Актовый зал Института пустовал. Сцена выглядела осиротевшей, заброшенной, будто на ней уже давно никто не выступал...
В задних рядах, с ногами забравшись на кресло, в потертых, старых джинсах и легкой рубашке в серую клетку сидела девочка лет шести. Она сосредоточенно читала. Казалось, мир вокруг не существовал для нее.
Когда я вошла в зал, она встрепенулась, соскочила, с легкостью перепрыгнула через высокую спинку кресла.
- Пойдем, мама, я провожу тебя, - сказала она, взяв меня за обе руки, - в прошлый раз ты сидела вот здесь... - Опираясь лишь на собственный дар, девочка безошибочно указала на первое кресло в первом ряду (побывав в этом зале впервые, я и правда сидела в нем). Усадив рядом со мной Андрея девочка исчезла так быстро, что входившая следом за нами толпа моих друзей, которых я обещала познакомить со всеми своими детьми, просто ее не заметила.
Вплоть до сегодняшнего дня, все свои планы касающиеся мероприятия, мои дети держали от нас с отцом в строгом секрете. Так что я была заинтригована происходящим не менее любого из присутствующих. Каково же было удивление, когда действо оказалось ни чем иным, как Шекспировсим "Сном в летнююю ночь" на французском! Тем самым "Сном в летнюю ночь", только играли уже наши дети - маленькая труппа большого французского театра!
Все во мне задрожало еще больше, когда я поняла, что моя девочка играет одну из глвных ролей, (но не Елену, даже не Гермию, а Лизандра!) и отчетливо вспомнила где, когда и на ком видела подобные потертые джинсы в сочетании с рубашкой в серую клетку... Сыграть мальчишку!!! На это была способна только она!!!
После спектакля, когда все вышли на поклон, она единственная не кланялась, а сдерженно склоняла голову - ну, нет у нее привычки "сгибаться" во всех смыслах. Не дожидаясь когда перестанут аплодировать, девочка спрыгивает со сцены, (и этот прыжок в мельчайших подробностях я тоже уже видела!!!) в один миг оказываясь напротив меня. Девочка берет меня за руки, садится накорточки, заглядывая в глаза снизу вверх. Мальчишеский парик давно сдернут резким движением мальной ручки и по плечам рассыпаются золотистые вьющиеся волосы, но глубокие сапфировые глаза все еще горят актерским азартом с примесью головокружительного успеха взлета. Она сжимает в своих мягких ладошках мои похолодевшие пальцы, а смотрю на нее пораженная...
- В тот день он ведь делал все так же? - улыбаясь точной копией улыбки Люцифера, спрашивает девочка.
У меня хватает сил только кивнуть.
- Сандра... Сандрин... - шепчу я. - Зачем?
- Я его чувствую, знаю как он двигался, что говорил, как делал... Ведь ты сама видела... Я почти не учила роль - он знает ее, а я чувстую его. Я найду его, мама. Ведь ты привезла меня сюда ради нашей встречи?
Тут Сандра резко замирает, выпрямляется, я чувствую как содрагается все у нее внутри и понимаю - она "нащупала" его... Мгновение - и дочери рядом со мной уже нет. Как только Саша успевает скрыться за кулисами, дверь распахивается и входит молодой светловосый мужчина с глазами цвета стали - Люцифер явился.
Когда зрители стали вызывать актеров на повторный поклон, я решила, что пора представить наших детей. Они выходили парами, а я объявляла:
- Илья и Анна! – Пауза до появления новой пары. – Егор и Константин! – Я только хотела назвать последнюю тройку, как на сцену выбежал черноволосый, кудрявый, кареглазый мальчишка с девочкой, что была точной копией Сандры.
- Мама! Мама! – Взволнованно говорил мальчик. – Карина здесь, а ее нет! Я все обыскал, она опять пропала! Исчезла!
- Не волнуйся, Дима, - утешала я его, - она никуда не уйдет, сейчас мы найдем ее.
На сцену вышла высокая для своих лет девочка в костюме греческой богини и венком в длинных кудрявых золотых волосах. Сапфировые глаза блестели.
