Вопрос.
Я, как автор, представляю героя и описываю его в действии. И я понимаю, зачем пишу именно так. Почему музыкант буквально живет на концерте или девочка отстаивает интересы в школе. Но читатель может меня не понять, мой герой не будет ему близок. Поэтому, где та грань, когда я должна думать о читателе и его восприятии (у меня есть цель написать книгу не для себя) и тем, как я представляю героя.

Ответ.
Безусловно, есть герои более близкие и менее близкие читателю с точки зрения социального положения, профессии, пола… но – всегда важнее эмоциональная связь. Тот факт, что читатель с легкостью переживает вместе с инопланетянами и животными говорит о том, что важно как написано, а не о ком. То, что вы знаете своего героя, всегда плюс.

Вопрос.
Скинули рукопись в издательства, ответа пока нет. Рукопись должна иметь продолжение над которым я сейчас работаю. Как Вы думаете, стоит ли вообще продолжать писать книгу, если ответа на первую еще нет? Просто дни проходят, я не пишу, ожидая ответ, и при этом чувство совести добивает, да и общий фон, потрепанный грудой мыслей книги причиняет душевную боль. Звучит философски, но писатели меня поймут.

Ответ.
Нет никакой связи между тем, что вам ответят и когда… и необходимостью писать. Такая связь может возникнуть, исключительно в случаях, если вы пишете на заказ. Во всех остальных случаях – ваш заказчик – вы сами.

Вопрос.
Объясните, пожалуйста, подробнее про цензуру и законодательство. Если главный герой — наркоман, и в книге присутствуют сцены, как он воодушевленно принимает запрещенные вещества — это может подпадать под статью "пропаганда наркотиков", даже если ничем хорошим герой в итоге не кончит? Противоречит ли этот фактор сам по себе цензуре или законодательству?

Ответ.
В России нет цензуры, если речь идет о надсмотре государственными органами, и принятии решения о публикации или не публикации книг ими же.
Есть внутренняя цензура, без сомнения, и ваш вопрос – лишнее тому подтверждение. Я не вижу в вашем случае «пропаганды наркотиков». Но, не видя текст сказать что-либо трудно и есть еще один нюанс. Конечно, если тема наркотиков педалируется, если ее можно толковать по разному, то, скорее всего, издатель не захочет рисковать, если только речь не идет о книге от топового автора. Если вы живете в России, то знаете, норма закона это одно, а ее толкование, в том числе государственными структурами – совершенно другое.

Вопрос.
Допустим, в рукописи ошеломительный финал или умопомрачительный поворот в середине книги. Редакторы обычно читают рукописи полностью, или прочитывают часть/половину, и, если им не нравится, откладывают, чтобы уделить время какой-нибудь другой рукописи, так и не узнав о повороте или суперконцовке?

Ответ.
Зависит от того как написано. Если язык, образы, есть, то редактор, конечно, будет читать в надежде на то, что и сюжет не подведет. Если уровень языка, грамотности – ниже плинтуса, то терпеть никто не будет. И еще один аспект.
То, что редактор может не дождаться суперконцовки, это одно, но читатель тоже не дождется, вот в чем главная беда. Редактор читает не для того, чтобы потрафить собственному вкусу, а как некий профессиональной представитель читательской аудитории. Именно поэтому мы у себя на курсах всегда просим авторов интриговать читателя с первой строчки.

Вопрос.
Экранизировались ли книги Вашего издательства? Если да, то как находят книги для экранизации -- редакторы рекомендуют, случайно..? И, если возможно, расскажите об участии авторов в экранизациях, правах, отчислениях и т. п., как вообще всё это работает.

Ответ.
Да, экранизировались. Происходит это следующими путями. Либо автор так известен, что к нему приходят продюсеры. Либо книга входит в топы, и интересуются именно текстом. Есть довольно регулярная история – редакторы кинокомпаний просят рекомендаций и мы в меру возможностей даем списки. Иногда, очень редко, у автора есть агент, который мотивирует кинокомпании на сотрудничество с ним. И последний вариант, самый реальный, но не скажу, что правильный. Многие авторы подрабатывают сценаристами, и часто бывает, что могут непосредственно лоббировать собственные произведения.

Вопрос.
Александр Прокопович, главред, что предпочитает как читатель? Только не надо, что, типа, я только классику и прочее. Мы все классику. Но иногда и что-то из современников - нехотя и под дулом пистолета.

Ответ.
Читаю, по возможности не только рукописи. Для удовольствия – Аберкромби, из недавнего – Гжендович.

