Четвертая часть. Более в ближайшее время не предвидится, у меня творческий кризис... Но скорее всего рано или поздно напишу ещё...
«Аспидно-чёрная и не тлеет»
Тьма. Своды тоннеля, идущие в бесконечность, сам тоннель, петляя и поворачивая, оставляет страх и внимание, желание, во чтобы то ни стало заглянуть вперёд, вперёд, дальше и дальше, шаг за шагом углубляясь и продвигаясь, понимая, познавая и осязая... Это оно…
Оно окружает, пожирает и убивает. Страх тоннеля. Чувство, которое испытал на себе каждый житель московского метрополитена, хоть раз в своей жизни выходя с светлых станций, в черноту и ужас тоннеля. Ты идёшь, но каждую секунду тянет оглянуться назад... Всё время пребывания в не изученной, чужеродной, враждебной зоны кажется, что кто-то наблюдает за каждым, вдохом, шагом, движением твоим. Некоторое время ты терпишь этот взгляд, но вскоре не выдерживаешь, оборачиваешься, ещё и ещё, сначала спокойно, потом резко. Но там никого нет. Только пустота, и ветер, обдувающий, и несущий ледяной ужас…
И пока ты стоишь, напрягая глаза, пытаясь что либо высмотреть, это что то, что за тобой наблюдало, концентрируется у тебя за спиной. И в этот момент, главное пересилить, даже разозлиться, возбудить природный гнев и ярость зверя что спрятан в потемках души каждого, и направить всю эту силу на невидимого наблюдателя.
На секунду он войдёт в изумление на такое противодействие, и за это время, ты сможешь пойти дальше, шаг за шагом, чем быстрее, тем легче. Ты не избавляешься от этого чувства, оно медленно перетекает, и давит на другие слабые места. У каждого оно своё. Но в чем то, схоже...
Раскаяние, безумная боль, жрущая тебя изнутри, гнев, и просто усталость от всего. Порой хочется прекратить бессмысленные попытки бороться, сохранить себе жизнь. Ведь действительно, зачем? Мир уже умер, и ничто не вернуть назад. Скоро и мы все умрём. Когда? Это вопрос времени. Но могу сказать точно - скоро.
На юге, прошлой зимой пала Ясеневская община. Мост между Сокольниками и Преображенской площадью рухнул, связь с тремя станциями красных потеряна. Пять лет назад, от какой-то нечести, почти погибла ВДНХ. А на оранжевой ветке вообще какая-то мистика происходит. Ведь именно на ней знаменитый на всё метро перегон Проспект мира – Китай город. Аномалии что обитает в том месте, очевидно стало мало Тургеневской, и три с половиной года назад, полумёртвая Сухаревская окончательно умерла, и превратилась в ещё один обитель жуткого...
Зачем? Зачем все эти жалкие попытки выжить? Ведь это не дает никакого сколько либо ощутимого результата. Всмотритесь получше на людей вокруг. Даже в лицах бесстрашных морпехов изредка видится беспокойство и безнадёжность. Ищи, ещё и ещё, но боюсь что ты не найдешь человека, который полностью верит в возрождение человечества. Хотя... Есть такой человек. Один раз, будучи в Полисе, я разговаривал с ним. Он тогда собирался по какому то особому делу наверх, но не торопился, очевидно время у него было. Собственно сначала говорили по делу, а потом разговорились и… Я задал извечный, банальнейший вопрос: «Как вы думаете, а человек сможет когда нибудь снова жить там, наверху?». Когда он ответил, я впал в ступор… его уверенность в том что человек выживет меня поразила.
И после его доводов, даже я на некоторое время поверил в это. После к нему подошли два парня, один из них был относительно спокоен, а другой – с такой улыбкой на лице, что он стал похож на мутанта какого то… Явно был доволен и счастлив что пойдёт с такими мощными сталкерами наверх, да и не просто так, а по специальному заданию. Они поздоровались с ним, как? Как его звали… Помню что имя странное было… Вроде на «Х» начинается… И чётко, резко так звучало. Ха... Хант… А, точно! Хантер. И как я мог забыть? Но впрочем давно это было...
