Моко пил кофе. В темной жидкости на дне отражалось небо, в наушниках пело лето. Композиция «Give Me Freedom, Give Me Fire», словно родная, вливалась в уши. Невольно возникало желание покачивать головой в такт музыке и притопывать по пыльному асфальту. Лавочка, выкрашенная в грязно-красный, была похожа на кровь в свете полуденного солнца. Неволь привлекала взгляд. Но вот сесть на нее Моко не решался – уж больно подозрительным был запах свежей краски, от которого резало глаза.
Молодой азиат, сидящий на ступеньках торгового центра выглядел по меньшей мере странно. Кофе в его руках и шапка со смешным бубончиком на конце, казалось, должны были привлекать невероятное внимание прохожих. Но мало кого это волновало. У всех дела, все жужжат.
«Всё крутится, вертится» думал про себя Моко, допивая свой кофе. Песок, неведомо откуда взявшийся прямо у входа универмага, хрустел под все еще зимними ботинками. Лето подкралось незаметно, а солнце играло в жмурки до последнего – запастись обувью на лето как-то не пришло мысли. Голову под шапкой пекло, на ресницы по лбу стекал пот, мешая видеть. Стянув с себя шапку, он помахал ею на лицо. Его черты изменились, приняв благородное удовлетворенное выражение человека, которому еще осталось чему радоваться, пусть даже и прохладному ветерку от шапки. На месте волос был невообразимого вида шухер, к взмокшим вискам прилипли тоненькие черные пряди.
Пара девушек обернулась.
Пройдя до ближайшей станции, сел на поезд, отходящий с Синдзюку. Обманчивое впечатление того, что в подземке будет прохладнее, совершенно жутко обернулось тем, что пришлось выйти на ближайшей же к дому Цусимы остановке. Сойдя на Ёцуа, проехался в толчее людей вверх по эскалатору и, наконец, выбрался на душный, зловонно пахнущий, но все же воздух. Вокруг сновали машины, люди – много людей, очень много. Все они, словно услышавшие летний ветерок, мухи, повылезал из своих укромных местечек.
Музыка в наушниках продолжала играть, наращивая свой темп становясь чуть быстрее. А может, так казалось парню со странной внешностью, который медленно шел по узким улочкам, глубоко сунув руки в карманы. Только потому, что композиция играла по кругу уже далеко не первый раз. В конце концов, Моко поморщился и вытащил втулки-наушники, потирая хрящ. Стерев пот с шеи, юноша резко свернул за угол, исчезнув из поля зрения.
Долгое время его не было видно, пока он не вылез из дыры в ограде соседского забора. Подойдя к окнам двухэтажного дома, он внезапно начал энергично шарить по карманам. Видимо, не найдя необходимого, полез в рюкзак, доселе висевший на плече. Судя по тому, как длинен был сам процесс, барахла в том рюкзаке хватало – наконец, после долгих, трудоемких раскопок, был выужен на свет божий мобильник динозавроподобной модели. Подросток что-то тыкал в своем телефоне с минуту или две, нахмурив брови, затем приложил раскладушку к уху.
«Ты дома?» - раздался хриплый голос. Губы пересохли.

Меня окружили О_О
семейство меня окружило.
они лезут отовсюдуууууу ааа!!!!

Т__Т

Наконец-то расчистил списки друзей - ИЕС! хDDD
нет, если честно, то нахуй вы мне нужны всем скопом в друзьях, если даже взападло казать "привет"? так что сидите, грызите ваши чешки в П4. Если кто-то хочет, пжалста - 588 165 117. Все те, кто якобы утерял со мной связь или еще-что-то-там - пишите, будем знакомиться, общаться.
Мне не нужны лишние буковки в строчке "Друзья". Вот и всего навсего. С кем хочу и буду >: D

Вроде намана так день прошел. Сменился с мегафон на МТС (прости господи, когда установят нормальный интернет)...скорость приблизительно такая же, но хороший плюс - по вечерам не виснет. С ноута печатать не оч., поэтому пардон заранее за очепятки.
Диз - максимально весенний. Моя жопа поет о велосипеде Т.т моя жопа будет петь о нем до конца экзаменов и летом его купить хDD
худеть надо.худеть бля. бля.

Лем не хочет рисовать Лу. Фука ><

И я не кавайный, ребят. Если я несу тупняк типа "фуу..какашкаф, нехороший он" или "боже, какая пуся". Это не значит что я так думаю. Это значит что я г л у м л ю с ь/ вот пишу все это и сижу с довольным эйблом, сознавая что я идиото хDD

Приходил Шарли, приходила Доню. Из хазы устроили целую Плазу (и не надо гнать на не заправленные одеяла - квартиру вы мне прокурили знатно! >< ) сука, всю хату выхолодил. как пингвин сижу. после ванны еле отогрелся.

Тэги дня: Сьюззи секаз хD
голуби цуки. они рядом..они все ближе.
я скоро сдохну от передозировки котлет (с) Шарли&Октав a.k.a Lu
Титюли (с) Шарли

Мне отчего-то подумалось...когда вы последний раз сидели в абсолютной тишине?


и как...долго выдержали?

Нада будет посетить Facebook, я так решил..как это везде я был, а мня там не было? Оо непорядок, ага ага...

Вечер, чувствую будет занятным..Хх учить дохера просто - аж глаза закатываются.
а все моя сраная лень..
и прошу заметить - я все еще нахожу время для того, чтобы сидеть в сети бвахах..

пы.сы
вспомнил, как ныл что хочу звезды, ПЧ и корону..
...а теперь думаю "нах все это нада..."
ебаное дитяте %)

Глава бездарна, что даже перечитывать не хочеца. хХ
Я подавлен...мрааак.

Надо бы мне лучше завязывать и продолжать с одиночными проектами. Идея с "кадрами" оказалась читателю немного не понятной..... ... ..

А чудо свершилось. Глава родилась благодаря Жене. Ему же и посвящается)


Кадр 13.

