Как-то раз, уже после работы, я заглянул в магазин «Охота». А так как местный продавец, тетя Вера, знала меня, ещё с тех времён когда я, любопытный мальчишка-шестиклассник,  прибегал сюда через день поглазеть на настоящих охотников и послушать их рассказы, то мне – Повезло!!! Тётя Вера обрадовано позвала меня к своему прилавку и сказала, что, когда немного разойдутся покупатели, она мне кое что покажет.

   С нетерпением я ожидал около получаса. Наконец народу стало поменьше, и тетя Вера, с заговорщицким видом, достала из-под прилавка маленькую коробочку и новый глянцевый журнал «Охота и охотничье хозяйство».

    – Вот – читай, – сказала она, открыв закладку.

    Читаю. Оказывается, в Чехии охотники изобрели манок, имитирующий крик раненого зайца. Если в манок дунуть, то через 10 – 15 минут, как по команде, со всех сторон сбегутся лисы, и за вечер их можно настрелять до 14 – 15 штук.

     И меня начинает разбирать любопытство: Неужели у тети Веры в руках именно эта штукенция?

  – Вот, держи, – говорит тетя Вера и протягивает мне манок. – Звонила тебе в больницу, но ты уже ушел.

   Как оказалось, манков в магазин пришло три штуки. Два ушли к отцам города, а вот один был припрятан для меня. Вынимаю из коробочки заветный манок и, вопросительно глядя на тетю Веру, приставляю его к губам.

    - Пробуй, – разрешает она. – но не очень громко, потому что звук уж очень страшный.

    Как кричит раненный заяц, охотникам объяснять не надо, а для не охотников разъясню: Чувствуя близкую смерть, косой кричит так, что у меня мурашки по коже бегут. Крик напоминает истошный вопль младенца, жуткий и одновременно неприятный, пробирающий до мозга костей. Не понимаю, как из такого маленького и милого зверька извлекается такой жуткий звук.

   Ну так вот. Дунул в этот манок. Пронзительный визг испугал меня самого, но реакция посетителей была еще ужасней. Двое упали на пол, а у остальных волосы встали дыбом.

    — Отлично! Беру, – говорю я тете Вере и тороплюсь уйти из магазина: как-то неудобно получилось с испуганными посетителями. Прибежав домой, немедленно звоню председателю отдаленного степного колхоза, то ли дочь которого, то ли жену я когда-то спас от смерти, и кричу в трубку: «Завтра выезжаю, готовь машину! Охоту буду проводить с новым западным суперприбором».

    Завтра наступает с большим трудом, после бессонной и беспокойной ночи, проведенной в предвкушении завтра и в обсуждении с женой разрабатываемой модели лисьей шубы до пяток, заряжанием дополнительных патронов, перебиранием охотничьих шмоток.

   Манок попробовал ещё раз дома с друзьями-охотниками – все в панике и в ужасе. Хорошая вещь!

   Затем последовала бесконечная дорога, встреча, проба деревенской вкуснятины: борщ, вареники, сметана. Неизбежные расспросы: как работа? как родители? Отвечаю автоматически, с нетерпением жду вечера. Хозяин, Николай Иванович, не охотник. Поэтому предложил от чистого сердца сегодня поспать, а утром погулять с ружьецом вокруг деревни. Не обижаюсь. Но вот водитель с местным охотником уже стоят у ворот, не глуша «Урал», на котором меня надо везти. Снега выпало много, «УАЗ» не проедет.

    Местный охотник Санька, я с ним уже знаком, с восторгом смотрит на манок и говорит, что с таким можно на две шубы настрелять. До места далековато, километров восемь в поле. Там стога со всех окрестных полей и лугов свезли – и само собой зимой мышей и лис полно.

   На улице минус тридцать, январь. Помогают одеваться мне трое. Сначала штаны из верблюжьей шерсти водолазные, а сверху ватные, а ещё сверху белые маскировочные. Тулупа само-собой тоже два. Один так, а другой председательский задом наперед, для тепла. Валенки, шапка с завязанными ушами, но по-другому нельзя. Холодно, сидеть часа три-четыре на морозе.