А в принципе, кого только в метро не повстречаешь? Иногда такие личности попадаются…
Впереди, из-за угла заблеял маленький, дрожащий лучик костра – дозор на пятисотом. Граница между остатками человечества и хаосом, холодным адом северных тоннелей. Где то там, находится родная станция Алтуфьево… Именно там я жил ДО. От мысли что придётся туда вернуться одновременно охватывает ужас, но и желание. Так хочется вернуться домой, в свою квартиру на четырнадцатом этаже, достать книги со своей книжной полки, и взглянуть на то, что казалось бы уже давно потерял. Родной дом… Но к сожалению, это невозможно, хотя так хочется…
- Эй вы там, на пятисотом! – Эхо разнесло мои слова далеко вперёд, рикошетя, ломая, искажая слова, далее.
- Всё в порядке, идите сюда! – Долетел ответ.
Ещё тридцать метров и я подошел к костру. Пути полностью перегораживала куча наброшенных друг на друга мешков с песком. Расчехлённый пулемёт со вставленной лентой, накренившись стоял на раздвинутых сошках, под ним – ящики с боеприпасами, а рядом, чуть правее, лежал прожектор, настоящий, один из тех что когда то освещал ночную Москву, приобретённый за солидную сумму у Ганзы. В двух метрах от оборонительной стены на путях лежит железный лист, на котором разведён костёр, около него, усевшись по плотнее, сидели дозорные со станции. Они удивлённо посмотрели на меня, т.к. их смена недавно началась, поздоровавшись снова продолжили свой разговор. Ко мне подошел командир дозора, Ахмед. Сам он родился на Киевской, но после того как там начались проблемы с дикарями, вместе со семьёй переехал к нам.
- Ты по какому делу пришел? Ты же вроде бы наверх должен был пойти?
- Чувствую себя плохо, врач сказал нельзя наверх, делать нечего вот в дозоре подумал посижу. Как обстановка? Ничего не случилось?
- Я что могло произойти? Всего то час сидим. Чаю будешь? – он кивнул головой на большой белый, ещё советских времён чайник, стоящий чуть поодаль костра – Десять минут назад вскипятили.
Я согласился, сел. Получив чашку чая, вернее грибной настойкой с ВДНХ, принялся вслушиваться в разговор.
- …Ну и что?
- Как что? Не взорвали, там какие-то отморозки пришли к начальству и сказали, мол вот и так, больше нападений мутантов не будет, проблема устранена. Те не поверили, а они всё своё твердят. Ну послали людей, проверить, так сказать, стояли день - пусто. Казалось, только что мутанты рвали кордоны на части, и вот на тебе, как сквозь воду. Послали гонцов обратно. Вернулись с Ганзы уже с удар отрядом, Пошли на север по тоннелям, станции две прошли. Ни души. А как оно и что – непонятно.
- А куда делись те, что сказали что взрывать не надо, мол и так уже нет проблем? У них бы спросили!
- А они как появились ,так сразу и ушли, добившись своего… Кто они, как и что – никто не знает… Благодарить их надо, а то если бы не они, сидели бы мы тут без чая, и воду пили… А как их тогда припекло… Мутанты эти – нечисть настоящая была. На мозги говорят давили, телепатия и всё такое... Правильно их назвали – «Тёмные».
- Да не тёмные вовсе, а чёрные. Мне челноки рассказывали про них.
- А я говорю тёмные! У меня связи есть с жителями Рижской, так что не спорь.
- Да знаю твои я связи. То же мне, тёмных каких-то придумал...
Начался продолжительный спор из ряда кто кого пересидит. Слушать это мне не особо интересно, потому обратил взор на наёмников стоящих у пулемёта. В отличие от наших, они стояли молча, вглядываясь в темноту, и только изредка перебрасываясь парой слов. Впрочем им деньги платят за то чтобы они воевали, а не болтались у костра.
Всё равно как ни крути, с северной стороны тоннеля веяло холодом. Может мне это просто кажется, но с другой стороны, всякое может быть. Может сквозняк? Если прислушаться, то можно услышать шорох и повизгивание крыс. Ведь именно они когда то сожрали Тимирязевскую... И опасность нового вторжения была всегда, именно поэтому мы нанимаем наёмников и на сотом всегда стоит огнемёт, а рядом с ним с мотодрезина. За их состоянием каждый день смотрят техники. Неосторожность погубила уже много людей, и мы не должны повторять чужих ошибок. Ведь за нами стоит всё метро. Мы – последние кто сдерживает натиск врага на этом направлении.