- Если это Дима и Карина, - я указала на детей, - то как зовут эту девочку? Те, кто хорошо знает меня должны помнить, как я обещала назвать свою дочь, когда уезжала отсюда.
- У нее какое-то необычное, нерусское имя, – раздался приятный мужской голос от дверей. Только сейчас все (кроме моей Саши, которая почувствовала его задолго до этого) заметили Люцифера. – О! Сандра!
- Ничего необычного и нерусского, – сказала девочка, - Александра.
Краем глаза я заметила, как идущий к сцене Люцифер, услышав полное имя девочки, замедлил шаг, плечи его слегка передернулись.
- Ты знаешь в честь кого тебя так назвали? – спросил он, не сводя глаз с «гречанки».
- В честь Дождя, - невозмутимо отозвалась та и замерла, будто прислушиваясь к какому-то далекому звуку. – Дождь… Дождь… - сказала она через несколько секунд не совсем уверенно, - Идет дождь! – и, спрыгнув со сцены бросилась из зала по пути схватив Люцифера за руку и потянув за собой. – Ты же тоже любишь дождь! Пойдем гулять!
- А если я не пойду? – Серьезно сказал он, высвободив свою руку из ее ладони.
- Тогда я пойду одна! – Серьезно заявила Сандра, театрально надув губки и, тряхнув упругими золотыми кудряшками, побежала дальше, на ходу снимая босоножки.
- Алексия, стой! – Не прошло и минуты как он сорвался и побежал догонять ее, но упрямица и не думала останавливаться. Она спокойно бежала дальше по коридору, успешно делая вид, что не обращает внимания на его окрики.
- Я люблю Дождь! – во весь голос кричала она, бегая босиком по улице, когда он нагнал ее.
- Что ты делаешь? Простудишься ведь! – закричал он и подхватил ее за талию, чтобы взять на руки, но тут увидел, что в ее глазах блестят слезы… То был не Дождь, а именно слезы, слезы обиды – которые ни с чем не спутаешь…
- Jenet’aime pas![1] – сказала Саша тихо, – и никогда не полюблю, – добавила она.
- Но я и не хочу, чтобы ты меня любила, – даже как-то растерялся он, – я всего лишь хочу подружиться с тобой…
- Врешь! Хочешь! – уверенно возразила Лекса словно вампирша, ставя акценты на шипящие звуки. – Ты хочешь, чтобы я любила тебя, а иначе ты не пошел бы за мной под дождь… Но ты никогда не признаешься в этом даже самому себе, ведь это тяжелее всего.
- Просто твоя мама будет волноваться… Что я ей скажу, если ты заболеешь?
- Когда это тебя стала волновать моя мама? – Будто бы удивилась девочка.
- Она всегда меня волновала… - со вздохом признался он. Удивленная Саша вдруг поняла, что на этот раз Люцифер не лгал.
Они помолчали немного оба, потом он сказал:
- Я видел конец спектакля… Ты так чисто говоришь на французском, словно… - Люцифер сделал паузу, подбирая слово.
- Мы все с детства приучены говорить по-французски, но я - единственная, рождена во Франции. В Фонтенбло. Мама специально уехала туда, чтобы я «родилась француженкой».
- А папа?
- Папа, конечно же, был с ней все это время. Куда он без нее? Или она без него… Папа с мамой очень любят друг друга.
- Но ты Александра, а не Андриана… – криво усмехнулся Люцифер в ответ.
- В день когда я родилась шел дождь… И мама сказала папе, глядя за окно: «Анри, это знак – он все-таки пришел посмотреть на нее». Кроме того, она всегда говорила: «Как бы я не любила своего мужа, Андрей в моей жизни будет только один – и это лучшее доказательство моей любви к нему, чем назвать в его честь сына или дочь». Теперь у всех крестные как крестные, а у меня – Дождь!
- Мудрая у тебя мама, – кивнул с улыбкой Люцифер. – И все же, тяжело, наверное, быть девочкой с мальчишеским именем?
