Пришла из Камерного театра. Был повод встретиться с очень приятными мне людьми, которых не видела сто лет, общаемся только по телефону (но можем проговорить минут этак 50).Смотрели шоу программу "20 век. Мелодии любви-2". Если в первой программе были в основном хиты зарубежные, то здесь-наши. Правда несколько песен спели на французском, английском, итальянском (из репертуара Тото Кутуньо- вообще класс!) Был какой-то новый мальчик, по крайней мере я его раньше не видела. Очень, даже очень. Прямо №2 после Миндрина. А Миндрин пел лещенковское "Бокал хрустальный налей!" с цыганской подтанцовкой, так зал прямо овации устроил.
Договорились той же компанией (ну, не 20 человек, конечно, там были просто Светкины сотрудники) пойти 7 марта на большой праздничный концерт, который Камерный театр дает в Кремлевском концертном зале.
Пришла домой- по ТВ повторяют Новогодний огонек по 2 каналу. Одни и те же физиономии, все приелось. Подумала, что наши ни сколько не хуже, а даже лучше, только не раскрученные.

Ну, денек у меня сегодня! Записалась я месяц назад на прием к врачу в частную клинику, которая занимается диагностикой по методу Фолля и биорезонансной терапией. Я хожу туда раз в год примерно лет 10, за год проблем до фига накапливается. По сему поводу взяла на работе 0,5 отгула от отпуска и пошла еще в нашу районную поликлиннику маме получить льготный инсулин. Просидела я там в очереди к эндокринологу 4 часа, к своему врачу уже не успела (ехать надо было в другой район). Народу-хренова туча, врач вместо до 14-00 принимала до 15-00, мы там с одной бабкой последние были, так она нас еще сидела ждала пока на компьютере льготные рецепты оформят, чтобы их проштамповать. В результате мы их получили в 16-05, а эта, извините сучка, которая в "Витековском" ларьке эти льготные лекарства отпускает, свалила ровно в 16-00, хотя видела, что 2 человека еще оформляют рецепты. Ей на 5 мин. было в лом задержаться. Теперь не знаю, что делать, не говоря уж о том, что к своему врачу не попала, как эти рецепты отоварить, киоск работает до 16-00, кто меня еще раз с работы отпустит?

В субботу опять собрались в театр, и опять в Камерный. На этот раз компанией 20 человек, т.е. те, кого я вытащила прошлый раз так впечатлились, что теперь ведут своих сотрудников, родственников и т.д. Так что Лена должна быть мне благодарна, что я делаю ее билетам такую рекламу. Хотя, хорошее- оно ведь само себя рекламирует. Люди сходили- понравилось.
А в конце января моя подруга идет туда на "ПО" , я ей строго настрого наказала взять фотоаппарат , и хоть что-то пофотографировать. Если получится- выложу на форуме.

Я давно хотела написать этот пост. Когда-то на заре своей туманной юности я прочитала роман Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов» . Он был жутко популярен. Народ в библиотеках «писАлся» на него, были такие тетрадочки в клеточку или в линейку, куда заносилась очередь на прочтение какой-нибудь модной и популярной книги. Так вот, на эту книгу «стояли» месяцами. Впервые роман был напечатан в «толстом» журнале, я уж не помню каком. Потом я поехала в Болгарию и приобрела там этот роман на русском языке. Из Болгарии все перли чемоданы книг.
Критика тогда, как водится, разгромила роман в пух и прах, клеймя автора за исторические неточности, которые действительно были. Но мало кто обращал на это внимание. Окуджава- неисправимый романтик, и мы упивались этим романтизмом.

