- Когда-нибудь ты посмотришь в окно и поймешь, что все не напрасно, - Друг перевернул страницу старой, потрепанной книги. Книга была большой, с потертым корешком и кое-где разорванными страницами. На темно-серой коже переплета кто-то неведомый и невоспитанный выцарапал бранное слово, на титульном листе зияло коричневое пятнышко шоколадного крема, посаженное лет тридцать пять назад, а может, сто тридцать пять...Кто его теперь разберет, это злосчастное пятнышко. Буквы в книге тоже были непростыми - еры и ери ка конце слов, яти, заменяющие "е", а в уголках страниц пометки черной перьевой ручкой на незнакомых иероглифах . Девочка сидела на подоконнике, сжимая в руках глиняную кружку с теплым молоком и смотрела в окно. Она терпеть не могла подогретое молоко, особенно если в него добавить меда, но Друг велел ей пить, безапелляционно заявив, что иначе уж никак не избежать предвесенней лихорадки. И она послушалась, на некоторое время заставив себя поверить, будто пенок в молоке не существует, а приторный привкус вполне компенсируется восхитительным ароматом тепла и заботы.
"А ведь именно тепла и заботы так всем не хватает зимой!" - громко подумала Девочка, с тоскою наблюдая, как падают с оранжевого неба белые хлопья предпоследнего снега. - "Все ходят хмурые, продрогшие, прячут носы и руки в теплые варежки с шарфами, и все спешат, спешат к долгожданному теплу, чтобы окунуться в него на пару мгновений и снова бежать куда-то сломя голову. толком не успев согреться"
У Друга была прескверная привычка разговаривать на философские темы во время чтения. И никак не понять, то ли он выудил новую мысль из книги в его руках, то ли из глубин своей бездонной памяти, то ли вообще она к нему с потолка упала. Вот и думай теперь, кому это было сказано: книге, потолку или, все-таки, тебе.
- Пока что я понимаю только, что ночь сегодня будет немного короче, чем вчера, - задумчиво сказала Девочка на всякий случай. - А то, что не напрасно, я и так знаю, без всяких там окон.
- Ты не поняла, - Друг перевернул еще одну страницу и печально посмотрел в ее сторону. - Пока что тебе кажется только, что не напрасны твои поступки. Один за другим они приносят какой-то результат, который ты считаешь полезным. Но в конечном счете ты оцениваешь не сколько их, сколько все в общем, от подъема до погружения в сон. И это все кажется тебе совершенно бессмысленным, потому что нет результата, который ты сочла бы полезным, разве не так?
- Может и так, - безразлично отозвалась Девочка. - Многое во мне поменялось, в частности, отношение ко времени. Так что твое "когда-нибудь" меня больше не тревожит.
- Пусть так. Но тебя пока что просто не хватает на все. Вот ты и смотришь на меня с печальным видом полураздавленной временем улитки, которой кажется, что она ползет очень быстро, но на самом деле...
- Никакая я не улитка, - возмутилась Девочка, отставляя пустую чашку с потеками золотистого меда на стенках. - Я просто не совсем уверена, в какую сторону мне следует бежать, и бегу сразу в не скольких направлениях.

- Слышал я подобную историю про одного искателя приключений, - улыбнулся Друг. - Знаешь, из тех, что слепо верят дорожным указателям, этим маленьким прислужникам Судьбы. Вот едет этот Герой по дороге, подъезжает к перекрестку. Не помню уж, сколько там было дорог, но точно больше трех. Ну, и, как это положено по сюжету, посередине стоит огромный камень, на котором четко и ясно написано, какая дорога куда ведет. У героя аж глаза разбежались. Читает он сперва "туда поедешь - кровью умоешься". Подобное объявление Героя впечатлило, и он недолго думая припустил по указанной дороге. Ехал он ехал, и приехал к королевскому дворцу. А там горе: соседский дракон похитил прекрасную наследницу престола. А спасать ее и некому. Вот король с королевой и ищут рыцаря посмелее. Обрадовался Герой, решил, что по адресу приехал. Но с голыми руками на дракона идти даже ему не особо хотелось. Вот и присоветовали ему мудрецы, что при дворе горемычного короля того состояли, отрыть из земли на древнем кладбище зачарованный меч одного из захороненных героев древности.