Рождество все неумолимо приближалось. Медленно, но верно, на соседских газонах начинали появляться различного рода украшения – всякие тупые олени, Санты и проч. Так как коренным американцем был только Эшли, наверное, он был единственным, кто понимал весь этот прикол. Я и Гош во всей этой яркой шумихе красно-зеленых красок явно чувствовал себя лишними. Он – из Германии, я – из России, все те приготовления, которыми нас с самого утра грузил Эшли, были нам не понятны.
На Рождество мама всегда накрывала стол, мы ели, смотрели телевизор и ложились спать. Я никогда не думал об этом празднике, как о чем-то необычайном.
А тем временем, тучи сгущались, и я уже не надеялся на ясную погоду. Изменения во мне, странным образом проявившиеся накануне, уже не столь сильно беспокоили мой подуставший за это время разум. На татуировку ребята отреагировали более-менее адекватно, а вот Гош после всего подошел и сказал мне «Да, в тебе что-то изменилось». За то и люблю Гоша, что он ВСЕ замечает, пусть и не всегда говорит об этом.
Непонятный шум из кухни привлек мое внимание.
- Эй, оставь!
- Я говорю тебе, сначала нужно взбить яйца!
- Нет, дай, я сам!
Далее – грохот, звон и дикие возмущенные вопли. С трудом подняв себя с дивана, на котором я так удачно дремал до этого, я прошаркал на кухню. В ворохе муки, пасты и прочего кухонного дерьма сидели Гош и Эшли. На глаза мелкого уже наворачивались слезы.
- Что случилось? – сонно пробормотал я, не сумев сдержать зевок.
- Он испортил мой пирог! – обиженно воскликнул Эшли, пытаясь подняться, но поскальзываясь и вновь падая. Его лицо было уделано в чем-то липком, а Гош даже не делал попытки помочь ему с принятием прежнего положения.
- Я не виноват – только и буркнул он, вздергивая подбородок. Я устало вздохнул и, старясь не угодить в вязкую лужу, которую они развели на полу, боком двинулся к Эшли. Подхватив малого под мышки, я, не стесняясь, резко вздернул его на ноги. На вопрошающий взгляд Гоша, я ответил
- А ты сам поднимешься.
Эшли тем временем приник ко мне, чего я сразу не заметил.
- Эш, тою мать! Я теперь весь в этой херне! – отпихнув белобрысого, я широким шагом направился к лестнице на второй этаж, чтобы переодеться. Мне в спину доносилось гаденькое хихиканье Гоша.
Сменить одежду оказалось недостаточным – пришлось еще долго отмываться, прежде чем непонятная густая субстанция сошла с рук и шеи. Накинув на плечи темную рубашку и, втиснувшись в самые обычные джинсы синего цвета, я начал спускаться вниз. А тем временем…
Через широкую арку, заменявшую дверь в кухню, можно было увидеть, как Эшли ожесточенно трет ладонями лицо, наклонившись пониже к раковине. Замерев на предпоследней ступеньке, я, широко распахнув глаза от удивления, наблюдал за тем, как Гош медленно приблизился к ничего не замечающему Эшли сзади. Какое-то время совершенно ничего не происходило, затем все его тело напряглось, и руки потянулись к талии юноши. На пол пути руки сжались в кулаки и усилием воли Гош заставил себя отступить на шаг. Я даже не заметил, как перестал дышать. Слабо выдохнул, и в этот момент Гош резко отвернулся – так, что я теперь мог видеть его лицо. На нем была написана такая боль…но он заметил меня, ошеломленно застывшего на лестнице и на его лице промелькнуло секундное замешательство.
- У меня теперь все чешется! – высокий капризный голос, словно заставил проснуться. Ресницы Гоша чуть дрогнули, и с секунду он умоляюще смотрел на меня, прежде чем отвернуться и, как обычно, отвесить мелкому подзатыльник.
- Сам виноват – зачем вообще вся эта хренотень была нужна! По кухне ходить теперь невозможно!
А я все продолжа стоять, так и не шелохнувшись. Что это было? Неужели то, о чем я…
- Латиша, что нам теперь делать?
Но, как всегда, задуматься мне не дали. Я моргнул и поднял непонимающий взгляд на Эшли, который стоял передо мной, уперев руки в бока.
- Что?
- Гош испортил все продукты для праздничного пирога! – возмущался он, стоя у меня прямо под носом. Сзади Гош буркнул что-то против, но Эш лишь отмахнулся. Я, наконец, очнулся от первого шока и кинул.
- Ничего страшного. Купим. Собирайтесь
По мере того, как я говорил, глаза Эшли становились все больше и больше. Я буквально чувствовал, как начинает работать маленький механизм в его голове, отвечающий за неуемное воображение. Секунда – и вот он мчится мимо меня наверх.
- Чур, я буду катить тележку! – доносится приглушенный голос сверху. А пока мы одни, Гош старается делать вид, будто ничего не произошло. Уже открыв было рот, я замечаю то, как старательно он отводит взгляд и это, пожалуй, единственное, что заставляет меня замолчать. Вместо подготовленной тирады, я говорю:
- А разве ты не пойдешь собираться?
- Я так поеду – буркнул он, расставляя чистые тарелки по местам. Бросив на него критический взгляд, я подметил большое пятно той самой липучки на брючине и блестящую россыпь сахарной пудры на его спине. Протяну руку, я отряхнул дорогую рубашку.
- Надо будет заехать за одеждой. Этой теперь самое место на свалке – Гош безразлично пожал плечами, продолжая «увлечено» копаться в столовых приборах.
- Я возьму твой джип? – и опять то же показное безразличие. Но на тот раз простого кивка мне было достаточно и, поэтому я просто вышел с кухни, больше ничего не добавив.


Спустя час (да, Эшли, действительно, копуша) мы тряслись все вместе в черном джипе, колеся мимо магазинов с блестящими витринами. Еще минут пятнадцать колесили около универмага, дожидаясь пока кто-нибудь выедет со стоянки, чтоб занять его место. Наконец все устроилось, и мы вылезли из машины. Волосы Эшли растрепались во все стороны, на лице горел лихорадочный румянец.
- Окно хоть закрой – бросил ему Гош, развернувшись ко мне, - Я схожу в книжный неподалеку. Не буду сильно пугать людей.
Я кивнул и, взяв Эшли за руку, повел в универмаг. Торт мы взяли, но, как и следовало ожидать, наша тележка была переполнена всякими шоколадными батончиками, кока-колой и совершенно не нужными безделушками. Вот что значило ходить по магазинам с Эшли – он просто сметал с полок все, что обладало яркой этикеткой или интересным названием. А уж к девушкам-зазывалам он был крайне не равнодушен. Боясь подойти, он каждый раз долго мялся в сторонке, наблюдая, как они исполняют свои обязанности, нахваливая тот или иной продукт.
Со слезами на глазах и со значительно опустевшей кредиткой в кармане, я шел с ним обратно. Но рядом с машиной Гоша не оказалось. А я и понятия не имел, где находился этот его пресловутый «книжный». «Хоть бы название сказал, мудак» раздраженно подумал я.
- Он не отвечает – прозвучал расстроенный голос Эшли по левую руку от меня. Оставив половину ноши на земле, он держал у уха трубку своего мобильного и, нахмурившись, вслушивался в голос оператора.
- Кидай пакеты в багажник, пойдем, посмотрим, где этот его книжный… - буркнул я, открывая заднее сидение и доставая оттуда бутылку воды. Вода оказалась ледяной, и я с жадностью пил ее, зажмурившись от удовольствия. Рядом кто-то громко сглотнул. Отерев рот тыльной стороной ладони, я открыл глаза и оглянулся – неподалеку стоял невысокого роста мужичок в потрепанном костюме и галстуке насыщенно зеленого цвета. Не удержавшись, я подмигнул ему. Его губы побелели, в руках он мял пакет с семечками.
Эшли нетерпеливо подергал меня за рукав. Но я уже не мог остановиться…
- Эш, иди вдоль обочины – кажется, Гош пошел туда…встретимся здесь же…
Не знаю, как отреагировал мальчик – я не отводил взгляда от незнакомца – но от рукава немедленно отстали. Я сделал пару несмелых шагов навстречу ему и облизнул губы.
- Ну, что смотришь? – прошептал я, с каждой секундой подходя все ближе. Его лицо пробрело сероватый оттенок, а по вискам бежал холодный пот, который он то и дело старательно отирал платочком.
Плевать, что мы на улице. Плевать, что мы на стоянке. Я его поцеловал. Просто прильнул к губам, как мне хотелось – проверить, смогу ли я понравиться кому-то таким. И, он не провалил мои ожидания – конечно, поддался не сразу, но уже спустя двадцать минут мы были у него в машине.
Я заставил его надеть презерватив, а когда он спросил мое имя, ответил «Неважно» и раздвинул ноги. Секс был не ахти, но машина тряслась знатно. Поэтому, когда в лобовое стекло кто-то постучал, я невольно подумал «Ну наконец-то…неужели только сейчас заметили?!». Мужчина, которого, как узналось позже, звали Джошуа, опустил мои ноги и спешно начал приводить себя в порядок. Даже банальная пуговица не поддавалась под его судорожно трясущимися руками. Вздохнув, я потянулся и помог ему с одеждой.
На улицу я вылез уже полчаса спустя, на ходу застегивая пряжку ремня. У джипа напротив стояли Гош и Эшли – оба с недовольными минами.
- Можно было и побыстрей. Нам еще дом украшать – расстроено и немного устало буркнул Эшли. Гош бросил на него мимолетный взгляд…я так и не смог расшифровать, что же в нем было такого. Но, сладко зевнув, Эшли ничего не заметил.