Что то случилось… что то нет так. В воздухе что-то изменилось. Я чувствую… что это? Дозорные тоже напряглись и один потянулся за прожектором. Я вскочил, снял со спины автомат. Передёрнул затвор. Беспокойство выразилось на лице дозорных сидевших у костра. Все тотчас замолчали, кто то потянулся за своим оружием. Кто то начал перешёптываться. Ахмед встал со своего ящика на котором сидел, и приблизился к дозорным.
- Что там? – волевым голом спросил он.
- Незнаю… Что то не так. Тихо!
Всё замолчали. Минута, две, три, пять. Тишина стала невыносимой. Я даже дышать перестал. Но ничего. Тихо. Слишком тихо. Даже привычных шорохов доносящихся издалека нет. Вспотел лоб. Тишина обволакивает всё вокруг. Становится не то что не по себе а просто жутко. Тьма начала сгущаться. Все темнее и темнее. В конце концов, стало совсем темно, я обернулся, и обнаружил что костра нет. Только маленькие угольки тихо тлели, освещая ничтожное пространство вокруг. Костёр потух! Не может быть, это ведь строгое нарушение всех правил, куда смотрят остальные дозорные?! Я попробовал сдвинуться с места но ничего не получилось. Ещё и ещё раз – но тело не слушалось, оно отказывалось выполнять команды. Стало совсем темно. Ничего не видно. Попробовал крикнуть но не получилось.
Горло пересохло. Жуткий ужас охватил меня. Ледяной сквозняк сильно подул в лицо. Что это!!? Из далека, сначало очень тихо, но по наростающи появился странный звук. Туннельным эхом он доносился от источника его излучения. Он становится громче. Я хотел было бежать но абсолютно ничего не выходило, как цепями сковало. Что, что, что это!!!??? Я сошел с ума!? Мне это снится?!! Это мои видения?!!!
Не может быть. В конце концов бросив попытки сдвинуться с места, обреченно расслабил мышци. И, чудо, я упал! Цепи разжались, я встал и что было сил побежал, быстрее, но звук всё равно нарастал, и что то меня догоняло... Бегу ещё быстрее уже не размечая дороги. Но как не вовремя споткнулся, упал. Поднялся, и дальше бежать вперёд, снова споткнулся, снова поднялся… Сколько уже я бегу? По расчетам я должен уже давно был быть на станции но её не было. Только голый тоннель. Звук, громко раздающийся за спиной, оглушал, казалось пытался своей силой захлебнуть жалкие попытки убежать. В конце концов, очередной раз споткнувшись, понял что дальше бежать не могу.
Почти смерившись со своей участью погибнуть от странной чужородной для человеческого мозга материей, попытался встать. Не получилось. Из последних сил пополз вперёд. В голове стучит кровь, тело жутко болит, холодный бетон натирает разгоряченные пальца, издавая скребущий звук, какой издают своими лапками крысы. Как же быстро человек может превратится в животное когда происходит прямая угроза жизни. Вдруг из-за спины, в метрах пяти от меня, раздался дикий, жуткий хохот. Кровь застыла и остановилась, сердце перестало биться. Со звериным криком, начал делать попытки ползти дальше.
Вдруг, я услышал речь, которую произносил мой голос. Тихий, спокойный, уверенный в себе он начал говорить:
«Грядёт великая тьма, и окутает она мир, и будет властвовать вечно. Бойся истин, сокрытых в древних фолиантах, где слова тиснены золотом и бумага аспидно-черная не тлеет, И красота будет низвергнута и растоптана, и задохнутся пророки, тщась произнести предречения свои, ибо день грядущий будет чернее их самых зловещих страхов, и узренное ими отравит их разум…» - произнеся речь, голос умолк.