В качестве Рождественского подарка я нашла для вас ссылку на скачивание этого романа,
а так же выкладываю здесь отрывок из него и, в качестве иллюстрации к этому отрывку, картины в нем упомянутые. (Вермеера, к сожалению, не нашла)


«Я знал ее девочкой.
Если бы жив был несравненный Гейнсборо, он изобразил бы эту даму, конечно, не среди причудливых голубых палестинских гор, поросших редкими надуманными плоскими смоковницами, из-за стволов которых выглядывают в истоме гладкие львицы с тяжелыми лошадиными крупами и с языками, похожими на кривые сабли, и с глазами вавилонских пленниц; ему не понадобился бы и средневековый пейзаж: осколок голубого озера, тронутый сиреневой дымкой кудрявый лес - прибежище святых и нищих, старинный замок, напоминающий тяжелый сапог мастерового, изысканную лань, каких не существует в природе, однако живую, тянущую толстые губы, чтобы сорвать с ветки коленкоровый листок; и он не изощрялся бы в поисках ядовитых красок, годных разве что для изображения свежего ростбифа или южного моря, увиденного наивным самоедом... Нет, нет, с присущим ему тактом он так долго и придирчиво смешивал бы черную, красную, синюю и белую краски, покуда по холсту не распространились бы сладчайшие сумерки позднего сентября с едва ощутимыми отсветами медленно летящих где-то в стороне багряных, золотых и палевых листьев, и вот тогда он написал бы ее портрет и она была бы изображена стоящей в полумраке притихшей комнаты, словно в полумраке английского парка.
Однако мне ближе менее совершенные портреты Рокотова или Левицкого, и я так и вижу, как из этих несовершенств проглядывает внезапно, подобно солнцу в просветах туч, знакомое мне и близкое, настороженное, загадочное, слегка надменное, преисполненное доброты юное лицо какой-нибудь вчерашней, позавчерашней, давешней, давнишней жительницы нашей печальной земли, какой-нибудь Любушки, Сашеньки, Верочки, Аннушки, Катеньки, любившей, веровавшей, ждавшей, гордившейся каким-нибудь там новым чепцом, или отцом, или юнцом и кажущимся бессмертием.
...Так вот, она остановилась в дверях, и у меня нет сил и слов, чтобы описать ее и как она стояла...
Красота - слово жеманное, я, кажется, уже говорил об этом: тронь - и рассыплется. И я
не хочу уподобляться современным нашим беллетристам, которые с удобством приспособились злоупотреблять этим словом к месту и не к месту. Я видывал красивых женщин, дай им бог всякого счастья... Что же касается до вошедшей дамы, слово "красота" к ней неприменимо вовсе - красивой она не была.
На ней была черная промокшая мантилья странного покроя, с капюшоном, надвинутым
почти на глаза. Ничем особенным не поражало ее лицо: лицо как лицо, молодое,
скуластенькое... Почти ничего от бывшего господина ван Шонховена, все переменила
кропотливая, неугомонная природа, пощадив от прежнего разве что серые, широко посаженные, глубокие и слишком внимательные глаза под темными, не очень аккуратными бровками да еще мальчишечьи, упрямые, обветренные губы, не слишком-то высоко ценимые знатоками женской красоты. В остальном же это была дама, уже хлебнувшая, как принято говорить, из чаши бытия.
Конечно, глоток этот был еще мал, почти ничтожен, но горькое питье ополоснуло душу и,
наверное, заставило вздрогнуть.
И все-таки что-то такое в ней было, клянусь, господа; что-то такое мгновенно
пригвождающее, заставляющее тихо ахнуть, всплеснуть руками отрешенно, по-гимназистски вскочить со своего места, вытянув руки по швам. Она была стройна, не скрою, даже тонка, не высока ростом; когда накидка распахнулась, стали видны в вырезе будничного серого платьица трогательные палочки ключиц и длинная гладкая шея; когда она двигала руками, накидка оттопыривалась под острыми локотками... Я видел красивых дам, дай бог им всяческого счастья, однако здесь было что-то совершенно другое.
Я возвращаюсь к несравненному Гейнсборо. Когда вы останавливаетесь, ну, допустим,
перед портретом миссис Грехэм, вы тотчас обращаете внимание не на декоративную колонну справа от вас и не на тяжелые ниспадающие складки ее атласного наряда... И тем более не отдаленные деревья за ее спиной привлекают ваш разгоряченный взор... Вы с незнакомой вам пронзительной тоской впиваетесь взглядом в ее лицо... да, да, с тоской и восхищением. Вас поражает ее гордая головка, припухлые губы, и царственность, и непохожесть на ваших подруг, и недоступность, ибо вы понимаете, что, глядящая мимо вас куда-то, в ей одной известные дали, она, и повернув к вам свое лицо, останется все той же, предназначенной иному миру, иной любви...
Но я рассказываю все это не к тому, чтобы подчеркнуть внешнее сходство между
очаровательной англичанкой, жившей около века назад, и бывшим господином ван
Шонховеном, упаси меня бог. Я только и хочу сказать, что, вовсе не похожие одна на другую (англичанка заметно кругла и телом и лицом), две эти дамы были в чем-то неуловимо сходны.
Я позволю себе еще одно сравнение, углубившись с этой целью теперь уже в семнадцатое столетие... Когда Ян Вермеер писал головку девочки, полуобращенную к нам, с белым воротничком, вовсе уж не красотку, со взглядом, исполненным печали и даже укоризны, а может быть, даже и осуждения, что вы, натурально, принимаете на свой счет, так это мастерски изображено; так вот, когда этот голландец писал головку девочки, он не предполагал, что столетие спустя на туманных берегах Альбиона, в каком-то там чудном месте, остановится неведомая ему красавица, не похожая на его девочку, и что еще столетие спустя в Петербурге бывший господин ван Шонховен вызовет у меня желание соединять все это незримой ниточкой... Конечно, он не предполагал, что ниточка-то существует, господа, и я могу приводить еще множество примеров, если вас мучает сомнение, ибо я-то сам вижу, как сливаются воедино в веках молчаливая укоризна, холодная недоступность, скорбь и торжество, и слабость, и упоение, и любовь...
И вот она стояла перед нами, словно таинственная кармелитка королевских кровей,
решившая нарушить обет и осквернить себя званием простой мирянки. Ну что ж, вольному воля, хотя о какой воле можно было говорить, когда все - каждое движение, каждый шаг, каждый вздох, - да, все, все висело на волоске судьбы, а волосок этот был тонок и ненадежен.»


