Глава 1

Кохан смачно выругался, пытаясь приделать обратно отвалившуюся створку ставен. Вот-вот грозился начаться ливень, а проклятый гвоздь отказывался закрепить треклятую доску и упорно гнулся во все стороны, заставляя его, Кохана снова и снова выправлять себя. И уйти тоже было нельзя – так еще можно было успеть до дождя, а вот потом… Потом дождь мог продлиться до ночи, а оставлять ставни открытыми в преддверии Ночных Стяжей равносильно самоубийству. Мало ли какому духу приглянется дом. Займет и не будет в доме сем жизни ни старику Кохану, ни кому еще живому.
Да… Ночные Стяжи грядут, совсем житья теперь от ставерцев не будет – молись, молись и молись и не забывай половину урожая храму нести. А что храм? Разве защитит? Нет, конечно, но мало ли… авось и вправду поможет? В прошлом году же никого твари с собой не забрали. Может и в этом обойдется…
Кохан снова выругался и сплюнул – гвоздь явно был заговорен кем-то из навок. Он согнулся так, что подцепить его молотком стало невозможно, а руками не вытащишь. И ставень вновь повис как женский платок по йернской моде, что повязывают через плечо.
А дождь уже напоминал о себе редкими каплями, стуча по крыше из дранки и приминая неубранный стог во дворе.
- Нужна помощь, милсдарь? – Тихий голос, как будто отголосок ненадолго утихшего ветра заставил Кохана оторваться от злосчастного гвоздя.
Перед ним стоял худой мужчина, по виду толи едва вышедший из возраста детских игр и страшных сказок, толи уже познавший тяжелую жизнь витязь. Заляпанные до колен штаны и накинутый на узкие плечи черный, но уже изрядно запылившимся в дороге плащ выдавал в нем одного из ходоков, что решил подобно многим воспользоваться старым трактом, надеясь, что он быстрее доведет до града Стольного, нежели новый, проходящий через Ясвень и Ерилицу.
Сбросив капюшон, путник тряхнул длинными как у девицы волосами цвета печной сажи. Рваная, явно обрезанная впопыхах ножом челка полностью скрывала глаза, оставляя стороннему наблюдателю лишь узкие тонкие губы да выдвинутый вперед подбородок, еще лишенный настоящей мужской щетины. Все-таки мальчишка.
- И тебе Доброго пути, вьюноша. Вот, не поверишь – навки явно гвоздь заговорили! Извивается аки змей холодный!
Кохан в сердцах ударил по ставням. Те охнули, будто там правда спрятались проклятущие навки, которых так любил при удобном случае упоминать старик.
- А где же ваш домовой, коли, даже гвоздь слушаться перестал? - Юноша заинтересованно подошел к виновнику разговора.
Гвоздь, согнувшись в подкову, молчал. А что ему было сказать? Ходок протянул руку и с легким скрипом вытащил его из сруба. Как будто тот и не засел в дереве на половину собственной длинны.
- Дык, какой домовой-т? Всех ставерцы разогнали давныть. И домовых и леших и прочих, одни навки, пожалуй, и остались, - Старик задумчиво смотрел на свои руки – видать стар он стал, коли вьюнош так легко вытащил гвоздь, что ему не поддался.
- Ну конечно… - По тонким губам пробежала странная усмешка, как будто ходок приподнял лишь верхнюю губу в подобии оскала, - А Ночные Стяжи стоверцы тоже отменили? Сомневаюсь. Новая вера, снова… раз за разом… уничтожая все старое и истинное и напускающее свою ложь. Раз за разом…
Тихий голос вьюноши превратился в бессвязное бормотание, а Кохан с ужасом наблюдал, как гвоздь, который его собеседник задумчиво вертел в руках, распрямляется по мере движения пальцев. Однако, испуг вырвал его из плена тихого голоса и помог заметить, что и его спутник и он сам стоят мокрые насквозь, а небо уже давно плачет.
- Не верь тому, что говорят стоверцы, отец. Они еще не то скажут. Не ушли малые боги из этих земель. Лишь притаились. Ждут, когда снова повернетесь к ним. Но они не будут ждать вечно.
Да как этот мальчишка посмел оскорблять ставерцев? Старый крестьянин даже представить себе подобного не мог. Сомневаться - это еще куда не шло, но вот так поносить?! Да еще о каких-то малых богах говорит. Где это видано, чтобы пакостного духа-домового причисляли к богам, пусть и малым! Не бывать такому.
- Что ты мелешь, зелен еще для подобных разговоров! - Кохан оторвал взгляд от уже прямого гвоздя. Новые боги ничем не хуже твоих «старых», хоть и не боги то вовсе, забил себе голову старыми сказками, лучше б в храм сходил, проповедь послушал. От них хоть польза есть. А теперь уходи, и так из-за тебя вымок. И гвоздь отдай!
Старик выхватил выправленный гвоздь и повернулся к ставням. На сей раз гвоздь вошел, будто масляный. Ставень встал на место. Облегченно вздохнув, Кохан направился к двери.
- А гвоздь-то и впрямь тебе кромешник заговорил. Все же не так сильна эта новая вера…
Старик обернулся, чтобы наорать на привязавшегося мальчишку. И схватился за сердце – намокшая челка открыла его взгляду глаза наглеца. Пропуская того в дом, Кохан обреченно думал, что Ночные Стяжи пришли к нему раньше времени.