Тонкая белая куртка, по всей видимости, уже не грела. Достав последнюю сигарету из пачки, прикурила дрожащей рукой. Светлые волосы, превратившись почти в сосульки, прикрывали её лицо. Худенькая, она словно воробей, сидела на лавочке, вжавшись в тонкие плечи. Большая спортивная сумка стояла рядом, и девушка периодически заглядывала в неё. Быстро, как будто боялась, что окружающие заметят, что в ней, она сразу же прикрывала сумку. Что эта молодая девушка, судя по виду, она была примерно одного возраста с моим сыном, делает здесь? Наш дворик ничем не отличался от остальных дворов в округе. То же квадратное расположение дома, детская площадка с небольшим ограждением, несколько лавочек с потрескавшейся от времени краской. Но она вот уже пятый час сидит здесь. Возможно, она кого-то ждала или не дай бог заблудилась и теперь не знает что делать. Что-то неуловимо трагическое и беспомощное было в этом почти ребенке. А вдруг у неё в сумке взрывчатка? Может надо, куда-то позвонить? Так сказать проявить бдительность. Мои мысли неровным, сбивчивым потоком пытались прийти к логическому заключению. Вдруг девушка встала, взяла сумку, и немного прогнувшись под её тяжестью, медленными, но уверенными шагами пошла к углу дома.
Моя собака Маня, уткнувшись мне в колено, держала в зубах поводок. Я, оторвавшись от окна, посмотрела в её с надеждой ожидания глаза. Правда, пора гулять! Одевшись, я решила натянуть шапку. Судя по девушке на улице было зябко. Прихватив мусорное ведро, мы с Маней стали спускаться. Улица встретила нас моросью и начинающимся туманом. Маня, несмотря на погоду, с радостью бросилась к ближайшим кустам. Я поторопилась, скоро станет темнеть, а подходить к неосвещенным мусорным бакам было жутковато. Быстро расправившись, я уже почти отошла, но тут из потайного уголка памяти, того самого где хранится галерея портретов лиц и рисунков предметов когда либо виденных мной, всплыла сумка. Та самая, большая спортивная сумка, что была с девушкой. Она лежала сверху пакетов, только белая молния и логотип спортивной фирмы резко выделялись среди черной массы. Немудрено, что я узнала сумку, ведь я наблюдала за ней в течение нескольких часов. Холодок, то ли от страха, то ли от мелкого дождя, пробежал по моей спине. Зачем та девушка выкинула её? Ведь глупо в течение долгого времени сидеть и сторожить сумку, а затем просто взять и выбросить?....
Вдруг что-то с размаху врезалось мне в ноги. Сердце медленно стало падать вниз. Руки по инерции сжали ручку мусорного ведра и я, размахнувшись им, развернулась. За спиной никого не оказалось. Радостный визг отвлек меня. Маня! Боже я совсем забыла про свою собаку! Все, надо идти домой, что-то разыгралось мое воображение сегодня. В тепло и уют, горячий кофе и долгожданная недельная сигаретка, думаю, сегодня она мне уж точно не повредит. Развернувшись, я поспешила домой ожидая того же от Мани, но она не торопилась, наоборот, её внимание привлек мусорный бак где лежала эта пресловутая сумка. Я позвала собаку, но тщетно. Маня, повизгивая, крутилась вокруг высокого для неё бака, словно пытаясь туда попасть. Что могло привлечь собаку? Сумка? Или то, что в ней находилось?
Страх, который меня, было, отпустил, стал нарастать с новой силой. Страх это чувство, которое никогда не поддается логике. Страх заставляет людей делать необъяснимые поступки. Он или сковывает все тело и не дает пошевелиться или напротив, придает сил, чтобы бежать, бежать что есть мочи, без оглядки. С трудом, преодолев оцепенение, я подошла к Мане и, схватив поводок, стала тянуть её домой. Но собака сопротивлялась и пыталась вернуть меня обратно. И только сейчас до моего уха долетел слабый писк. Заставив собаку замолчать, я прислушалась. Писк повторился. Вернее даже сказать это был не писк, а нечто напоминающее кряхтение проснувшегося ребенка. Так кряхтел мой сын Дмитрий, когда младенцем просыпался голодным между очередным кормлением. Потом кряхтение перерастало в плач, если я, замешкавшись, вовремя не брала его на руки……… Сына не стало в семнадцать лет, разбился на своем любимом мотоцикле.