На весь дом орали колонки. За музыкой ничего не было слышно, но нам было весело. Наряженный в мишуру, Эшли носился с елочными игрушками по дому, лепя их в самых неподходящих местах.
- ЭШЛИ?!!!! КАКОГО ХРЕНА ГИРЛЯНДА ДЕЛАЕТ НА СОРТИРЕ?!!!!!
Да. Под самыми неподходящими местами я имел ввиду именно это. И, конечно же, не обошлось без беготни – еще три раза эти идиоты поскользнулись на липкой гадости в кухне, прежде чем я, от греха подальше, не отгородил весь проход в эту часть дома. Пришлось раскладывать ужин на столе в гостиной. Специально по случаю разожгли камин.
Когда начало темнеть, за окном показались первые признаки снега. Я невольно поморщился, прячась за занавеску. Снег был какой-то грязный, со смесью дождя, но детишки, живущие напротив, радовались и носились вдоль по улице, туда-сюда, туда-сюда…
Когда мы уже сели за стол, Эшли как-то странно ухмыльнулся и не притронулся к своей еде, даже когда мы с Гошем уже порядочно нахрюкались. Вскоре я понял причину этой его сраной загадочности, но ничего поделать уже не мог.
В половине десятого раздался звонок в дверь. С секунду все сидели на своих местах. Затем у меня в мозгах, словно пушечный выстрел, грянуло: «Клоэ!»
Мы его не приглашали, но, тем не менее, я весь вечер надеялся, что он придет. И вот. Я первый сорвался со стула – он, кажется, опрокинулся, но это было неважно. Метнувшись к двери, я резко дернул ее на себя, чуть было не оторвав ручку.
Каким же горьким было разочарование.
На пороге, в шапке, припорошенной снегом, стояла молодая девушка лет семнадцати, в школьной форме и с коробочкой, перевязанной лентой. Должно быть, столь резкая реакция меня любимого, её испугала, потому что она отшатнулась, и я услышал потрясенный вздох. Ее каштановые волосы выбивались из-под нелепой шапки. «У бабушки в шкафу она, что ли, ее достала?» невольно подумал я, не спеша пропускать гостью.
Еще несколько секунд и она бы сбежала без посторонней помощи – просто от страха. Но эффект от моего грозного лица испортил Эшли, столь внезапно появившийся рядом со мной в дверном проеме. Это он мягко оттеснил меня назад и, взяв девушку за руки, ввел в дом, захлопывая дверь.
- Боже, да ты вся заледенела! – хлопотал он вокруг нее. Они так нелепо смотрелись вместе, он – в домашних синих штанах в клетку и она, в зимнем пальто и бабушкиной шапке.
- Эшли, кто это? – сам не знаю как, но голос вышел угрожающим. Эш обернулся и неуверенно глянул на меня.
- Я хотел вас познакомить…иди в гостиную, мы сейчас придем. Латиша, ну пожалуйста.
Я, недовольно покачав головой, все же вышел, оставив их одних. Гош, уже прилично пьяный, сидел, опустив голову на руки. Когда я осторожно тронул его за плечо, он немедленно вскинулся, как раз вовремя для того, чтобы встретиться взглядом с Эшли. Они стояли возле елки, загадочной коробки больше не было, зато на руке у Эшли блестел каучуковый браслет с белым золотом. Гош тоже это подметил и его взгляд как-то резко вдруг стал абсолютно осмысленным, словно бы он и не пил вовсе.
То, что началось дальше, было просто выше моих сил.
- Знакомьтесь, Латиша, Гош, это моя девушка – Джули. Мы познакомились полгода назад, и совсем недавно я предложил ей встречаться – на щеках Эшли заиграл легкий румянец, и он покрепче перехватил руку этой девчушки, Джулии.
Музыка, словно соответствуя моменту, резко смолкла. Я попытался выдавить из себя дружелюбную улыбку.
- Добро пожаловать, Джули. Присаживайся к столу, будь как дома – говоря это, я старался не смотреть на Гоша, чье плечо было твердым, словно сталь, под моей рукой. Голос, которым он заговорил, спустя мгновение, был вообще самым страшным, что я когда-либо слышал от него:
- Привет. Рад знакомству.
Весь остаток вечера, вплоть до полуночи мы мило болтали, притворяясь хорошими друзьями в Рождественский вечер. Но я видел, с каким трудом Гошу удавалось быть милым. Когда большие часы в коридоре начали бить двенадцать, и все торжественно подняли свои бокалы, я не сдержался:
- Извините, у меня срочные дела!
Поскорее напялить кроссовки, не обращая внимания на крики, доносящиеся позади. Этот дом, эти улыбки…все душит, душит. Выбежав на улицу, я глубоко втянул свежий морозный воздух. Дверь позади распахнулась, и на ступеньки выбежал Эшли – нет, я просто не мог его видеть в тот момент.
И я побежал.
Не помню куда.
Я просто несся, то и дело теряя равновесие, скользя по жирному слою грязи, смешанного с талым снегом. Но, в конце концов, мне показалось что «все, хватит».
И я остановился.
Я знал это место. И, привычно взбежав на порог большого дома, я нажал на кнопку звонка. Долгое время никто не отвечал, а я все жал, жал, жал, жал…и так, кажется, до бесконечности. Если бы в соседнем доме не начал загораться свет. Из ближнего окна высунулась немолодого вида женщина в ночной сорочке в горошек и крикнула пронзительным, невероятно высоким голосом:
- Прекрати трезвонить. Уехали они все!
Я опешил.
- То есть как «уехали»?
- На машине, недоумок! Увез их папаша – и с громким звуком захлопнула ставни.
Я еще долго стоял под мокрым снегом и не мог понять, что же я чувствую. Что же мелко рвется во мне, осыпается тысячью осколков…
Задумчиво присев на перила, я в потрясении смотрел в одну точку на дощатом полу.
Я просто не мог понять «как?!»
Все произошло слишком быстро – я опять не смог это предотвратить. Чувство собственного всемогущества таяло на глазах. А ведь дома ждали Эшли и эта пресловутая Джули – я поморщился. Возвращаться домой было не вариантом. Порывшись в карманах, я выудил пару банкнот и, выйдя на дорогу, стал ловить такси.
Водитель-афроамериканец был молчалив и на полной громкости слушал Depech Mode «Sister of Night». И хотя я был бы не против сейчас с кем-нибудь поговорить, музыка гораздо больше подходила к тому, что я чувствую, нежели какие-либо слова.
Мобильник отключен.
Солнце погашено.
Чувства зашторены.
Дорога в ночной клуб, кажется, была длиною в жизнь…

 ye ye, it's me)) how are u, ma dear p4?

 

 Да, да я пиздато)) зажигаем с местными армянями - благо тепло, они вместе с колонками повываливались на улицы. Экзамены в говно - поэтому те, кто ждет проды Стоп-кадра, даю прогноз, что она вряд ли будет скоро. Только если случится чудо, конечно))

я наконец-то добрался до Реборна ** woah...

 а уапще скучно так живем - подготовка, учеба туды-сюды, вертимся, крутимся...хХ

  небольшой флэш:

 

 

По крышам глухо барабанил дождь. «Любви сладкая прохлада» подумал Валентин, широко распахивая в окно. И сам удивился глупости и неуместности этой мысли. Вдыхая резкий запах мокрого асфальта, мужчина быстро сновал по небольшой комнате, собирал вещи в портфель. Тетради, тетради…учебник по Химии за десятый и одиннадцатые классы.

   По его внешнему виду и даже походке можно было догадаться о его роде деятельности. То, что сам Валентин называл «самой неблагодарной профессией», как и многие другие его коллеги «по несчастью», было преподавание. Именно так – «преподавание». Мужчина смеялся над этой нелепой попыткой местных придать этой профессии значимости и важности. Сквозь это название сквозил столь явный пафос, что от него портился воздух в и без того душных помещениях классов.

   Потолки в его кабинете уже давно напоминали испещренные трещинами верхние ярусы пещер – серо-желтые, протекающие в некоторых местах. Бывало, ученики, сидящие на последних партах, жаловались на то, что «там капает». Валентину не оставалось ничего другого, кроме как пересаживать их за свой, учительский стол. Слава Богу, что еще ученики его любили, и работать с ними зачастую доставляло ему одно только удовольствие. Чего не скажешь об остальных преподавателях – то и дело в коридорах или на лестничных площадках он ловил на себе долгие, презрительные взгляды, возле женских туалетов перешептывались молодые учительницы начальных классов. Здесь, как и везде, подозрительно и с долей насмешки относились к начинающим преподавателям. Учитывая еще тот факт, что работал он не совсем по специальности, не любили и не доверяли ему еще больше.

   Валентин Константинович, как называли его ученики, два года назад получил высшее образование. И тут же приступил к работе – ему давали несколько часов в неделю для занятий с учениками средних классов. В основном приходилось заучивать какие-то нелепые стишки на английском и мучить бедных детей, заставляя отвечать их у доски. Работа была не пыльная. Пока в конце прошлого года обстоятельства не заставили его переехать в ближний к его родному городу – город Пятигорск. Сняв недорогую двухкомнатную квартиру в центре, он в экстренном порядке тут же стал искать новое место работы. Главными приоритетами для него, конечно же, оказалась зарплата и близость к жилью. Шестая школа вполне подходила и, не зная, на что подписался, он подал туда прошение о принятии на работу. Свободных мест преподавателя английского не оказалось и его тут же впихнули на место уволившегося химика. В школе он неплохо знал этот предмет и даже сдал на отлично экзамены по нему, но сам факт, что он не является квалифицированным преподавателем химии, раздражал многих учителей. Он мог описать много забавных случаев, когда только приступив к работе, Валентин каждый день обнаруживал в своем столе то крысу из кабинета Биологии, то лягушку. Список был бесконечным, а выходки его коллег по большей части напоминали проказы его учеников в бывшей школе.

