Вторую ночь мне снится встреча
И ты, которого не знаю…
Июньский мягкий тёплый вечер,
Что в свете сумеречном тает.

Твоё лицо мне незнакомо:
Черты расплывчаты, неясны.
Но отчего – то так влекомо
Сиянье глаз твоих прекрасных.

Цветы жасмина пахнут сладко,
И сердце ноет отчего – то…
Теряюсь я в своих догадках:
Я так люблю тебя… Но кто ты?

А счастье призрачное зыбко:
Лишь только я лица коснулась -
Твоя растаяла улыбка,
И я проснулась…

Снова дождь…Ударяет по клавишам чисто.
В эту музыку я безнадёжно влюбилась.
Несомненно, он лучший из всех пианистов,
Что когда – то нам слышать с тобой доводилось.

На карнизе, как будто на чёрном рояле,
Он играет Вивальди дождливую «Осень»,
Не сдержав своих слёз (и стыдясь их едва ли)
И роняя их нежно средь клёнов и сосен.

Ну а мы наслаждаемся музыкой грусти,
Мы теряемся в нотах высоких и низких.
Что – то рвётся наружу: сожмётся - отпустит
От игры пианиста пронзительно - чистой.

Доиграй же! - Пусть в зале нас двое осталось:
Эта «Осень» Вивальди особо волнует.
Да и друг мой так нежен, что я потерялась:
Это он или дождь меня в губы целует?

Раз…два…три…Замирает ли музыка сладко,
Разрывается сердце ли это на части -
Я себя отдаю целиком, без остатка
То ли ей, то ли нашей нахлынувшей страсти.

В овале зеркала простого
Застыло женское лицо.
Над ухом – локона витого
Тугое, русое кольцо

В воротнике, на ворсе лисьем,
В бровях, над верхнею губой
Блестит снежинок талых бисер –
Чуть видной нитью голубой.

Не отраженьем ли влекома,
Она застыла у стекла?
Иль незнакомое в знакомом
Увидеть в зеркале смогла?

Румянца трепетная милость -
К щекам прихлынувшая кровь.
В зеркальной глади отразилась…
Не я... - пришедшая любовь.