А чудо свершилось. Глава родилась благодаря Жене. Ему же и посвящается)


Кадр 13.

Рождество все неумолимо приближалось. Медленно, но верно, на соседских газонах начинали появляться различного рода украшения – всякие тупые олени, Санты и проч. Так как коренным американцем был только Эшли, наверное, он был единственным, кто понимал весь этот прикол. Я и Гош во всей этой яркой шумихе красно-зеленых красок явно чувствовал себя лишними. Он – из Германии, я – из России, все те приготовления, которыми нас с самого утра грузил Эшли, были нам не понятны.
На Рождество мама всегда накрывала стол, мы ели, смотрели телевизор и ложились спать. Я никогда не думал об этом празднике, как о чем-то необычайном.
А тем временем, тучи сгущались, и я уже не надеялся на ясную погоду. Изменения во мне, странным образом проявившиеся накануне, уже не столь сильно беспокоили мой подуставший за это время разум. На татуировку ребята отреагировали более-менее адекватно, а вот Гош после всего подошел и сказал мне «Да, в тебе что-то изменилось». За то и люблю Гоша, что он ВСЕ замечает, пусть и не всегда говорит об этом.
Непонятный шум из кухни привлек мое внимание.
- Эй, оставь!
- Я говорю тебе, сначала нужно взбить яйца!
- Нет, дай, я сам!
Далее – грохот, звон и дикие возмущенные вопли. С трудом подняв себя с дивана, на котором я так удачно дремал до этого, я прошаркал на кухню. В ворохе муки, пасты и прочего кухонного дерьма сидели Гош и Эшли. На глаза мелкого уже наворачивались слезы.
- Что случилось? – сонно пробормотал я, не сумев сдержать зевок.
- Он испортил мой пирог! – обиженно воскликнул Эшли, пытаясь подняться, но поскальзываясь и вновь падая. Его лицо было уделано в чем-то липком, а Гош даже не делал попытки помочь ему с принятием прежнего положения.
- Я не виноват – только и буркнул он, вздергивая подбородок. Я устало вздохнул и, старясь не угодить в вязкую лужу, которую они развели на полу, боком двинулся к Эшли. Подхватив малого под мышки, я, не стесняясь, резко вздернул его на ноги. На вопрошающий взгляд Гоша, я ответил
- А ты сам поднимешься.
Эшли тем временем приник ко мне, чего я сразу не заметил.
- Эш, тою мать! Я теперь весь в этой херне! – отпихнув белобрысого, я широким шагом направился к лестнице на второй этаж, чтобы переодеться. Мне в спину доносилось гаденькое хихиканье Гоша.
Сменить одежду оказалось недостаточным – пришлось еще долго отмываться, прежде чем непонятная густая субстанция сошла с рук и шеи. Накинув на плечи темную рубашку и, втиснувшись в самые обычные джинсы синего цвета, я начал спускаться вниз. А тем временем…
Через широкую арку, заменявшую дверь в кухню, можно было увидеть, как Эшли ожесточенно трет ладонями лицо, наклонившись пониже к раковине. Замерев на предпоследней ступеньке, я, широко распахнув глаза от удивления, наблюдал за тем, как Гош медленно приблизился к ничего не замечающему Эшли сзади. Какое-то время совершенно ничего не происходило, затем все его тело напряглось, и руки потянулись к талии юноши. На пол пути руки сжались в кулаки и усилием воли Гош заставил себя отступить на шаг. Я даже не заметил, как перестал дышать. Слабо выдохнул, и в этот момент Гош резко отвернулся – так, что я теперь мог видеть его лицо. На нем была написана такая боль…но он заметил меня, ошеломленно застывшего на лестнице и на его лице промелькнуло секундное замешательство.
- У меня теперь все чешется! – высокий капризный голос, словно заставил проснуться. Ресницы Гоша чуть дрогнули, и с секунду он умоляюще смотрел на меня, прежде чем отвернуться и, как обычно, отвесить мелкому подзатыльник.
- Сам виноват – зачем вообще вся эта хренотень была нужна! По кухне ходить теперь невозможно!
А я все продолжа стоять, так и не шелохнувшись. Что это было? Неужели то, о чем я…
- Латиша, что нам теперь делать?