   В тот день нужно было явиться пораньше, чтобы приготовить все необходимое к проведению лабораторной работы. Такси бесшумно скользнуло ко входу школы. Расплатившись с сонным грузином, Валентин хлопнул дверцей ржавой волги, и вихрем взбежал вверх по лестнице. Охранник лишь мельком оглядел его исподлобья и кивнул, узнавая. Прошлым летом они неплохо напились в местном клубе и теперь негласно считали друг друга если не друзьями, то хотя бы собутыльниками. «Приятелями» поправил себя в мыслях Валентин, отмыкая класс собственным ключом.

   Вскоре раздалась отвратительная трель звонка – звук, который, наверное, и после смерти будет преследовать его, не давая покоя. Первыми по списку значились девятые классы. «Что ж, с них и начнем» решил он, раскладывая на столах все необходимое.

 

 

   Каждый вечер к нему приходил ученик. Один или два – смотря сколько набиралось их каждую четверть. Правда, репетиторством он занимался отнюдь не разъясняя ученикам ионные уравнения. На небольшом круглом столе в зале всегда лежала гора словарей, лексических и грамматических тестов и сборников тем. В основном, приходили готовиться к экзаменам. Каждый вечер – час или два они разбирали тексты, писали сочинения и проч.

   Заглянув в свою пухлую записную книжку, Валентин устало вздохнул – сегодня должен был придти Костик. Мальчишка во всех смыслах сообразительный, веселый и добрый, но к английскому совершенно не способный. Валентин видел все его старания и то, как он всегда закусывал от усердия кончик языка, невольно вызывало умиленную улыбку старого тирана. Задавал много, не смотря на то, что сам еще прекрасно помнил, как тяжело ему было учиться в девятом классе. Подготовка в основном не составляет труда, если правильно распределить свободное время. Намного больше сдающих тревожит тот факт, что они первый раз сдают экзамен. Сами не замечая этого, они делают глупые ошибки и только лишь из-за волнения. Те, кто попадают в десятые и одиннадцатые классы, выпускные экзамены сдают не намного, но все же легче. Всегда остается вероятность, что ты не понравишься комиссии и тебя оставят на второй год. Мужчина хмыкнул, вспоминая каким унижением это для него было в том возрасте и в какой ужас приводило – волосы дыбом вставали при одной мысли о том, что тебя оставят в школе хотя бы еще на один год.

   Суббота. По телевизору ничего существенного. Все работы проверенные, лежат ровной стопкой на полке в коридоре – чтобы не забыть их следующим утром. Бессмысленно щелкая каналы на пульте телевизора, Валентин даже не замечал программ, которые пропускал, приступая к следующим и так далее. Его домашние штаны уже давно полиняли и пора было купить новые, но мужчине было не досуг – так как тратить зарплату преподавателя на такие вещи, как домашние штаны, которые могли увидеть его юные ученики, было бессмысленно, то и стараться выглядеть хоть сколько-нибудь привлекательно перед ребятами он не старался. Тем более, ни девушки же к нему приходят. Старшеклассницы слишком уж боялись его, чтобы завязаться в беседе вне уроков и узнать, что по вечерам он занимается репетиторством.

 

  What do u think about it? 

 

 

 

Март двадцать первого.

 

 

Глухим стоном в наушниках отдавалась музыка, становясь все тише…тише…

 

   Софена внезапно распахнула глаза. И снова пустая комната. Обветшалая штукатурка на потолке, отпечатки пальцев на зеркале, глухие звуки утреннего радио. Все осталось таким же, все было перед ней – окрашено красным.

   Нервным движением одернув занавеску, девушка недоумевающее глядела на то, как полупустую постель заливает солнечными лучами. «Он снова не пришел» устало подумала она, свешивая босые ступни, касаясь кончиками пальцев пушистого ковра.

   В кухне лениво и по-домашнему уютно шипел чайник. Решив дождаться, пока мать уйдет на работу, допив свой чертов кофе, девушка присела за ноутбук, краем уха прислушиваясь к тому, что говорили на радио.

   Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

Всё того же ждут самолёты.

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта.

Должен же растаять хоть кто-то.

 

Скоро рассвет, выхода нет,

Ключ поверни и полетели.

Нужно писать в чью-то тетрадь

Кровью как в метрополитене:

Выхода нет, выхода нет.

 

Где-то мы расстались, не помню в каких городах,

Словно это было в похмелье.

Через мои песни идут и идут поезда,

Исчезая в тёмном тоннеле.

Лишь бы мы проснулись в одной постели.

 

Скоро рассвет выхода нет,

Ключ поверни и полетели,

Нужно писать в чью-то тетрадь

Кровью как в метрополитене:

Выхода нет, выхода нет.*

 

   «Девочка с глазами из самого синего льда» беззвучно шевеля губами повторила она, выглядывая в окно. На асфальте сидела собака. Понаблюдав за ней какое-то время, Софена постучала по стеклу. Дворняжка обернулась на звук, но так и не догадалась поднять голову выше. Хмыкнув, девушка отвернулась, натыкаясь взглядом на пустую кровать. Бледные пальцы невольно коснулись уголка подушки. Подавив желание прижаться к подушке носом и проверить не остался ли на ней запах его волос, Софена отшатнулась, упираясь бедром в столешницу. Звякнули ложки.

  

 

 

*Сплин «Выхода нет»

 

Суббота Тринадцатого.


По улицам разливался теплый весенний дождь. В ноздри бил острый запах мокрого асфальта.
Софена резко остановилась, внезапно обернувшись.
«А вдруг…». Но нет. Аллея позади была пуста. Никого.
Капюшон, упавший было ей на плечи, моментально промок – одевать его уже не было смысла. Задрав голову кверху, девушка осторожно слизнула упавшую на губы каплю. Вкусно
А дальше – снова бегом.
В руке громко шелестел пакет, каждый раз хлопая ее по ногам. Шелест колес, несущихся по шоссе, громкий стук капель по окрестным крышам и этот запах, запах – все казалось чудом. Он казался рядом
Всю дорогу домой ее сердце не прекращало своего учащенного стука, а птицы, спрятавшиеся в гуще кустов и деревьев, не замолкали ни на минуту. Все казалось таким нереальным, таким волшебным и радостным. Будто она попала в один из своих снов. Только в ее снах не было размокших кроссовок и конечного пункта назначения. В них она всегда бежала в неизвестность. Но неизменно находила его.
Тут его не было.
Дверь подъезда долго не желала поддаваться. Убедившись, что никто не смотрит, девушка с силой пнула дверь ногой – домофон жалобно пискнул, оповестив о том, что можно входить. Прежде чем за ее спиной глухо хлопнуло, она расслышала шелест колес. И снова это пресловутое «а вдруг» мелькнуло в мыслях. Неуверенно развернувшись, Софена еще какое-то время простояла у закрытой двери. С рукавов и пакета капало, на бежевом кафеле явственно выделялись коричневые разводы от обуви. Тряхнув головой, девушка быстро взбежала по ступенькам наверх. Ключи оглушительно загремели, эхом отдавшись от стен пустого подъезда. Два поворота – нижний, пять – верхний. Софена медленно поворачивала то один, то другой ключ, краем глаза продолжая коситься на дверь. Лампочка тихо потрескивала, вокруг нее вилась пара мошек.
Тихо вздохнув, Софена скользнула в утробу квартиры, аккуратно притворив за собой дверь. Оставив кроссовки и пуховик мокрыми валяться на полу, она прошла в комнату. Желая ощутить мягкость ковра, она устало стянула носки, прислонившись к стене. По сравнению с температурой тела, стены были словно изо льда.
Накинув на плечи пушистый пуловер, девушка вышла на кухню, мимоходом щелкнув кнопку компьютера. Тот привычно загудел, мигнув зеленым огоньком.
Свет она не включала. Сквозь не закрытые жалюзи был виден город. Густой туман застилал все, что было ниже третьего этажа – то тут, то там, словно корабли-призраки, сновали машины со включенными фарами дальнего света.
Чайник по-домашнему зашумел, в чашке звякнула ложка. Чай с фруктами. Софена принюхалась к крошечному треугольнику – аромат приятно щекотал ноздри. Пар из чайник был виден даже в темноте. Софена ненадолго задержала над ним руку, наслаждаясь ощущением тепла в ладони. Специально залив побольше горячей воды (чего она обыкновенно не делала), она размешала сахар, все также глухо позвякивая ложкой.
Открыв форточку, Софена чуть отодвинула тяжелую занавесь, впуская в комнату дождь – его запахи, звуки. Зарывшись поглубже в одеяло из подушек, плюшевых мишек и книг, сваленных в одну кучу на постель, девушка немного отхлебнула горячего чая. Губы тут же приятно зажгло и защипало, отчего она невольно облизнула их.
Спустя мгновение загорелся монитор, озаряя стены причудливой комнаты голубоватым светом.
В этот момент, ее профиль вдруг резко приобрел грубые, надломленные черты девушки из ее сна – с бледным худым лицом, острым подбородком и черными волосами, испещренными сединой.
Ее на миг ставшие зелеными глаза неотрывно следили за дверью. Ее хрупкое тело напряглось в ожидании легкого стука мужских каблуков.
Ее сердце замерло в ожидании него.