Я стояла и прислушивалась. Стук собственного сердца вот и все что нарушало звенящую тишину. Неужели послышалось? Неприятная мысль о том, что возможно у меня начались галлюцинации под влиянием страха, промелькнула, оставив четкое понимание, что надо уходить. Но посмотрев на скребущую мусорный бак Маню, я все-таки решилась осмотреть сумку. Опустив её на асфальт, я медленно стала открывать молнию. Говорят, что в таких случаях, вся жизнь промелькивает перед глазами, но ничего подобного я не испытала, любопытство на грани страха мешало моей памяти воспроизвести хотя бы один эпизод. Открывшееся моему взору содержимое повергло меня в шок. Ребенок. Там лежал ребенок. Маленький, совсем младенец. Ему, возможно, было около двух месяцев не больше. Личико уже разгладилось, глазки смотрели почти осознанно. Размахивая своими малюсенькими ручонками, он мирно лежал в своей с позволения сказать «колыбели». «Значит не голодный» - промелькнуло у меня в голове. Бережно взяв ребенка на руки, я поспешила прочь. Маня послушно семенила за мной. Зайдя домой, я первым делом убедилась, что ребенок сухой. Это был мальчик. Здоровый на первый взгляд. Надо позвонить в полицию. Взяв телефон в руки, я по привычке первым делом посмотрела в окно. Почти стемнело. Вдоль всего дома уже горели фонари. Вдруг между просветами мелькнула белая знакомая теперь куртка. Я пригляделась. Быстрыми, почти прыгающими шагами, по дорожке шла та самая девушка. Она направлялась в сторону мусорных баков. Догадка, всплывшая в моей голове, заставила быстро одеться и почти бегом спуститься во двор. Осторожно, чтобы не испугать я приблизилась к стоявшей перед пустой сумкой в полной растерянности девушке. «Простите – начала я – вы, что-то потеряли?» Вздрогнув от неожиданности, она повернулась ко мне и начала оседать. Вот чего ко всему прочему мне сегодня не хватало так это обморока. Честно признаться, сама я в обморок не падала, да и в жизни не пришлось с этим столкнуться. Я легонько похлопала девушку по щекам. Открыв глаза, она явно не могла понять, что здесь делает. Подняв бедолагу на ноги, я повела её домой.
Бледная, с черными впадинами под глазами, безвольно свесив руки и ритмично покачиваясь, девушка сидела на кухне. Поставив чайник, я присела напротив неё. «Как тебя зовут горемычная?» «Маня» - почти шепотом произнесла она. «О! Маня! Слышь? Тезка!» Моя собака, до этого момента не проявляя к нам никакого внимания, подошла и уткнулась мордой в колени своей тезке. «Небось, ребеночка ищешь?» Вскинув лицо, Маня посмотрела на меня. Вот сейчас я разглядела её. Это было лицо молодой девушки, мелкие веснушки, несмотря на осень, густо облепили её нос, побелевшие губы плотно сжаты, но глаза, глаза выражали такую мрачность и горе, какое могут выражать глаза потерявшей всё на свете старухи. «Мне идти надо» - произнесла моя незваная гостья. «Куда? На ночь глядя?» - сказав это, я чуть не откусила себе язык. Ну зачем мне это надо? Престарелая дура! Что ты все лезешь на рожон? Совершенно не зная человека завести домой да еще и пытаться оставить ночь? Мало тебе приключений с ребенком? Ребенок! Я совсем забыла про него! «Знаешь – я старалась говорить медленно, чтобы она поняла меня – я думаю не надо тебе сейчас никуда идти, ночь на дворе, да и не в том я возрасте, чтоб ребенком заниматься, пошли» Проведя девушку в зал, я указала ей на диван, где все так же мирно спал малыш. Упав на колени, почти ползком она приблизилась к ребенку и осторожно, словно не веря, приподняла одеялко. Плечи её затряслись в беззвучном плаче.
Морозное, солнечное утро. Мы с моей Маней совершаем свою неторопливую прогулку. Снег искрится и настроение у нас просто замечательное. В такую погодку хочется погулять подольше, но нам сегодня никак нельзя. Скоро вернутся наши из поликлиники. Кстати Мани у меня теперь две! А еще Митя, Дмитрий! И жизнь вновь наполнилась смыслом….