Но, как всегда, задуматься мне не дали. Я моргнул и поднял непонимающий взгляд на Эшли, который стоял передо мной, уперев руки в бока.
- Что?
- Гош испортил все продукты для праздничного пирога! – возмущался он, стоя у меня прямо под носом. Сзади Гош буркнул что-то против, но Эш лишь отмахнулся. Я, наконец, очнулся от первого шока и кинул.
- Ничего страшного. Купим. Собирайтесь
По мере того, как я говорил, глаза Эшли становились все больше и больше. Я буквально чувствовал, как начинает работать маленький механизм в его голове, отвечающий за неуемное воображение. Секунда – и вот он мчится мимо меня наверх.
- Чур, я буду катить тележку! – доносится приглушенный голос сверху. А пока мы одни, Гош старается делать вид, будто ничего не произошло. Уже открыв было рот, я замечаю то, как старательно он отводит взгляд и это, пожалуй, единственное, что заставляет меня замолчать. Вместо подготовленной тирады, я говорю:
- А разве ты не пойдешь собираться?
- Я так поеду – буркнул он, расставляя чистые тарелки по местам. Бросив на него критический взгляд, я подметил большое пятно той самой липучки на брючине и блестящую россыпь сахарной пудры на его спине. Протяну руку, я отряхнул дорогую рубашку.
- Надо будет заехать за одеждой. Этой теперь самое место на свалке – Гош безразлично пожал плечами, продолжая «увлечено» копаться в столовых приборах.
- Я возьму твой джип? – и опять то же показное безразличие. Но на тот раз простого кивка мне было достаточно и, поэтому я просто вышел с кухни, больше ничего не добавив.


Спустя час (да, Эшли, действительно, копуша) мы тряслись все вместе в черном джипе, колеся мимо магазинов с блестящими витринами. Еще минут пятнадцать колесили около универмага, дожидаясь пока кто-нибудь выедет со стоянки, чтоб занять его место. Наконец все устроилось, и мы вылезли из машины. Волосы Эшли растрепались во все стороны, на лице горел лихорадочный румянец.
- Окно хоть закрой – бросил ему Гош, развернувшись ко мне, - Я схожу в книжный неподалеку. Не буду сильно пугать людей.
Я кивнул и, взяв Эшли за руку, повел в универмаг. Торт мы взяли, но, как и следовало ожидать, наша тележка была переполнена всякими шоколадными батончиками, кока-колой и совершенно не нужными безделушками. Вот что значило ходить по магазинам с Эшли – он просто сметал с полок все, что обладало яркой этикеткой или интересным названием. А уж к девушкам-зазывалам он был крайне не равнодушен. Боясь подойти, он каждый раз долго мялся в сторонке, наблюдая, как они исполняют свои обязанности, нахваливая тот или иной продукт.
Со слезами на глазах и со значительно опустевшей кредиткой в кармане, я шел с ним обратно. Но рядом с машиной Гоша не оказалось. А я и понятия не имел, где находился этот его пресловутый «книжный». «Хоть бы название сказал, мудак» раздраженно подумал я.
- Он не отвечает – прозвучал расстроенный голос Эшли по левую руку от меня. Оставив половину ноши на земле, он держал у уха трубку своего мобильного и, нахмурившись, вслушивался в голос оператора.
- Кидай пакеты в багажник, пойдем, посмотрим, где этот его книжный… - буркнул я, открывая заднее сидение и доставая оттуда бутылку воды. Вода оказалась ледяной, и я с жадностью пил ее, зажмурившись от удовольствия. Рядом кто-то громко сглотнул. Отерев рот тыльной стороной ладони, я открыл глаза и оглянулся – неподалеку стоял невысокого роста мужичок в потрепанном костюме и галстуке насыщенно зеленого цвета. Не удержавшись, я подмигнул ему. Его губы побелели, в руках он мял пакет с семечками.
Эшли нетерпеливо подергал меня за рукав. Но я уже не мог остановиться…
- Эш, иди вдоль обочины – кажется, Гош пошел туда…встретимся здесь же…
Не знаю, как отреагировал мальчик – я не отводил взгляда от незнакомца – но от рукава немедленно отстали. Я сделал пару несмелых шагов навстречу ему и облизнул губы.