Долго Герой этот меч добывал, с восставшими мертвецами сражался, по кустам из дворца убегал, в ледяное озеро с мечом под мышкой прыгал, чуть не погиб по пути. Но меч все же добыл. И поехал с этим мечом убивать дракона. Приехал, стал зверя на бой зазывать. Но только тот откликнулся, вдруг подумал Герой, а вдруг он не ту дорогу выбрал. Ну, победит он дракона, тогда же на принцессе жениться придется. А если она ему не по вкусу придется? И не сбежишь уже. Развернул тогда Герой коня и поехал прочь, пока не поздно.
Вернулся он опять к перекрестку, снова стал изучать указатель. Читает вторую надпись: "туда пойдешь - любовь отыщешь"
Подумал Герой немного и решил, что любовь - это то, что ему нужно. Поехал он по этой дороге и приехал в зачарованный лес. А там эльфийки танцуют на поляне под звездным светом. Встретился он с одной из них глазами ненароком, и влюбился Ради нее сто сотен драконов побороть готов. Вот только исчез ее призрак средь деревьев, и не найти его. Долго метался Герой по зачарованному лесу, долго искал и звал возлюбленную свою. Наконец, встретилась ему старушка, что за хворостом ходила. Была эта старушка ведьмой лесной. Узнала она про беду героеву и решила помочь. Сказала она, что эльфийские девы больно любят сладкоголосых мужей и даже петь его научить вызвалась. Долго постигап Герой новую науку, но, когда постиг, то задумался, а нужна ли ему эта эльфийка. Ведь не ровня он ей, его в ее дворце все презирать будут. И тогда с болью в сердце и лютней за плечом вернулся Герой к перекрестку. Грустно ему было, хоть вешайся.
Вдруг видит он надпись на указателе:"туда поедешь - вечно пьян будешь" Вот, думает, это то, что надо. И поскакал галопом в указанном направлении. Прискакал Герой к большому дубу. В дубе том дупло было, а в дупле разбойники лесные жили. По ночам они грабили, а днем пировали. Встретили они Героя не слишком дружелюбно, но узнав, что у него есть зачарованный меч, решили принять его в банду. Только до этого пришлось Герою пройти через все их хитроумные испытания. Снова он на волосок от смерти ходил, но все же справился и стал одним из разбойников. Только собрались они на вылазку в соседнюю деревню, в Герое пробудилась совесть. Нельзя, думает, мне, честному человеку грабительством заниматься да людей убивать. Вскочил на коня и поскакал к перекрестку.
Снова стоит Герой перед камнем, надписи читает. "Туда поедешь - знанья получишь"
И решил Герой начать учиться. Поехал он по нужной дороги и приехал к высокой башне. А в башне жил старый мудрый маг, которому все уже надоело и который сам своему могуществу не рад. Пришел к нему Герой, поговорили они по душам, и маг согласился взять Героя в ученики, чтобы скуку свою развеять. Стал Герой магическому искусству учиться. Долгим и нелегким было это обучение. Уже и борода Героя поседела, и учитель его давно скончался, а он все над мудрыми книгами сидит, голову посеребренную склонив. Но не закончил он своего обучения, подумал раз, на что они, эти знания, нужны, забросил все книги и поехал к перекрестку.
Камень стоял на том же месте. И надписи на нем имелись. Выбрал Герой одну из них. почти что наугад, и поехал. А надпись то была непростая. "Туда поедешь - Господином мира сего станешь" гласила она. И приехал Герой ни к кому-нибудь, а к демону. И предгалает ему демон вместе мир захватывать. Герой согласился, думал, так он все сразу и получит. Много усилий пришлось ему приложить, чтобы до тайных знаний добраться и овладеть ими. Но едва он уже стал почти всесилен, как подумал Герой, на кой ему этот мир. Ну, захватит он его, и что дальше? Что с ним делать?
Герой бросил ошарашенного демона, вскочил на коня и поскакал скорее к перекрестку. Прискакал и видит, что все надписи на камне говорят одно: туда поедешь - смерть найдешь". И внизу, маленькими красными буквами стояла подпись: здесь останешься, найдешь то же. Это обиженный демон постарался. Герой так долго ездил туда-сюда. так часто вновь возвращался к перекрестку, что не заметил, как состарился. И умер он прямо у камня от простого старческого бессилия, осознав напоследок, что все дороги человеческие действительно оканчиваются смертью.

- Очень оптимистичный финал, - криво усмехнулась Девочка. - А как же твое любимое "Мы никогда не умрем?"
- Это смотря как рассудить, - Друг снова уткнулся в свою старую книгу. - Всего перепробовать все равно не удастся. А в метаниях счастья не найдешь. Только одну боль.
