есть русские субтитры... Ладно, даже просто переведенные на русский либретто или тексты песен, романсов и т.п., в которые можно параллельно слушанию смотреть, слушать очень комфортно. Особенно после того, как что-то слушал, заранее по сценам читая либретто с плохо отсканированного буклета, где есть оригинальный текст и переводы на французский, английский и немецкий, с не влезшими в сканер отрезанными краями и размытой до нечитаемости на сгибе разворота середкой. Но к хорошему быстро привыкаешь. И хотя знаешь, что было бы желание - хоть с языка оригинала по словам в мультитране переводи, проходили, именно желание как-то уже и... того.

Которую таки поют контртеноры.

Товарищ, между прочим, наш соотечественник. В настоящее время, правда, уехал совершенствоваться в Германию.

Крайне привязчивый и мозгоедный дуэт, гимн верности и свободе.

Это не тот вариант, что нравится мне больше всех, но весьма доставляющий. Во-первых, тут можно послушать, как странно оно получается, когда Карлос настолько драмтенор, что звучит едва ли не брутальнее, чем баритон Поза. Чтобы с Карлосом-Кауфманном баланс сил восстановился, Позу должен петь Хворостовский. Это весьма эффектно, кстати. Во-вторых, стремная и не слишком убедительная, но милая визуальная сторона. Особенно фигура, на фоне которой заговорщики в конце трогательно обнимаются и клянутся вместе помереть. Ну почему нельзя не перегнуть, и постановки на этом дуэте в лучшем случае заставляют улыбаться? Ставили это все упоротые минималисты. А кое-кто упорно вызывает неуместные ассоциации с графом Безуховым и желание вколотить гвоздик посреди очков.

Нет, оно правда миленько. Это не с ними что-то не так, а я такой злой.

У меня свистопляска вокруг улита Лестрейда, который стал собираться помирать, и я его полощу в антибиотиках, а на крышечку терра ему кладу хладоэлементы. От прохлады что он, что Майкрофт, повеселели, и теперь я боюсь, как бы они не сожрали на радостях новый гигрометр.

В процессе слежения за температурами и прочих манипуляций слушаю "Дона Карлоса". Всех жалко, но более других - маркиза Позу. Особенно когда ему в очередной раз кто-нибудь оказывает доверие и начинает жаловаться на жизнь. Мало того, что он тут штатный психолог и разгребальщик, так в конце его пришьют.

А здесь поют беспечные труворы
Про любовный ток.
О том, как плачет соловей, жаждою томим.
Я не желаю слушать их трели!

Не давайте любящим почирикать мальчикам увлекающимся людям записи Христофеллиса. Не ровен час, попробуют повторить. Сашенька, перестань. А то сама начну.

Эта запись посвящена Максу Ценцичу не столько из-за того, что он поет, сколько из-за фенек. Особенно на левой руке. ^__^

Сначала все пыталась вспомнить, у кого "Non disperar, chi sa?" из генделевского "Цезаря" слышала спетой бестелесным совершенно голосом, как у девочек-сопран в хоре, - не нашла. Потом вспомнила про Бартоли, которая ее чуть ли не пианиссимо поет. А потом вот про это. Я с Джошуа по этой записи "Цезаря" познакомилась и едва не влюбилась (ура-ну-вот-бывают-странные-сопрано!). У нее тут есть местами весьма странно звучащие ноты. Нечто, очень напоминающее Майтэ Бёмон. А потом послушала ее больше и сделала вывод, что с ней такое редко случается. Надо думать, это была аллергия или что-нибудь вроде того.

А вот кусочек из "Орфея и Эвридики", где она Эвридика. 

Смотрю "Митридата" Моцарта. Того, где заглавную партию поет Брюс Форд. Хотя зальцбургскую версию, с Крофтом, я нежно люблю, тем интереснее слушать это. Оно _совсем_ другое. 

А Фарнака поет Йохан Ковальски, и он прекрасен до омерзения.

Раньше тут было про странных англичан. А вот странный американец.

Это из умеренно дикой китчевой постановки "Ринальдо" Генделя.

Вибрато может малость раздражать. Но какие чудные низы! У кого что болит.

Иногда заглядываю в твиттер Йестина Дэвиса и убеждаюсь в том, что он трололо.

Меня почему-то умиляет, как наивно и местами грубо-непричесанно эта музыка звучит в такой вот версии.

Сегодня слышала очень классную запись "Роделинды" с Фаджоли в роли Бертарида. И там был интересный такой Унульф, решительный, с легким намеком на воинственную экзальтацию, готовность всех порвать и самому героически сложиться. И это было очень здорово, но тут я поняла, что все-таки мне гораздо больше нравится другое. А это - ну, просто не моя трава.

Хотя мне сложно представить большее мимими, чем партия Унульфа. СВЕТ! СВЕТ! СВЕТ!!!, простой, понятный, да еще и с хэппи-эндом.

А самый чудный Унульф для меня пока что Йестин Дэвис. Попадание полное, прекрасен, как рассвет. Сентиментальные тараканы восторженно шевелят усиками.

Вот от этой записи мимимиметр вовсе зашкаливает, просто непостижимо, как можно быть такой няшкой. А если серьезно, я от нее рыдаю, потому что это слишком красиво. Редкая песня о любви настолько очаровывает.
Не могу сказать, что семилетний слэшерский стаж тут не сыграл роли, но все равно мне кажется, что ее здесь едва ли не столько же, сколько в иных религиозных песнопениях.

текст-перевод

Этот "Юлий Цезарь" Генделя с Флавио Оливером - самая дурацкая постановка, что я в жизни видела. Имхо, ее не стоит смотреть даже ради крокодила Клеопатры. Слушается лучше, но очень, очень неровно.

Впрочем, там есть улиточки.

Точнее, про ее восторженно-трагическую судьбу и то, как это все печально. В последнее время себя именно такой фиялкой и чувствую.

На "а если серьезно" меня нынче не хватает.

Одиннадцать.

Нашла у него еще кое-что, кроме "Stabat Mater" Перголези, к чему хочется возвращаться. Снова фигурируют размышления о смерти, плач и христианские ужасы, но что уж там.

Десять. Просто оставлю это здесь.

Ария здесь - по балансу красивостей и принятия услышанного - мне пока нравится больше, чем где бы то ни было еще. Но не речитативы, ибо нагнетает так, что еще немного - и будет опера. 

Если без баланса - полностью у Шолля в версии 13 года - однако от голоса, каким он поет, становится не по себе. Про то, как печально после этого слушать его светло-чисто-звонкую, но оставляющую впечатление вычурности и поверхностности запись 95 года, кажется, уже писала.

Было бы интересно поймать кого-нибудь с собственной системой измышлений насчет песнопений и показать ему варианта три. И попросить словами сформулировать, где разница. Сказал Рьен, которому категорически не с кем об этом поговорить.