Автору можно, конечно же, все. Потому как он – последний свободный предприниматель, чего сам наделал, за то и ответил.
Автору не указ – ни журналист, ни критик, ни редактор, ни, кто бы сомневался, читатель. И это правильно. Но нет правил без исключений.
Герой – вот, кто имеет право поставить автора на место.
Замечали любимый прием авторов? Вот он долго тщательно растит персонажа, не забывая про трудное детство и юношеские прыщи, вот уже герой набрал силу… и тут автор включает кнопку «автопилот». То есть герой вдруг превращается в робота, который выполняет ровно то, что решил за него автор. Со стороны эта кнопка «автопилот» начинает напоминать тумблер «дебил». Ну, как-то странно воспринимается персонаж, который в нужный автору момент вдруг начинает совершать действия напрочь зачеркивающие все то, что он уже прожил.
Типичная такая история – живет жена с мужем, любовь, дети, съели вместе тысячу супов из пакетиков, тут подходит к жене незнакомка на улице и намекает, а муж-то злодей, «убивца» и давно изменяет. Что делает жена? Ага, сразу верит.
Довольно пикантно выглядит другой вариант той же истории, когда после встречи все с той же незнакомкой, человек, всю жизнь прослуживший в спецчастях, вдруг нарушает устав, нарушает всё, чему его не просто учили, а натаскивали, и несется выполнять задачу автора.
Это странно, но у читателя тоже есть определенный уровень IQ, причем он выше, чем у зрителя. То есть, то, что запросто прощается на уровне человека-паука - в книге уже не работает. В кинотеатре ту самую кнопку «автопилот» включают сразу, как только первый герой выпрыгнул из самолета без парашюта и после мягкой посадки, потирая ушибленный копчик, несется дальше по делу. С книгами все труднее.
Автор не слушай никого, но пощади собственных героев. И пощади разум читателей.

У моего доброго знакомого было стихотворение, где одним из персонажей была коряга. Стихи не помню, помню корягу, и помню, что она плыла.
Такое чувство, что значительная часть начинающих, да и заканчивающих авторов как-то очень близко к сердцу приняли эту историю про кусок древесины передвигающуюся по воле волн.
Чем еще можно объяснить то, что герои в массе своей деревянные и ничего не делают, делается с ними. Ближе к концу книги персонажи вдруг вспоминают про свои необычные способности – что не страшно, так как эти как бы герои тут же про них забывают.
И, кажется, что уже никого не осталось, кто бы не прочел или посмотрел Игры Престола, неужели вообще никак «не торкнуло»? Десятки героев и ни одного обычного, серого, такого как в жизни… чем там еще оправдывают себя авторы?
Что же за такая нелюбовь к герою. К своему! Что в этом? Взять какого-нибудь обычного невзрачного - зачем? Почему не сделать его хитрым, мудрым, добрым, злым, коварным, сильным, слабым, странным, наконец! Но обязательно выдающимися?
Неужели не интересно?
Или это всё никак не кончится у нас любовь к "маленькому человеку", пора бы уже переболеть этой историей, больше века прошло.
Ладно, герой никакой, но как-то мало того, чтобы с героем что-то случилось. Случится может с корягой, телом без сознания и машиной, оставленной там, где парковаться нельзя. Вот, если эта машина убежит от эвакуатора, хотя бы попытается – она герой, а если её отвезли на штрафплощадку, это не приключение, это протокол.
В последнем тексте с отсутствующим героем было все – боги из нескольких измерений, демоны и святые, создатели богов, две неба над одной землей… Единственное качество главного героя, которое отметил автор – умение быстро бегать. Круто.
Используйте тест – берёте героя, вставляете вместо него корягу, если ничего не изменилось, у вас проблемы с героем.

Я всегда боюсь этого момента, почти всегда не зря – первые пятнадцать-двадцать страниц заканчиваются, и вместе с ними заканчивается текст и начинается нечто. Автор упорно пытается все-таки дойти до заветного финала – любыми средствами. Отступления, флэш-бэки, новые сюжетные линии, начинающиеся только для того, чтобы дать еще немного объема, и заканчивающиеся как только задача выполнена. Откуда это?
От того, что стартовая идея, стартовое ощущение кончилось, и кажется, что уже все сказано, а текст все еще не стал книгой.
И ларчик, как обычно, открывается тяжело, если хочешь оставаться честным. История в том, что вот этой стартовой придумки просто мало для целой книги. Для автора трудный момент, потому как и один авторский лист – это много, и вот ты его сделал, и оказывалось, теперь все надо начинать сначала.
Мне кажется, есть рецепт, который может помочь не совершить эту ошибку –выплеснуть накопленное и остаться ни с чем.
Нужно не просто видеть героя, не просто сконструировать препятствия, врагов и обстоятельства. Задаться вопросов – а зачем герой живет? Есть для чего? Потому что именно вот это – для чего? – и есть тот стержень на который нанизывается текст. И тут уже два варианта. Если вы ответили на этот вопрос, ничего страшного, просто вместо книги у вас получился рассказ. А если нет – то есть куда двигаться, и вы точно не будете работать над объема ради объема, вы будете жить вместе со своим героем, и текст будет ровно той величины, которая нужна.