- А чем же тогда, по твоему, ты сам занимаешься? - насмешливо спросила Девочка.
- Один путь может включать в себя сотни дорог и сотни развилок.
- Тогда, может, это и был его путь, я имею в виду Героя.
- Конечно, - Друг захлопнул книгу и щелкнул выключателем. - Именно так и было.

Вернулась...казалось бы, прошло несколько дней, А ДУМАЕТСЯ, ЧТО ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ...
Без комментариев

Кошка - котенку
Не плачь мой мальчик, посмотри в закат,
Увидишь тени танец на паркете,
И не печалься, ведь от слез твой брат,
Тот, с кем играл ты раньше, не воскреснет.
Не тыкай носом влажным в мою шерсть,
И не моли о помощи глазами,
Пора любить наш мир, каков он есть,
Пора понять, что выбор не за нами.
Кто мы такие? Верные друзья?
Или игрушки, в заточенье, в рабстве?
Но жить нам без надсмотрщиков нельзя.
Опасно на свободе оставаться.
Есть когти у тебя и есть клыки,
Но шеи нет, куда бы им вонзиться,
У них же есть решетки и замки,
Несут смерть тем, кто лишь успел родиться.
Они – хозяева и тела, и души.
И любят нас жестокою любовью,
По воле Бога так мы хорошо,
А за хороший вид расплата болью.
Но ты не плачь, последний милый сын,
У кошек девять жизней – это помни.
И в каждой жизни будешь ты один.
Другие и усов твоих не стоят.
Ты лишь один – хозяин всей земли.
А люди с их привязанностью страшной,
Станут ласкать тебя, но будь неумолим.
Ты – независим, только это важно.
Вспомни о брате, с кем играл в траве,
И пол в крови, хлад остывающего тела.
И запах смерти, слезы на щеке,
И писк, как в оправданье «не хотела»…
Теперь твой брат в коробке под землей.
Беги ж мой сын, твой путь лежит на волю.
Или останься в клетке – выбор твой,
Но помни о кошачьей скорбной доле…
Я ж не забуду блеск веселых глаз,
И запах молока, и мягкость шерсти,
Я не смогла сберечь его в тот час,
Я не смогла спасти его от смерти.
А как, порой, надоедал он мне,
Носился по ковру, с тесьмой играя,
Ну почему же по их прихоти, вине,
У матери ребенок умирает?
Не лучше ли на воле, в цвете трав,
Сражаться с равными за собственное право.
Добычу острыми когтями разорвав
Там нет ни клеток, ни замков, там нет хозяев.
Но ныне мне свобода не по нраву.
Я избалована, привыкла спать в тепле.
А утром ждет меня сметаны блюдце.
Но жизнь моя пусть не в пример тебе.
Враги твои пусть кровью захлебнуться.
Не плачь мой мальчик, посмотри в закат.
Ведь кошки просто плакать не умеют.
Ты либо поворачивай назад,
Либо беги вперед, коли посмеешь.
А я останусь думать в тишине.
Мы ведь куда умней, чем знают люди.
Но ты порою думай обо мне,
И я тебя, мой мальчик, не забуду.

***
Разбавь свой мрачный день улыбкой,
Забудь на время свою грусть.
Ты скажешь: «Жизнь была ошибкой»,
Кивну я, улыбаясь: «Пусть»
Ты скажешь; «Мир наш стал жестоким»
Я промолчу, ведь это – факт.
Но, друг мой, мы не одиноки,
И не один ты тут дурак.
Мы - идиоты идиотов,
Все ищем истину в золе,
Сыны Свободы, патриоты…
Что крысы мы на корабле.
Бежим, почуяв запах страха,
Всецело положась на нюх.
Уверенность – то наша плаха.
Все, иль ничто – одно из двух.
Ты спросишь, стоит ли стараться,
Когда итог всегда один,
За что бороться, с кем сражаться,
И так ли враг непобедим?
Мы боремся лишь с отраженьем.
А после – с миром вокруг нас.
За каждым принятым решеньем
Звенит желанья звучный глас.
И общество всегда едино.
Для них все решено давно.
Сужденье их неоспоримо,
А знанье истине равно.
И каждый верит, что свободен,
Оков не видя на руках.
Увы, законами природы,
Нам не прогнать животный страх.
Вот мы и держимся все вместе,
Но каждый, все же, для себя.
А от предательства до мести
Всего шажочек, может, два.