Кадр 12.


Ближе к полудню я выполз на первый этаж дома. На кухне, возле микроволновки высилась двухлитровая банка с печеньем. Записка рядом гласила «Съешь меня». Хмыкнув, я сорвал ярлычок, сетуя на детские подначки Эшли. И все же он был милым.
Хрустя печенюшками, я завалился на диван в гостиной, включая телевизор. Показывали опять всякую муть – другого я просто и не ожидал. Клик, клик, клик – ничего. Везде одно и то же. Пародии, викторины, кулинария, гороскоп…а ну-ка.
«Водолеям сегодня буде способствовать удача…» - я хмыкнул – «…вечер будет лучше провести со второй половинкой. Постарайтесь как можно больше внимания уделить семье…»
«Да не пошли бы вы…» - пробормотал я. Клик – музыкальный канал. На этом и остановимся. Очередной клипачок Tokio Hotel, перемещающийся вдоль лестницы очередного топ-дайджеста. Скукота.
Оставив телевизор орать на полную громкость, я решил заняться нехитрым делом. Пойти, ополоснуться. В ванной, проходя мимо зеркала, мое отражение заставило меня невольно вздрогнуть, и я поспешно отвел глаза. Набрав полную ванную горячей воды, я с тихим стоном удовольствия погрузился в нее. От тела исходил чуть видимый пар, которого так хотелось коснуться. Протянув руку, заливая все брызгами воды, я схватил пачку сигарет. Я еще не говорил, что они разбросаны у меня по всему дому? Одна из таких лежала на стиральной машине позади меня. Зацепив одну сигарету губами, я потянул ее вверх, высвобождая из плена пачки. Но, к моей досаде, разбросать по горячим точкам зажигалки я как-то не догадался.
- Что, нет огня? – произнес голос рядом со мной, и я резко обернулся. В дверном проеме стоял невесть откуда взявшийся отчим. Взгляд его голубых водянистых глаз блуждал по моим мокрым волосам, спускаясь ниже, к высокому лбу и…
Шрам обожгло дикой болью. Зашипев, я тут же схватился за лицо, стараясь сдержать стон боли. Широкая полоска изрезанной кожи будто бы превратилось в эпицентр агонии – казалось, кожа вокруг шрама пульсирует, а мозг вот-вот полезет из глаз. Чьи-то прохладные руки коснулись моей спины, подхватывая под мышками и поспешно усаживая на бортик ванной. Приоткрыв один глаз здоровой части лица, первое, что я подметил, была сигарета, выпавшая из рук и расслаивающаяся по дну ванны. Крошечные листики лизали мои подошвы. Отчим поддерживал меня, обхватив одной рукой за плечи.
- Ты ничуть не изменился. Все такой же сумасшедший – пробормотал он, накрывая мою руку своей ладонью. Его большие, прохладные ладони – вот, что я любил в нем. Даже, несмотря на всю ту боль, что он причинил мне и моей семье, я не мог ненавидеть его в моменты, когда он касался меня этими ладонями, проводил нежно по груди и животу, ласкал по внутреннюю сторону бедра. Вздрогнув, я поспешно отвел его руки от своего лица. Жжение пошло на убыль, но не исчезло. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы я смог приоткрыть левый глаз.
- Пошел на хуй, долбаеб – огрызнулся я, стараясь отодвинуть как можно дальше. Но скользить голой задницей по бортику было крайне неудобно, поэтому я решил демонстративно не смотреть на него, повернув голову. Несколько секунд мы молчали, потом он хмыкнул. Я все еще продолжал изучать бежевую плитку на стене. Время тянулось так медленно, вязко…что я не выдержал первым:
- Какого ты приперся? – рявкнул я, садясь в пол-оборота к нему. Он молчал, а я разглядывал его облик – все-таки, мы давно не виделись, но, тем не менее, он ничуть не изменился. У него были короткие ресницы, широкие скулы и неприятной формы нос с горбинкой. Массивность его фигуры всегда подавляла меня, а властный взгляд голубых глаз заставлял униженно склонить голову. Со временем я осознал сей факт и научился гордо вздергивать подбородок, глядя на него. Но широкие плечи и выдающаяся вперед грудная клетка все так же непередаваемо действовали на меня, когда отчим оказывался рядом.
Глядя на него почти жалобно, я попросил:
- Лекс, оставь меня…я не могу…сейчас. Ты же видишь, что я не в том…
- Заткнись, ради Бога… – прерывает он меня и подхватывает на руки. С меня капает, и мы заливаем пол мыльной водой. Этот подонок прекрасно знает расположение здешних комнат, и, по его уверенным движениям, я могу предположить, что он несет меня в нашу с ним спальню. Сил бороться нет – я слишком размяк после ванной, да и боль вновь дала о себе знать. Видимо, я нахмурился, потому что Лекс попытался заглянуть мне в лицо, но я лишь сильней наклонил голову, прикрываясь длинными волосами. Хмыкнув, отчим усадил меня на постель. Мягкая, шелковая…я сжал простыни так, что побелели костяшки пальцев.
- Я же сказал, что не могу сейчас – прошипел я, все еще не глядя на Лекса. А эта скотина лишь гаденько ухмыльнулась, задергивая шторы на окнах. Мне было до боли обидно находиться с ним в одной комнате.
У меня кожа покрывается мурашками, стоит ему только приблизиться…
…а все тело прошибает электрическим зарядом, когда он касается меня.
- У меня и без того был сложный день… - произнес он, намекая на то, что мне лучше заткнуться и позволить взять себя.
Эта комната была специально отведена для наших с ним встреч. Здесь не было ничего, кроме большой двуспальной кровати, прикроватного столика и вазы с цветком в углу. Когда он не приходил, эта комната оставалась запертой. Поэтому, очень часто создавалось ощущение, что я попал в старинный будуар, где когда-то держали наложниц. На темно-бардовых портьерах застыла извечная пыль, а в канделябре еще прошло зимой скисли последние свечи, растекшись молочно-белым воском по олову.
Когда я чувствую его у входа, у меня перехватывает дыхание. Боль, почти не ощутимая, мелкими вспышками расползается по всему телу. Лекс никогда не пытался меня изнасиловать – все его движение были точными, проверенными, а главное – умелыми и осторожными. Но и о моем удовольствии он тоже не слишком заботился. Поэтому, когда его темноволосая голова оказалась у меня между ног, я очень удивился и даже вздрогнул.
- Что ты делаешь? – прошептал я
Но мужчина не ответил и лишь плотнее сжал губы вокруг ноющей от возбуждения плоти. А я даже и не подозревал о том, что он умеет делать минет. Все-таки Лекс не был гомосексуалистом – а мне он засаживал чисто для развлечения. Больше всего на свете он любил власть, и его всегда охватывало какое-то возбужденное настроение, при осознании того, что я целиком и полностью в его власти. Одно мое неверное слово или протест, как этот мужчина отнимет у меня все – учебу, друзей, возможно, и свободу.
Я покорно изгибался, стонал и временами вскрикивал – в общем, делал все, что могла подсказать мне природа. На самом же деле мне хотелось заорать – не от удовольствия, но от боли. От того дерьма, что творилось у меня в тот момент в душе. От тоски, которая оглушительно била в виски.