Замерев я остановился, и перевернувшись, увидел…
* * *
Ахмед орёт за что-то на одного дозорного, Тот в свою очередь умалешенно подбрасывает дров в костёр и машет на него своей потрепанной шапкой, Один из дозорных собирал гильзы в деревянный ящик. Выстрел. Контрольный в голову, один из дозорных ходил и добивал из пистолета мутантов. Наёмник выключил прожектор, ярко светящий в глубь тоннеля. Все потихоньку успокаивались. Через пять минут все стало как обычно и никто про нападение и не вспоминал но кое-что осталось не ясным… Где я был!? Я ничего не помню…
- Ты чего так на меня ошарашено смотришь? – это был тот дозорный, что рассказывал про нападения чёрных на ВДНХ и почему-то называл их тёмными.
- Че… Чего? – спросил я.
- Ты на меня смотришь будто у меня не две руки а четыре… Клёво мы их взгрели да? Будут знать, как нападать на Савеловскую… Но правда странно как-то что костёр потух. Откуда только этот ветер взялся?
- Откуда, откуда! Просто у кого то руки из одного места растут. Сказано было следить за костром! А ты чего делал? Знаешь что делают с теми невыполняет приказов и дозорных правил? Рас-с-стрел!!! – Ахмед явно не в своем духе…
- Командир, я за костром следил, но кто ж знал что такой сильный ветер подует? Да разве в метро вообще бывают ветра?! – отчаянно защищался парень.
- Солдат должен выполнять приказы в любых условиях и это не обсуждается! Я снимаю тебя с дозора, иди на станцию!
- Ахмед! Остынь! Ну чего в метро не бывает, парень не виноват. Пусть остаётся! Ты лучше подумай откуда действительно ветер мог появится? – вступился за парня, снятие с дозора – позор, тем более это привлекло бы внимание начальства, а так может, если никто не проболтается, всё обойдётся.
- Ладно… Пусть сидит… Ветер? Поверхность где то рядом. Откуда ему ещё взяться? Но странно это как-то… И как то сразу в голову ударило, когда ветер подул, и твари странные… Черная кожа, большие глаза, и боли не чувствуют… И ужас какой-то охватил, когда они появились.
Да и вообще раньше таких небыло. Странно всё это…
Костёр приятно за трескал и на него поставили чайник. Все потихоньку уселись у костра. Несколько минут царствовала тишина, каждый думал о своём. Тишину первым разорвал тот парень что собирал гильзы.
- Да уж. Нам ещё везет, на серой живём, а на оранжевой вообще какая-то мистика творится. Не говоря про их главную достопримечательность, У них ещё и звуки странные сводящие людей с ума, трубы рвутся и они от туда. Всех по разному мутит, но именно что всех.
- А как челноки по рассказывают, так это вообще волосы дыбом встают…
- А я вот слышал, что когда по Сухаревскому перегону идешь, люди небо видят… Я его никогда не видел. Как это интересно, наверное… Пал Николаич, какое оно?
- Красивое. Очень красивое. Когда ясная погода и туч нет, звезды видно… Яркие, слегка пульсирующин, пучки белого света на темно синем небе… Хоть раз в жизни, но его надо увидеть.
- Да… вот бы разок, туда, наверх. Вы ведь жили ещё ТОГДА, до… Как тогда люди жили?
- Хорошо жили… Давно это было и вы много не поймете из того что я говорю. И наверное никогда не поймете. Вряд ли вы доживете до того, когда человек снова выйдет на поверхность что бы там жить. Да и выйдет ли он вообще?
Все снова замолчали. Закипел чайник. Второй. На дежурство три выдаётся. А до конца ещё пять часов. Мысли коснулись Гришку.
Жалко… Хороший человек был. Но видимо не суждено ему было дальше жить. Мне тоже не долго осталось жить… Интересно как там развед группа на поверхности? По идее скоро должны вернуться… На поверхности больше полутора часов никто не ходит – радиация всё таки ещё немаленькая, да и боеприпасы кончаются… Да и вообще что там делать долго?
Вскоре мысли закончились. Оставшаяся часть дежурства прошла без приключений.
Вернувшись на станцию, первым делом пошёл к гермоворотам спросить, не вернулась ли экспедиция. Услышав отрицательный ответ, разочарованно пошел к своей палатке.