Так улыбнись же мне, не бойся!
Не украду я твой покой.
Ты не грусти, пусть мир несносен,
Но что до мира нам с тобой?
Умчимся прочь в смешное Нечто
Из хмуро-грязного Ничто.
Теперь пред нами бесконечность,
Не важно, что там, за чертой.
Проснись, мой друг, настало утро.
Разбился в дребезги твой сон.
И снова грустно почему-то,
И солнце светит из окон.

Ученик – Наставнику.
Пусть дорога рассудит тебя и меня,
Пусть закат нам напомнит, что мы были вместе,
Ты поймешь, что не можешь прожить без огня,
Я приду и спою нам последнюю песню.
Пусть слезами омоется алый рассвет.
И забьется в тюрьме своей страшной надежда,
Не найти среди мокрой травы мне твой след.
Ты в раю иль в аду, ну а я где-то между.
Ты пел песни, когда я хотел тишины,
Ты молчал, когда я изнывал от вопросов.
Ты учил меня пляскам при полной луне,
Ты учил меня слушать, что шепчут нам росы.
Словно в шутку героем меня называл.
Поздно понял, что я для тебя лишь оружье.
Зря ты раньше всей истины мне не сказал.
И теперь умер твой мальчуган простодушный.
Знаю теперь – в сказку дорог билет,
Знаю, что сказки волшебников злые.
Оглянулся случайно – тебя уже нет,
И не помню, когда вдруг мы стали чужими.
Годы страха прошли, я почти что герой,
Ты зажег мой огонь, и теперь он пылает.
Почему же боишься ты встречи со мной?
Притаился в безвременье ада иль рая.
Но дорогу к тебе мне покажет закат.
И в аду, и в раю нас дорога сведет.
И, поверь мне, я встрече с тобой буду рад.
И Судьба нам последнюю песнь пропоет.

Синекрылая бабочка весело взмахнула большими резными крыльями перед самым носом Девочки и улетела. Та проводила ее долгим тяжелым взглядом.
- Не роняй ее на землю, - строго сказал Друг. Он сидел на лавочке около старых качелей, красная краска которых давно облупилась и померкла, оставив на железе темные неровные пятна. Девочка медленно качалась взад-вперед, отталкиваясь ножкой от коричневатого песка. Детскую площадку старого двора заполняли призраки играющих детей. Изредка ветерок доносил их переливчатый смех.
- Думаешь, она сможет упасть? - с видом безразличия спросила Девочка.
- Может, - кивнул Друг. - Если ты продолжишь смотреть так тяжело. Ты и сама вряд ли сможешь взлететь, если не поспешишь избавиться от этой своей тяжести.
- А разве я очень хочу улететь?
- Конечно, ты всегда этого хотела, - авторитетно заявил Друг. - Просто твое желание еще не способно преодолеть земное притяжение.
Девочка понимающе хмыкнула и улыбнулась выглянувшему из-за воздушного облачка солнцу.
- Знаешь, Время надо мной смеется, - пожаловалась она. - Я никак не могу поверить, что это - Конец.
- В Конец вообще сложно поверить, потому что в спину нам дышит Вечность. Поэтому лучше верить в Начало.
- В том-то и дело, - Девочка резко оттолкнулась от земли. - Начало еще не наступило. И неизвестно, когда наступит. А сейчас самый настоящий Конец! Будет, правда, еще Эпилог, который потом медленно перейдет в Пролог, но пока что у меня - Конец.
-И как же все кончается? - полюбопытствовал Друг.
- Нейтрально, и грустно, как любое завершение без последствий. Я буду скучать по Эльфу и Колдунье, даже, может, по Горгоне... и по другим... А больше всего - по Воздушной, мы с ней здорово сдружились. Но, думаем, мы еще встретимся.
- Тебя ждут перемены, - задумчиво протянул Друг. - И, самое плачевное, ты это знала.
- Да, - согласилась Девочка. - И я к ним почти готова.
- А как ты себя чувствуешь?
- Немного угнетенно. Я, как всегда, недовольна. Куда проще желать недоступного, чем доступного, но не доступного именно тебе и именно сейчас. Это очень отяжеляет.
- А что было до Конца?
- До Конца было Предконечье. Беседы с Школьным Духом, спасение Брата, стоящего на краю, маленькие радости, ароматные ночи...Все то, что и должно быть в Предконечье. Тем более, летом. А еще я поняла, что никогда не слушаю умных и поэтому получаю по лбу от той же самой Вечности.