- Что случилось?.. – слабо просипел я. Все закончилось, и он полулежал рядом со мной на постели.
- Неприятности на работе – пробормотал отчим, и я явственно расслышал, как он заворочался, доставая зажигалку и пачку Мальборо. Слово приятно перекатывалось на языке, и я попробовал выпросить у него одну сигарету.
Уже спустя мгновение нас обоих обволакивал едкий дым. Я ненавидел толстые сигареты, но туман, которые они наводили в моей голове, был приятен и сейчас только успокаивал мою расшатанную нервную систему.
- Что-то серьезное? – сам не знаю почему, но я решил поддержать разговор. За что и был вознагражден недоумевающим взглядом. Пожав плечами, я отвернулся, мол «не хотите – не надо».
- Помнишь Беллу? Она намеревается подать на меня в суд за изнасилование – я нахмурился.
- Ты изнасиловал ее?!
- Не говори ерунды! Кого я могу изнасиловать? – я кашлянул – Ну, кроме тебя, конечно. Если ты меня начинаешь раздражать, как сегодня, к примеру. Нет, я не насиловал ее – это просто нельзя было назвать изнасилованием. Мы посидели в ресторане, выпили вина, потом она позвала меня на чай. Как еще я должен был воспринять это приглашение? Когда дошло до влажных дел, то она была уже такая мокрая, я просто не смог уйти. А теперь она подает на меня в суд за то, что я, видите ли, «надругался над ней»! – Лекс очень эмоционально махал руками во время своего монолога, и теперь по всему покрывалу то там, то здесь, лежал пепел.
Я лишь весело хмыкнул, довольный тем, что этот козел попал в такую глупую ситуацию. Конечно, он прекрасно выберется из нее и сам – благо, у моего отчима хватало адвокатов, готовых порвать за него глотки любому толкнувшему его встречному.
- А тебя кто надоумил полезть в горячую воду со свежим шрамом? Кстати, откуда он у тебя? – при этих словах мое настроение резко ухудшилось. Недовольно дернув щекой, я холодно пробормотал:
- Так, неудачно перешел дорогу. Ты можешь что-нибудь сделать с этим?
Признаюсь, я действительно решил воспользоваться ситуацией. Но Лекс разочаровал меня.
- Пластическая хирургия может все испортить. Один неверный шаг и все, ты можешь распрощаться с глазом.
Я удрученно опустил голову.
- Ты не пробовал как-нибудь замаскировать шрам?
…именно тогда ко мне и пришла эта идея. Не знаю, правильная она была или нет, но, так или иначе – это было первое, что мы с отчимом сделали вместе. Не считая секс, конечно.

Через три дня Лекс взял выходной, и мы поехали в тату-салон. Нет, он не держал меня там за ручку, но его присутствие несколько успокаивало меня, когда мы сидели в очереди. Сделать тату на лице была совершенно безумная идея, учитывая то, что я до смерти боялся иголок. Поэтому, когда женщина в кричаще розовом мини платьице обернулась ко мне, держа в руках огромный инструмент с острой иглой на конце, я мгновенно отключился, впадая в благословенное забытье. Поскольку оставшееся время я провел в таком состоянии, то боли я, можно сказать, и не почувствовал.
Когда мы выходили, я поморщился от громкой безвкусной музыки. Лекс тронул меня за плечо и кивнул на зеркало величиной в мой рост. Я подошел ближе, разглядывая обновку. Пока я пристально изучал узор на щеке, ко мне сзади подошел отчим и протянул невесть откуда взявшиеся солнечные очки. Удивленно глянув на него, я все же нацепил их – слегка неловко, ведь я никогда раньше не носил их прежде.
Вот он, новый я. Светлые волосы собраны в высокий хвост, чуть отросшие пряди спадают на лицо и губы. Дерзкие зеленые глаза за бежевой тенью очков, выглядят еще более наглыми и бесцеремонными. А тату, удачно вписывающееся в картину, японским иероглифом украшает щеку, где до этого был только блеклый шрам.
И глядя на свое отражение, я твердо решил не отступаться. Никогда больше. Ведь у меня есть все, чтобы выйти победителем из этой жизни.



~.~.~.~.~.~.~.~.~.~

Пиздато. У меня все искренне ахуэчик)) кста, Лем ты спалилсо)) ну да мне ж пох, ты знаешь хD

С недавних пор решил заебать библиотеку. А вернее, одну из библиотекарей (блин, слово то какое невъебучее) - уж больно она мне понравилась, милая такая тетка. Где-то двадцать минут гонял ее в прошлый раз, чтоб та достаа мне Рэя Бредбери - "Вино из одуванчиков". Признаться, в последнее время буквально подсел на него. Конечно, я и раньше читал дядюшку Брэдбери, но почему-то именно этой весной он словно запал мне в душу - да да, епте, у меня уже весна тут. Шо поделаешь - все цветет и пахнет, а воздух в это время года всегда особенный, нежели зимой. И все-таки, больше всего я люблю осень.
Зимой пахнет снежинками и мокрыми сосульками.
Весной - рябиной и маленькими цветами на лужайке за окном.
Летом - каштанами и пастилой.
А осенью...осенью всегда пахнет пожаром, книгами...и старыми воспоминаниями. Порой так хочется вернуться детство, столь дорогое.

Re:
Тихо-тихо, шелестом страниц
Окунуться в прошлое сухое...
В неуверенной, чернильной стае птиц
Потонуть, и вспомнить все былое...

Несколько меланхоличное настроение у меня в последнее время. Впрочем, как и РАНЬШЕ. Поэтому я не против такого расклада.
Блин. в голове все крутится Rasmus - уже какой день их слушаю, влом менять диск в проигрывателе Т.Т
Заняться было нечем ====>
some stuff+art

Кадр 11.


- Меро! – заорал Гош, дергая мои запястья. Теперь и пол был усыпан стеклянными крошками, переливающимися алым цветом моей крови. Я ненавидел, когда он меня так называл, но что-либо противопоставить ему не было сил. Не было…не было…
- Мое лицо… - простонал я, на грани истерики – Гош, мое лицо…
- Успокойся, это ничего не значит. Не так…плохо, как могло быть – как-то совсем не в своей манере закончил он. Я поднял на него удивленный взгляд.
- Ведь ты мог вообще не выйти из комы – вторил ему Эшли, подходя ближе и садясь рядом со мной.
Не желая верить, я покачал головой. Все казалось таким нереальным – настолько далеким от меня.
- Почему ты побежал?
- А? – непонимающе спросил я, отвлекаясь от собственных переживаний.
- Почему ты побежал? Ты что, не видел, что этот урод вот-вот собьет тебя? О чем ты думал? – резко спросил Гош. Не зная, что еще ответить, я ляпнул:
- Я хотел домой
- Что?
- Мне хотелось поскорее попасть домой – четко проговаривая каждое слово, произнес я. Гош, кажется, не мог понять. Выражение лица Эшли просто не поддавалось описанию – за последние двадцать минут, что я пребывал в сознании, кажется, он никогда не испытывал такое количество ярких эмоций. Как бы с ним ничего не случилось от переизбытка чувств.
- Гош… - начал я, но поправил себя – ребят, поехали домой. Я хочу спать. И лучше в своей кровати, чем… - я брезгливо оглядел комнату, представлявшую собой поле битвы. Валявшиеся повсюду крошечные осколки, жалостливо хрустнули под тяжелыми армейскими ботинками Гоша, когда тот поднялся.
- Хочешь, позовем их дворецкого? Он принесет носилки – ты еще не настолько окреп, чтобы идти самостоятельно…
- Просто возьми меня на руки – неловко поморщился я, представляя себе зрелище. Я никогда не позволял с собой так обращаться, но сегодня я слишком устал – да и не смотря на то, что когда я очнулся, было светло, сейчас дело клонилось к вечеру. Безумно хотелось спать. «Лишь бы не умереть, когда голова коснется подушки» - устало думал я.
- Я ведь не ослышался? Ты предлагаешь взять тебя на руки, «словно какого-то деградировавшего трансвестита» - переспросил Гош. Даже не глядя на него, я всем телом ощущал его глумливую ухмылку и поблескивающий в полутьме взгляд, устремленный на меня
- Просто унеси меня уже отсюда, придурок ты гребаный – прошипел я, морщась, словно от физической боли. Слова Гоша ранили и я уже начинал жалеть, что вернулся на этот свет.
- Да будет исполнено, кронпринц – с этими словами одна рука подхватила меня под колени, а другая бережно коснулась спины. Позволив себе расслабиться, я устало смежил веки, откидываясь в сон. Краем глаза я все же успел заметить, как Эшли семенит следом, брезгливо шаркая ногами по скрипучей насыпи из осколков.
***