- А тяжело быть мальчиком с девчачьим именем? – с издевкой ответила она вопросом на вопрос. – Да, я – Александра и никогда не пожалею об этом. Мало того, у меня красивое, звучное имя, которым я горжусь. Быть Сашей это вовсе не означает – превратиться в мальчика. Александра – женщина с сильным характером, но в первую очередь все-таки - женщина. Разве во мне мало женского? – Она кокетливо улыбнулась, «стрельнув» в него глазами.
Все тело предательски подтверждало тот факт, что мимолетный взгляд шестилетней девчонки пробрал до дрожи.
- Я же говорила! – звонко рассмеялась Александра, читая это на его лице. – Все привыкли, что девочки – это девочки, а мальчики – это мальчики. Я же отличаюсь от остальных людей тем, что внешне оставаясь девочкой могу быть веселым, озорным, смеющимся, влюбленным в дождь «мальчишкой», – она ткнула пальчиком ему в грудь, – тем самым мальчишкой, который живет в твоей душе и которого ты так хочешь, чтобы я полюбила. Вот почему тебя так тянет ко мне.
- Ты очень похожа на свою мать… – прошептал Люцифер.
- Такая же самоуверенная, наглая, обжигающая, желанная, но не твоя? – спросила она, склонив голову к плечу.
- Да, а иногда очень мягкая, добрая и ранимая…
- Просто она – настоящая женщина.
- К сожалению, я понял это слишком поздно… - Девочка робко протянула руку и тихонько дотронулась до его ладони, безотрывно наблюдая за реакцией – не отдернет ли руки, как в прошлый раз. Саша ободряюще улыбнулся и сам взял ее за холодную ручонку. – Пойдем, здесь холодно и сыро - промокнешь вся, простынешь. – Он взял ее на руки и понес. Она не сопротивлялась. Прижимая ее к себе, даже сквозь промокшую рубашку, прилипшую к телу, он, ощущая ее тепло, быть может, впервые в жизни понял – как она на саамам деле хрупка, беззащитна и нуждается в нем. Но еще острее ощутил, что все это время она была нужна ему…
- Почему ты мне раньше ничего не сказала? – спросил он, когда мы прощались перед отъездом. – Если бы я знал…
- Ничего бы не изменилось. – Ответила я спокойно.
- Позволь мне видеться с Сашей – сказал мне Люцифер и хотя дочь стояла рядом, она вовсе не возражала, что он просил разрешения у меня, а не у нее.
- Саша? – сказала я вопросительно глядя на дочку, тем самым позволив ей самой решать судьбу их отношений с крестным.
- Я приезжала увидеть крестного, – заговорила девочка, – теперь я знаю, что он существует, а он знает, что у него есть я.
- Но ты сама хотела бы увидеть его еще раз? – спросил Люцифер.
- Все, что говорила мама, правда: он и правда похож на Дождь, а я на него, и он это знает. Как часть его, я не могу не радоваться, когда он рядом – остальное решать ему.
Сашка мягко, искренне, от души заулыбался:
- Ты тоже очень нужна крестному, Саша, помни об этом всегда.
Вместо ответа Александра подошла ближе и поманила его к себе. Мужчина склонился, ожидая, что она прошепчет ему на ухо какую-то тайну, но девочка обняла его за шею, привстала на цыпочки и одарила легким прикосновением губ к щеке. Не успел он ответить ей тем же прощальным поцелуем, как она уже «вынырнула» из его рук.
- Вернешь.
- Интересный ход, – рассмеялась я, наблюдая за сценой со стороны.
- Ты же знаешь, я не люблю быть никому должным, – сказал Люцифер.
- Уверяю тебя, и она об этом знает – именно поэтому и «привязала» тебя – пояснила я новоиспеченному крестному отцу. – Теперь ты просто обязан будешь приехать к ней, чтобы «вернуть долг».
И мы уехали. Сашка проводил нас взглядом и уже хотел уйти, когда увидел лежащий на земле у самых его ног белый платочек. Он поднял находку и увидел вышитую аккуратным крестиком букву – «А». «Она знает придворный этикет, – думал он рассматривая инициал, – этому могла научить только Настя».