- Это придет с опытом. Не споткнувшись не поймешь, как это бывает. И одинаковых коряг тоже не бывает. А настоящего Конца, если хочешь знать, вообще не бывает, - после долгой паузы весело сказал Друг - Ведь все - это дороги, а дороги бесконечны. Я знаю историю про одного Странника, который очень пытался найти конец своей Дороге. Это был очень упрямый малый непонятного пола и непонятных желаний, он умел лгать так искусно, что даже Судьба иногда почти верила и исполняла его почти настоящие мечты. Ему сложно было прощупать носком ботинка ту обнадеживающую любого путешественника грань между одним и другим. Ведь, когда прошел один участок дороги и дошел до черты, можно подсчитать, какая именно бесконечность дорог тебе еще осталась. Но Странник, о котором идет речь, всегда шел по обочине. Иногда он одним прыжком перепрыгивал реки, взлетал в воздух, не отрываясь при этом от земли, болтался в неком сладостном пространстве между мечтой и реальностью, то ли желая поймать за хвост одну, то ли пытаясь заставить плясать под свою дудку вторую. В любом случае, его было однозначно мало, чтобы выполнить хотя бы одну из этих нелегких задумок.
Спасти его могла бы карта. Но Странник совершенно не умел в них ориентироваться. Еще больше он не умел ориентироваться в своих целях и отличать мимолетные прихоти от настоящих желаний. Он смотрел на карту и видел лишь путаницу извилистых линий, каждая из которых могла привести его в очередную чарующую неизвестность. Разумеется, на то, чтобы пройтись по всем дорогам, у него просто не было времени. Время вообще относится к существам, способным порой зависать где-то посередине его бурной реки, с особой скупостью Впрочем, это можно считать почти равноценным обменом. Нехватка времени в обмен на удивительную возможность хоть иногда не ощущать на себе его тяжелое дыхание - такую сделку заключить может не каждый. Страннику это удалось, но извлечь из столь рискованного пари выгоду он так и не смог, поскольку не имел внутренней самодисциплины.
У него не хватало самоконтроля, чтобы хоть чему-нибудь научиться, хотя учился он постоянно с достойным особого уважения упорством, почти яростным, сметающим все на своем пути, но совершенно бесполезным. Он умел захватывать, но не умел удерживать при себе. и поэтому чувство невозвратимой потери безмолвно сопровождало его на всех его дорогах. Он умел любить, но не знал, как это - быть любимым. И каждая его потеря казалась последней. Он умел искать, но не мог понять, что же все-таки он ищет.
Странник бродил по бесконечным дорогам без карты и компаса, без определенной цели. Он видел и запоминал множество вещей, которые не приносили в его копилку ни капли опыта, поскольку он не считал их действительно нужными. А что было для него действительно нужным, он не знал. С самого детства Странник слепо хватался за любую иллюзию мечты, бежал за ней по ухабистым тропам жизни, спотыкался, сдирая коленки, но ему некогда было бежать к матери за пластырем, ведь, как помнишь, со Временем он был не в ладах, да и боялся, что не сможет снова найти дорогу, по которой улетел вожделенный призрак.
Странник встречал людей, хороших и плохих, и каждый из них оставлял на его сердце маленький болезненный отпечаток своей судьбы. Странник не умел привязывать, и поэтому чувство расставания настигало его чуть ли не раньше, чем радость встречи. Вскоре он вообще пожелал больше никогда не видеть людей. Но Судьба то ли из вредности, то ли по мудрости, не стала выполнять это его желание. Со Странника хватало и других ее подарков.
И вот однажды Странник устал. Устал скитаться по дорогам в поисках иллюзорных и настоящих желаний, устал спотыкаться о каждую корягу на своем пути. Устал зализывать многочисленные ранки в полном одиночестве. К тому же, он внезапно обнаружил, что всепобеждающая Любовь К Жизни вроде как выпала из его карманов на одну из дорог. И, конечно же, он не помчался на поиски, а сел прямо посереди дороги и стал думать. И тут Странник понял, что пора кончать с полубезумными метаниями между двумя реальностями. Пора, наконец, ступить с обочины на дорогу и, вместо полупрозрачных желаний, сжать в своем кулаке настоящую материальную Цель. Можно даже без карты, но непременно, следовать за Ней. Потом Странник еще немного подумал и с сожалением понял, что не знает, какую Цель поставить. Он был довольно самонадеян и решил, будто уже видел и имел все, что только может видеть и иметь человек. Разумеется, он не видел, и, тем более, не знал и миллиардной доли. Самым обидным было то, что Странник уже успел ощутить множество неповторимых моментов жизни, а вот насладиться этими ощущениями, увы, не успел. Была, конечно, еще и Память, но ее подношения - лишь призраки, настолько же отличные от реальности, как отличаются вкус и аромат замороженной клубники от свежих ягод.