Ладони Гоша были холодными. Когда я во второй раз за этот день распахнул глаза, то почувствовал именно это. Мы шли по садовой дорожке – почему-то Гош решил зайти с заднего хода. Равномерным, тягуче-желтым светом заполняли фонари улицу. На горизонте еще виднелись, красные росчерки затухающего солнца. Словно забывшись, замерзшие ветки деревьев трепетали на ветру, сбросив с себя тяжкий вес сугробов. Будто не знали, что мертвы.
Тем временем мы все приближались к дому, и только тогда я заметил одну маленькую деталь…
- Гош…я в твоем плаще? – пересилив себя, я поднял голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Смущенный Гош. Все-таки момент стоил того, чтобы сейчас у меня перед глазами все вертелось, а жар давал о себе знать звонкими ударами о заднюю стенку черепной коробки.
- Ну да…ты же голый был. Я предложил было позвать дворецкого, но ты, как всегда… - не выдержав, я фыркнул. От этого земля болтанулась, а плечо Гоша показалось Марианской впадиной, в которой я почти затерялся. Но где-то далеко раздался звон.
Вновь придя в сознание, я обнаружил, что Гош прислонил меня к стене, а сам разбирается с ключами. В тусклом свете фонарика над домом едва ли можно было разобрать, какой ключ подходит и поэтому Гош уже не первый раз перебирал всю связку, подсвечивая себе телефоном. Сзади молча суетился Эшли, ходя взад-вперед. Бурчание «Ему нельзя стоять так долго на земле босиком» было отметено одним раздраженным взглядом синих глаз.
- Значит, переодели меня в машине – понимающе кивнул я, бросая лукавые взгляды на белобрысую макушку – Так значит, по дому и до машины ты нес меня голым? Ну, ты извращенец – я хотел было усмехнуться, но из горла неожиданно вырвался хриплый сип и, прикрыв ладонью рот, я позволил себе хорошенько откашляться.
- Гош, я убью тебя… - снова кашель – Самый длинный ключ – выдавил я из себя, кутаясь в длинный, достающий до пола, кожаный плащ. Когда до этого мужлана все же дошло, о чем я говорю, двери через секунду были распахнуты, открывая нам доступ в лоно дома.
Я даже не успел и шагу сделать по ковру густого, зеленого цвета, что раскинулся у нас в прихожей, как меня снова подхватили на руки.
- Я смотрю, ты вкурил… - невнятно пробормотал я, потирая красные веки. Влага на пальцах означала не что иное, как слезы – пусть и вызванные болезнью, но все-таки слезы. Скривившись от отвращения к самому себе, я уткнулся лицом в мягкий свитер. Запах порошка щекотал в носу, а бережное ко мне отношение Гоша безмерно раздражало. Такие, на первый взгляд, несовместимые вещи – но это было все, о чем я тогда думал.
Эшли потерялся где-то по дороге. Мы вошли, вернее, Гош вошел, неся меня на руках. Когда мы проходили мимо высокого зеркала во весь человеческий рост, мое сердце словно упало. То, что я там видел, не могло радовать.
Укрутившись поудобнее, я одарил Гоша убийственны взглядом, когда тот хотел было подоткнуть мне одеяло. Еще чего не хватало.
Но, несмотря на все мои попытки убедительно разыграть перед Гошем здоровую, не обремененную заботами персону, все пошло крахом. «Подумать только! Он даже дверь приоткрытой оставил! Неужто считает, что после случившегося я испугаюсь темноты?» Я, не удержавшись, хмыкнул и темный рослый силуэт друга чуть развернулся в дверном проеме.
«Сейчас он обязательно это скажет…о, нет…»
- Если тебе что-то понадобиться – только попроси…
- А если я захочу пару турецких танцовщиц, которые будут ублажать меня по очереди тысячу дней и ночей? – с издевкой спрашиваю я.
- Тогда я решу, что у тебя жар или ты повредился рассудком. В любом случае поставлю клизму – даже при таком отвратительном освещении мне удалось различить то, что мой сотрапезник по перепалке хмурится.
- Клизму при сотрясении мозга? Фи, как не научно – буркаю я и отворачиваюсь лицом к стене – Мужлан
- Плаксивая задница. Спокойной ночи, кронпринц… - по тени на стене видно, что Гош изобразил шутливый поклон и вышел.
А мне в ту ночь еще долго не удавалось уснуть. Слез не было – жизнь выжала из меня все. Стрелка отсчитывала секунды до рассвета – тем временем, я неотрывно глядел на белую штукатурку потолка, на которой отплясывали тени и блики фар проезжающих мимо машин.
Когда же комната вся окрасилась пастельно-голубыми тонами, в спальню тихонько проскользнул Эшли. Притворившись, что сплю, я позволил ему «незамеченным» скользнуть под одеяло и свернуться, словно пушистому котенку, под боком. Я знал, что он не уйдет до самого конца – пока Гош не приоткроет тихо скрипящую дверь и не шикнет на него. И только после этого он оставит меня, тяжко вздохнув и ткнувшись, напоследок, лбом в мое плечо.
А когда за окном станет ясно различим звук удаляющегося джипа, я смогу заплакать – беспомощно, жалко. Так, как я всегда запрещал себе. И лишь ближе к полудню, когда зимнее солнце отразится от сугробов и своим светом станет резать глаза, я смогу забыться сном. Тем замечательным сном, где у меня есть милая, любящая меня девушка и самая обычная семья. Сном, где мне не нужно будет рвать и метать, чтобы стать «лучшим». Сладкая мечта, где я могу играть с ребятами в футбол, не опасаясь косых взглядов окружающих. Моя больная фантазия, где не нужно будет прятать лицо за маской, чтобы скрыть уродливый шрам, рассекающий глаз. Где вообще не будет масок.

Ваш верный слуга все так же продолжает влачить свое жалкое существование...проды нет, поскольку учеба занимает все мое свободное время...день стал ограниченным, в плане - встал, кофе, учеба, убрал, ванна, спать.
Что нового? Успел наконец обзавестись чем-то похожим на персональную страничку. Добечу ЖБ и Голубой рассвет + "Mane" и дам народу сцыль. Все комментарии можно будет по-прежнему сбрасывать в мой блог, или же оставлять там.
Недавно ломанули аську...просто пизда! Захожу - вместо 56 контактов, 28. Думаю, че за херня, может глюк - дай перезайду. Перезашол, бля. 6 контактов.
По бырому слиняв оттуда, создал новый юин. Простите, если кого не добавил - банально не помню юинов. Так что если что, стучите - буду рад) 588 - 165 - 117 (L.D)

Пытался вязать феньки, но бля, руки у меня ж из задницы! Поэтому домучаю своих сотоварищей и буду учиться методом "на пальцах" - потому что мне, как дибилу, нада все показывать.
ээээ...ну чо? Пойду дальше пылесосить?))

В связи с наступлением Нового Года необходимо выдраить все сартиры (так и хочется сказать - зубами), полки, уголки и самое страшное - шкафы. В свой собственный шкаф с личным барахлом (включая книги, распечатки фанфиков, рукописи, черновики и проч.) я вообще боюсь залазить. В прошлый раз это сопровождалось звонким ударом по моей башке..чем? розовой (!) коробкой с брелками и брошюрами из кинотеатра "Косомс"!
Долго искал пылесос. Долго, ага - нашел его хуй знает где - аж в спальне под подоконником, возле батареи (хули он там делал - вообще без понятия). Кстати о пылесосе - нужно будет пройтись им под кроватью..благо я вычистил оттуда все, что может засосать (пустые сигаретный пачки, носки в количестве одна штука, носовые платки, бутылка из-под коки и проча хрня).
Одно радует - подарки куплены, и это хорошо. Матери - чайный набор (тут без вариантов - даже если ей не понравится, я возьму его себе *__*) и чай 1001 ночь + перья, сеточка и листья под гель. Отцу - тапки (ну да, я, как всегда, оригинален, хули х__х))
Под вопросом пока только то, что накрывать на Новогодний стол и доставать ли шампанское? хD

P.S со всеми этими приготовлениями у меня голова, словно из жопы.
P.P.S доставил сегодня себе моральное удовольствие - заглянул в книжный. Итого, улов составляет - Уильям Берроуз "Джанки", "Гомосек" и Чак Паланик "Уцелевший". (альтернатива десу)
P.idora.S, бля >.<"" в посторге от этого арта ^__^ как конченный снарри-шиппер влюбился в него до безпамятства

Прошу простить меня за некоторый ряд вещей:
- за ошибки (грамматические, орфографические и т.п), если такие имеют место быть
- за столь сумбурный текст
- за столь резкую обрывку (прода будет скоро, обещаю - я уже начал следующий кадр)
- за то, что я так издеваюсь над Латишей хD
Я знаю, что тупая пьянь. Прошу простить за это - как только закончится вся эта кутерьма с зачетами, обещаю вернуться к жизни.