http://www.book-rossiya.ru/bookindex_obmuym.html

Рокотов


Левицкий


Гейнсборо

Сегодня день памяти моей бабушки. Ее звали Анна, я ее очень любила. Она была удивительной женщиной: мудрой и мужественной. Прошу вас, помяните ее в своих молитвах, а кто не молится, то просто так.

До Нового года осталось меньше 2-х часов! Давайте проводим старый год, каким бы он ни был - не будем его злить напоследок. Встретим Новый год с надеждой на лучшее!

Пусть романтические встречи
Предвосхищают волшебство!
Сияет ель, мерцают свечи,
Так украшая торжество!
Пусть праздник, радость и внимание
Согреют душу в Новый год!
Пусть он подарит процветание
И в дом ваш счастье принесет

Рассматривая стёртые страницы
Сказоч-Ник
Рассматривая стёртые страницы,
Где Жизнь летит, вжимая пятку в стремя,
Твой Ангел будет хмуриться и злиться,
И Счастью говорить: Еще не время!
Мы никогда не угадаем сроки
Начала мытарств и конца баталий,
Не потому, что Ангелы жестоки,
А просто Богом утверждён сценарий.
И всё, о чём мечталось изначально,
Обречено на долгое терпенье,
Хоть жизнь необоснованно летальна,
И, в общем-то, длинной в одно мгновенье.
Да и с годами всё грустней рассветы,
Ведь сны-подсказки вспомнятся едва ли,
И с дымом первой за день сигареты
Земные возвращаются печали.
Вот тут бы не поддаться искушенью,
И не послать всё это трёхэтажным -
Приравнено неверье к пораженью,
Чтобы не стал журавлик твой бумажным.
А Ангелы бесстрастно - молчаливо
Глядят на мир с небесного экрана,
И ждут, что мы когда-нибудь красиво
Сгорим в любви, как на костре Джордано.
И выдержим все трудности и сроки,
И не сорвёмся с горя в группу риска…
Мы по сюжету вечно одиноки,
Но свято верим в то, что счастье близко.

Все-таки здорово он пишет. Всегда найдешь что-нибудь для души.

Нашла эту прелесть у Саюри.