Формула «это когда» выручала не одно поколение учащихся, но в литературе помогает мало. Тут оценки ставит читатель. И читатель ставит отлично книгам, где есть не просто интересные персонажи, а Его Величество Главный Герой. Чтобы попереживать за него любимого, чтобы поставить себя на его место.
Возникает вопрос – а герой, это кто? И в каком случае он герой, а в каком нет?
ГЕрой, если совершает что-то героическое.
Если на персонажа падает труп, а рядом паспорт убийцы… - это не подвиг.
Подвиг, если персонаж найдет этот самый паспорт. То есть герой должен что-то делать, он преодолевает препятствия в силу присущих ему качеств, часто вопреки этим самым качествам, а не просто является свидетелем тому, как вокруг что-то случается.
Если подходить совсем уж строго, мало преодолевать, герой должен меняться. Мало того, что он что-то делает с препятствиями, они тоже что-то такое с ним делает, в результате чего он становится другим. Был мальчиком стал девочкой, был лейтенантом, стал генералом, был наивным юнцом, стал инквизитором, был злодеем, взял и спас мир…
Конечно, есть случаи, когда герой вообще не меняется. В классическом детективе герой от книги к книге – все тот же, и м.б. именно в этом кайф. Но это возможно лишь в том случае, когда герой уже велик. Как Холмс или Мегрэ.
Герой – это удобно. Герой стягивает роман в одну историю, заставляет читать просто потому, что интересно, чем же с ним все это кончится. Не побрезгуйте, если уж сочиняете, не забудьте про главного героя и три его подвига. Трех – вполне достаточно для любого жанра.

Я решил попробовать выложить все то, что, как правило, редактор пытается получить от автора. Сразу уточню для тех, кто любит вырывать из контекста и находить крайние примеры. Речь не идет о сумасшедших гениальных произведениях, к которым общую практику и не приложить. Сильно сомневаюсь, что в России возможен новый Улисс, если появится, то это не о нем. Если у меня получится, это будет не коротко, но точно меньше, чем любой учебник.
Итак.
1. Финал.
Ничего, что я с конца? Но это факт, то, чего днем с огнем не сыскать – куда финал делся-то? Авторы в массе своей почему-то считают, что они выше этого. Они может и выше, а вот читатель возмущается. И грядущие продолжения не являются оправданиями.
2. Самодостаточность.
Некоторые авторы совершенно доверчивы. Они абсолютно уверены, что читатель готов, прежде чем купить очередной том цикла, перечитать предыдущие. Не-а. Не готов. Видели цены, скоро и Абрамович будет не готов. Отдельный случай - замечательная эрудиция автора, которую он подозревает и в читателе тоже. Даже примечания не спасают. Не один и не два автора похоронили себя, уверовав в то, что читатель и они поглощают одни и те же книги.
3. Начало. Ну, вот и до него дошли. Это странно, но книгу читают прямо с начала. И оно должно быть увлекательным, то есть увлекать! Начинать действие странице так на сотой – не лучший ход. Читатель, как правило, умирает к двадцатой. Я всегда привожу пример из «Калле Блюмквиста», может, помните такую книжку Астрид Лингрен, начало просто классика жанра: «Кровь! Никакого сомнения!». Я по памяти, простите, если не точно. Но суть – эта. И не важно, что юный герой всего лишь палец порезал, когда чинил карандаш.
4. История. Можете забросать меня немецкими огурцами, но, если вы решили написать роман, а с сюжетом не сложилось – есть такое издательство Ксерокс. Это туда. То есть - две копии для мамы и папы.
5. Герой. Это смешно, но надо вообще понимать, что герой это не просто центральный персонаж. Первое. Чтобы стать героем надо совершить что-то героическое. Подвиг. Сделать то, что сделать не мог, не должен был, а вот взял и совершил. Спас врага, проснулся вовремя без будильника, вышел из дома, не смотря на свою агорафобию. Не важно. В книге, всегда найдется место для подвига. Второе. Герой тем отличается от всех остальных персонажей, что меняется. Преодолевая себя, и потакая себе, не важно, становится другим, живет. Если этого нет – что ж, ваша книга потеряла один из козырей. Третье. Герой должен быть симпатичным. Он может быть злодеем, но симпатичным злодеем, потому что иначе вы теряете сопереживание читателей. А если они не сопереживают герою, то кому же тогда? На всякий случай. Герой это совершенно не обязательно мужик с пистолетом или барышня с биркин на перевес. Эпоха, страна, семья, погода, река, тот самый пистолет, который в руках у мужика.

Дальше будет.