- Ну, что смотришь? – прошептал я, с каждой секундой подходя все ближе. Его лицо пробрело сероватый оттенок, а по вискам бежал холодный пот, который он то и дело старательно отирал платочком.
Плевать, что мы на улице. Плевать, что мы на стоянке. Я его поцеловал. Просто прильнул к губам, как мне хотелось – проверить, смогу ли я понравиться кому-то таким. И, он не провалил мои ожидания – конечно, поддался не сразу, но уже спустя двадцать минут мы были у него в машине.
Я заставил его надеть презерватив, а когда он спросил мое имя, ответил «Неважно» и раздвинул ноги. Секс был не ахти, но машина тряслась знатно. Поэтому, когда в лобовое стекло кто-то постучал, я невольно подумал «Ну наконец-то…неужели только сейчас заметили?!». Мужчина, которого, как узналось позже, звали Джошуа, опустил мои ноги и спешно начал приводить себя в порядок. Даже банальная пуговица не поддавалась под его судорожно трясущимися руками. Вздохнув, я потянулся и помог ему с одеждой.
На улицу я вылез уже полчаса спустя, на ходу застегивая пряжку ремня. У джипа напротив стояли Гош и Эшли – оба с недовольными минами.
- Можно было и побыстрей. Нам еще дом украшать – расстроено и немного устало буркнул Эшли. Гош бросил на него мимолетный взгляд…я так и не смог расшифровать, что же в нем было такого. Но, сладко зевнув, Эшли ничего не заметил.


На весь дом орали колонки. За музыкой ничего не было слышно, но нам было весело. Наряженный в мишуру, Эшли носился с елочными игрушками по дому, лепя их в самых неподходящих местах.
- ЭШЛИ?!!!! КАКОГО ХРЕНА ГИРЛЯНДА ДЕЛАЕТ НА СОРТИРЕ?!!!!!
Да. Под самыми неподходящими местами я имел ввиду именно это. И, конечно же, не обошлось без беготни – еще три раза эти идиоты поскользнулись на липкой гадости в кухне, прежде чем я, от греха подальше, не отгородил весь проход в эту часть дома. Пришлось раскладывать ужин на столе в гостиной. Специально по случаю разожгли камин.
Когда начало темнеть, за окном показались первые признаки снега. Я невольно поморщился, прячась за занавеску. Снег был какой-то грязный, со смесью дождя, но детишки, живущие напротив, радовались и носились вдоль по улице, туда-сюда, туда-сюда…
Когда мы уже сели за стол, Эшли как-то странно ухмыльнулся и не притронулся к своей еде, даже когда мы с Гошем уже порядочно нахрюкались. Вскоре я понял причину этой его сраной загадочности, но ничего поделать уже не мог.
В половине десятого раздался звонок в дверь. С секунду все сидели на своих местах. Затем у меня в мозгах, словно пушечный выстрел, грянуло: «Клоэ!»
Мы его не приглашали, но, тем не менее, я весь вечер надеялся, что он придет. И вот. Я первый сорвался со стула – он, кажется, опрокинулся, но это было неважно. Метнувшись к двери, я резко дернул ее на себя, чуть было не оторвав ручку.
Каким же горьким было разочарование.
На пороге, в шапке, припорошенной снегом, стояла молодая девушка лет семнадцати, в школьной форме и с коробочкой, перевязанной лентой. Должно быть, столь резкая реакция меня любимого, её испугала, потому что она отшатнулась, и я услышал потрясенный вздох. Ее каштановые волосы выбивались из-под нелепой шапки. «У бабушки в шкафу она, что ли, ее достала?» невольно подумал я, не спеша пропускать гостью.
Еще несколько секунд и она бы сбежала без посторонней помощи – просто от страха. Но эффект от моего грозного лица испортил Эшли, столь внезапно появившийся рядом со мной в дверном проеме. Это он мягко оттеснил меня назад и, взяв девушку за руки, ввел в дом, захлопывая дверь.