    В кабине я не смог поместился, поэтому запихали в кузов. Ехали долго, куда-то в ночь, буксовали два раза. Когда остановились, было около десяти часов вечера. Восхождение на стог заняло около двадцати минут. Сам я в таком наряде даже ходил с трудом, а забраться на стог сена четырехметровой высоты совсем не по силам. Повезло, что у стога нашлись вилы и грабли. Их обратную сторону уперли мне в заднее место, меня удалось запихнуть наверх. Я раскопал себе в сене нору и очень уютно оборудовал место для стрельбы. Затем, махнув ребятам, сказал, чтобы раньше, чем часа через четыре, за мной не приезжали.

   «Урал» мощно фыркнул мотором, развернулся и уехал в темноту, оставив меня одного в жуткой январской ночи, в казахстанской степи. Страшновато одному-то. Минут десять сидел тихо, потом думаю: «Ну что ж, наверное уже пора». Достаю манок, укладываю рядком патроны, чтобы были под рукой, картечь на всякий случай тоже поближе. Ну, пора! Набрав воздух в легкие, дую в манок изо всех сил, и рвущий душу крик разносится по дикой ледяной степи.

   Мамочка! Зачем я это сделал?! Сейчас какие-нибудь черти или лешие сбегутся. Кое-как пришел в себя, успокоился, ну, думаю, лисы-то сейчас точно соберутся. Караулил, караулил и незаметно заснул.

    Тонкий слух охотника даже во сне не подводит, и на сей раз тоже не подвел. Слышу, поскрипывают шаги, рядом где-то. Сдвигаю предохранитель вперед, тихо поворачиваю голову, вижу: не лиса и не волк, а обычная лошадь с санями подъезжает к моему стогу. Из саней вылезает деревенский мужик в ушанке с вилами, хитро озирается по сторонам, удостоверяясь, что вокруг никого нет. Не торопясь, начинает почти из-под меня набивать сани сеном. Подними мужик голову хотя бы чуть, он уперся бы взглядом как раз в ствол моего ружья. Но зачем ему смотреть наверх стога, когда и в середине стога сена полно?.

   Сижу, еле сдерживая смех. Сказать ему, что воровать нехорошо, или пусть себе ворует? Им и так тяжело живется. Решение пришло исподволь.

   Тихо приставляю манок к губам и изо-всех сил дую, направив его прямо на мужика. То что произошло потом передать тяжело, но попробую.

   Итак, лошадь, не поднимая от стога головы, подпрыгивает необычайно высоко на всех четырех ногах, грива и хвост у нее встают дыбом, и она, будучи в двух метрах над землей, начинает бежать. Бежала она по воздуху, как мне показалось, минуты две. Потом, согласно законам гравитации, все-таки падает на землю и исчезает в степи, несясь каким-то нездоровым галопом, которым ей, видимо, до этого бегать не приходилось. Как от лошади оторвались сани, я так и не понял. Они даже не тронулись с места, так резко она все это проделала.

  Мужик, на долю секунды позже лошади, тоже подпрыгнул, как мне показалось, выше стога, при этом как-то конвульсивно взбрыкивая руками и ногами. Шапка при этом катапультировалась с его головы, по-видимому, из-за резко вставших дыбом волос. Кричал он в полете так, что я испугался за его здоровье. Мужик исчез из виду чуть медленнее лошади, даже не коснувшись земли.

   Через минуту все было кончено. Опять я остался один на один с ночью, степью, зимой, а также с санями с сеном. Приехавший за мной водитель минут десять ходил вокруг саней, почесывал затылок и, наконец, сказал: «Саней-то вроде и не было»? «Сначала не было, – подтвердил я, – а потом на манок прибежали».

   А утром в сельсовете, на заседании правления колхоза, актив внимательно слушал рассказ сторожа, о том как во время охраны им колхозного сена на него напал снежный человек, лошадь сожрал, а самого догнать не смог...

Серия сообщений "Истории из жизни 3":
Часть 1 - Людей, которые едят чебуреки на вокзале, трудно чем-то напугать
Часть 2 - Современный автомат для продажи воды…
...
Часть 16 - Доброе слово и кошке приятно
Часть 17 - Тендер
Часть 18 - Заячий манок…
Часть 19 - Так душа радовалась…
Часть 20 - Следующая станция…
...
Часть 48 - Парочка — это минимум семь штук!
Часть 49 - Кот и арбуз…
Часть 50 - Собака ни разу не подвела...