~.~.~.~.~.~.~.~.~.~

«Домой, скорее»- я рванулся в сторону дороги, не замечая машин, мчащихся навстречу. И я уж конечно не мог заметить таксиста, уснувшего за рулем.
Яркая вспышка света на миг отразилась в помутившихся от смятения зеленых глазах, прежде чем все прохожие обернулись на страшный звук. Глухой удар – звук сбитого тела.

Кадр 10.

- Как думаешь, когда он очнется?
- Лучше подумай, что он скажет, когда увидит себя в зеркале…
- Тише! Кажется, он просыпается

Все было словно в тумане. Как в тот день, когда я объелся сладкой ваты и меня вырвало. Помню, каким ослабленным я чувствовал себя в тот момент, отрываясь от урны в парке. Лицо матери было таким расплывчатым и обеспокоенным. Таким же, как и лицо Эшли, склонившегося надо мной. Сморгнув, я поморщился от резкой боли в пояснице. Такое чувство, будто меня сбил товарный состав.
- Латиша, ты слышишь? – я застонал от резких истеричных ноток в голосе Эшли. Тот, очевидно, решил, что мне плохо и засуетился еще пуще. Не в силах больше выносить метания Эшли по палате, Гош коротко бросил:
- Кончай притворяться, больной. Что случилось, ты-то хоть помнишь?
Я попробовал сесть. Под одеялом не обнаружилось ничего, кроме моего собственного нагого тела. Поэтому когда я не слишком удачно распрямился, облокотившись на холодную металлическую спинку кровати, простыня немедленно сползла вниз. Эшли ахнул, а Гош нетерпеливым движением помог мне укрыться, будто бы случайно задевая рукой предплечье. Потерев виски, я недовольно поморщился – прикосновение обожгло огнем, странное чувство заставило меня вздрогнуть и натянуть одеяло повыше.
- Кажется, меня сбила машина. Но судя по ощущениям, по мне прошелся африканский зоопарк полным составом, вместе с загонщиками для быков и уборщиками клеток – недовольно буркнул я, в ответ на требовательный взгляд Гоша. Задумчиво оглядев комнату в поисках несуществующего стула, он вздохнул и присел на край моей постели. Эшли все так же взволнованно мялся у изголовья.
- Какого черта ты вообще делал в той дыре? Нам сказали, что тебя сбило где-то в районе Сан-Пауло – Гош нахмурился. Ну да, я же шлялся тогда по окрестностям, возле дома Клоэ и его безумного братца. И какой только черт меня дернул бежать через дорогу. Как та курица, ей-богу.
Отвечать Гошу не было ни сил, ни желания, поэтому я лишь устало прикрыл глаза, показывая, что не желаю принимать посетителей. Странно, что их вообще пропустили – ведь я вроде как в тяжелом состоянии. Хотя для начала было бы неплохо узнать, где это я, в самом деле.
- Отвянь. Ну сбило, и сбило…неважно – пробурчал я – В какой мы больнице?
Гош глянул на меня, как на идиота.
- С чего ты взял, что мы в больнице? Это гостиная Саммерсов.
От изумления, я совершенно забыл о своих бедных почках, легких и прочих отбитых (или лучше сказать – «сбитых») частях тела и в возбуждении подскочил с кровати. Слабо сказано – я буквально на ноги встал, но потом истерзанные мышцы и множественные мелкие раны дали о себе знать, и я повалился на Эшли. Тому едва удалось подхватить кусок мяса под названием Латиша, и вместе с Гошем они вернули меня в исходное положение – на постель.
Я все также растерянно продолжал озираться по сторонам, и до меня чрезвычайно медленно доходило, что комната действительно лишь напоминала больничную палату. Большей частью из-за нестерпимой белизны стен и кровати с железными прутьями. В комнате также отсутствовала какая-либо мебель, не считая «тюремного ложа», как я окрестил его про себя, пары тумбочек и комода такого же отвратительно-белого цвета, как и все вокруг.
- Очевидно, я не заметил этой комнаты, когда был здесь… - растерянно протянул я – Кстати, каким образом я тут оказался? – я обратил свой взгляд на Гоша. Тот лишь покачал головой, словно говоря «боже, ты даже этого не помнишь».
- Мы возвращались с тусы, когда увидели мчащуюся на всех порах «скорую» - промямлил вдруг Эшли. Я хотел было обернуться к нему, но шею нещадно заломило, так что пришлось обойтись без резких движений – Когда машина завернула за поворот, я наконец вспомнил, что… - блондин запнулся.
- Что в той стороне находился дом Самерсов – закончил за него Гош. Его темные глаза испытывающее всматривались в мое лицо. Мое лицо…
- Что вы там говорили насчет моего лица? – внезапно вспомнил я.
- Так ты не спал! – обвиняющим тоном воскликнул Эшли, слегка по-детски выпятив нижнюю припухлую губку. Я покачал головой.
- Нет, просто в памяти все будто урывками…так о чем вы, ребята? – напомнил я им. В комнате все вдруг стихло - жизнь вокруг вымерла. В голову зарылась полубредовая мысль, что все это матрица, а у меня сели батарейки.
Гош, наконец, решился.
- Ты знаешь, какой сейчас день? – спросил он, говоря на полном серьезе – я видел это по его глазам. Я честно попытался вспомнить или хотя бы приблизительно подсчитать, но…не смог. В голове роились мысли – мои, чужие – сформированные картинки несуществующего, благодаря отрывкам разговорам других людей. Я пожал плечами.
- Старуха на Сан-Пауло вызвала скорую три недели назад. Все это время ты валялся здесь в коме – потому что близится рождество и больницы просто переполнены пострадавшим от фейерверков, хлопушек и несчастных случаев на льду, мы не смогли отвезли тебя в больницу.
Каждое оброненное Гошем слово звоном наковальни отдавалось у меня в мозгу. Три недели? В коме? Господи…кажется я начал понимать.
- Гош, будь добр, дай мне зеркало… - попросил я, не веря в свой голос.
- Ты уверен? – Эшли склонился надо мной. Его детская мордашка выражала крайнюю степень беспокойства. От этого мое сердце забилось чаще.
- Черт возьми, Гош, дай мне это долбанное зеркало и убери от меня эту истеричку – глухо произнес я, начиная злиться.
Вот за что люблю Гоша – без лишних слов поднялся, отвел Эшли в сторону и что-то шепнул ему на ухо. Кивнув, тот поднес и передал ему небольшое, овальной формы зеркальце. Последним, его коснулись мои руки. Гош встал рядом, словно готовый в любую минуту связать меня по рукам и ногам. Мне вдруг отчего-то стало страшно смотреть туда…Осторожно поглаживая холодную гладкую поверхность зеркала, я все никак не решался, пока Гош не начал:
- Латиша, это все можно исправить, пластическая хирургия…
И в этот момент я посмотрел.
Зеркало с жалобным звоном разлетелось вдребезги, хрустнув в моих руках.

Бля, просто не могу это принять. Столько бедное животное рожало (двое суток), чтоб потом вот так скончаться - даже не выйдя из наркозного дурмана(((
Не могу, просто нереально грустно и не хочется верить. Даже не думал, что смогу так к ней привязаться. На кого я теперь буду орать, с кем мне теперь разговаривать? ТТ
Котята здоровые. Не знаю только - захочет ли мать снова заводить кошку(( голос на рыдания срывается, она вряд ли ее легко забудет.

P.S не могу найти ни одной фотографии...
P.P.S бедно животное...нахрен эти котята были нужны >.<""

Стоп-кадр заморожен на неопределенное время.

 Ну вот и к нам прилетела Снежна. Все так радостно ее встречают - один лишь я стою в сторонке. 

 

 

  Доню бешеным криком в трубке огласила, что выпал снег. А мне отчего-то, при взгляде на эти белые шапки стало грустно и тоскливо. Нос превратился в сосульку, по плечам то и дело пробегат неприятный холодок, а под одеяло не залезть, работы еще - хуем не пахать. Прямо обидно даже. Я как-то морально к зиме и холодам еще не подготовился.