- Боже, да ты вся заледенела! – хлопотал он вокруг нее. Они так нелепо смотрелись вместе, он – в домашних синих штанах в клетку и она, в зимнем пальто и бабушкиной шапке.
- Эшли, кто это? – сам не знаю как, но голос вышел угрожающим. Эш обернулся и неуверенно глянул на меня.
- Я хотел вас познакомить…иди в гостиную, мы сейчас придем. Латиша, ну пожалуйста.
Я, недовольно покачав головой, все же вышел, оставив их одних. Гош, уже прилично пьяный, сидел, опустив голову на руки. Когда я осторожно тронул его за плечо, он немедленно вскинулся, как раз вовремя для того, чтобы встретиться взглядом с Эшли. Они стояли возле елки, загадочной коробки больше не было, зато на руке у Эшли блестел каучуковый браслет с белым золотом. Гош тоже это подметил и его взгляд как-то резко вдруг стал абсолютно осмысленным, словно бы он и не пил вовсе.
То, что началось дальше, было просто выше моих сил.
- Знакомьтесь, Латиша, Гош, это моя девушка – Джули. Мы познакомились полгода назад, и совсем недавно я предложил ей встречаться – на щеках Эшли заиграл легкий румянец, и он покрепче перехватил руку этой девчушки, Джулии.
Музыка, словно соответствуя моменту, резко смолкла. Я попытался выдавить из себя дружелюбную улыбку.
- Добро пожаловать, Джули. Присаживайся к столу, будь как дома – говоря это, я старался не смотреть на Гоша, чье плечо было твердым, словно сталь, под моей рукой. Голос, которым он заговорил, спустя мгновение, был вообще самым страшным, что я когда-либо слышал от него:
- Привет. Рад знакомству.
Весь остаток вечера, вплоть до полуночи мы мило болтали, притворяясь хорошими друзьями в Рождественский вечер. Но я видел, с каким трудом Гошу удавалось быть милым. Когда большие часы в коридоре начали бить двенадцать, и все торжественно подняли свои бокалы, я не сдержался:
- Извините, у меня срочные дела!
Поскорее напялить кроссовки, не обращая внимания на крики, доносящиеся позади. Этот дом, эти улыбки…все душит, душит. Выбежав на улицу, я глубоко втянул свежий морозный воздух. Дверь позади распахнулась, и на ступеньки выбежал Эшли – нет, я просто не мог его видеть в тот момент.
И я побежал.
Не помню куда.
Я просто несся, то и дело теряя равновесие, скользя по жирному слою грязи, смешанного с талым снегом. Но, в конце концов, мне показалось что «все, хватит».
И я остановился.
Я знал это место. И, привычно взбежав на порог большого дома, я нажал на кнопку звонка. Долгое время никто не отвечал, а я все жал, жал, жал, жал…и так, кажется, до бесконечности. Если бы в соседнем доме не начал загораться свет. Из ближнего окна высунулась немолодого вида женщина в ночной сорочке в горошек и крикнула пронзительным, невероятно высоким голосом:
- Прекрати трезвонить. Уехали они все!
Я опешил.
- То есть как «уехали»?
- На машине, недоумок! Увез их папаша – и с громким звуком захлопнула ставни.
Я еще долго стоял под мокрым снегом и не мог понять, что же я чувствую. Что же мелко рвется во мне, осыпается тысячью осколков…
Задумчиво присев на перила, я в потрясении смотрел в одну точку на дощатом полу.
Я просто не мог понять «как?!»
Все произошло слишком быстро – я опять не смог это предотвратить. Чувство собственного всемогущества таяло на глазах. А ведь дома ждали Эшли и эта пресловутая Джули – я поморщился. Возвращаться домой было не вариантом. Порывшись в карманах, я выудил пару банкнот и, выйдя на дорогу, стал ловить такси.
Водитель-афроамериканец был молчалив и на полной громкости слушал Depech Mode «Sister of Night». И хотя я был бы не против сейчас с кем-нибудь поговорить, музыка гораздо больше подходила к тому, что я чувствую, нежели какие-либо слова.
Мобильник отключен.
Солнце погашено.
Чувства зашторены.
Дорога в ночной клуб, кажется, была длиною в жизнь…