Тогда Странник решил, что, если он уже прошелся по всем дорогам, и не один раз, то пора уже заканчивать это изнурительное путешествие. Как я сказал, он был очень самонадеян, настолько самонадеян, что выбрал в качестве Цели поиск Конца.
Тут уж ему волей-неволей пришлось становиться дисциплинированным, ведь к этому обязывала Цель. Он стал куда разборчивее в выборе дорог и не прельщался больше маячившими на горизонте грезами.
Для начала Странник решил покончить с тем, что у него уже имелось на данный момент. Оказалось, его руки опутывало множество незримых ниточек-связей, которые он принялся с усердием рвать. Это было больно, но Странник почти привык к этой боли. В процессе он понял, что ниточки рвутся подозрительно легко, неправдоподобно, несправедливо легко, будто и не были они привязаны к его рукам. Странник понял, почему так происходит, ведь он сам не умел привязывать. Но теперь-то он стал дисциплинированным, да и время стал отдавать своей Цели, что устраивало и Цель, и Время. Но, чтобы что-то разорвать, нужно сначала что-то привязать.
Тогда Странник начал создавать. Он нашел много друзей, и некоторые из них стали настоящими. Он нашел дом и работу, влюбился, женился и обзавелся детьми. опутал себя нитями по самую макушку. Он ощутил и задорную радость дружеских встреч, и окрыляющее чувство любви, и мирный покой домашнего очага. На него обрушилась целая лавина опьяняющих своей восхитительной неповторимостью эмоций, и он понял, насколько глупым и самонадеянным был. Счастье робко постучалось в его окошко, и Странник с радостью распахнул ему двери, предложил чай и уютный плед. Казалось, ему и не нужно было иного. Чужие близкие улыбки заставляли его сердце заходиться в ритме тихого, светлого этюда, дирижировало ему само Счастье. И Странник смог бы оставить Счастье у себя на вечное проживание, будь он просто Человеком. Но Судьба не зря уделяла ему так много своего драгоценного внимания. Странники всегда были у нее на особом счету. Стоило ей свистнуть, как заснувший, убаюканный тихой счастливой жизнью, Зов зазвучал в груди с новой силой. От его голоса ломило виски и щемило сердце. Перепуганное Счастье птицей выпорхнуло в окно, оставив на столе недопитый чай. И тогда Странник вспомнил о своей Цели. Он даже устыдился, как мог забыть о столь важной персоне. Стараясь угодить ей, Странник с остервенением принялся рвать опутавшие его нити привязанностей, стараясь найти Конец. Он испытывал жуткую боль, кусок за куском вырывая из своей души успевшие зацвести ростки. Он проклинал и себя, и Судьбу, и Время, и даже Вечность. Он видел врагами всех, а самого себя - в первую очередь. И тема сильнее ему хотелось найти Конец.
В конце концов,он остался один, не имея ничего за спиной. Но ему не показалось это Концом. Более того, он понял, что заново родился. Перед ним снова лежала дорога, целая жизнь, совсем другая,новая, соблазнительная и отталкивающая одновременно. Странник хотел пойти этой дорогой, но боялся, что она не приведет к желанному Концу. Но иных дорог он не видел.
Страннику пришлось подчиниться Судьбе и начать все сначала, чтобы вновь разорвать все связи, услышав однажды в своем сердце настойчивый Зов дорог. Странник со странным сожалением обнаружил, что раньше, когда у него не было Цели и он не умел привязывать, уходить было не так больно. Тогда он будто летал по дорогам, почти не касаясь земли, а теперь бредет, сгорбившись от своей боли, придавленной Памятью. Странник снова понял, что глуп, что спотыкается на каждом шагу, но давно забыл, где его дом и куда нужно бежать залечивать раны. Злопамятное Время сделало свой ход, и теперь моменты, когда он бывал счастлив, тот пик совершенного покоя и удовлетворения, казался непростительно коротким перед утомляющей вечностью в поисках Конца.
Странник прожил множество жизней, проложил тропы через непроходимые дебри, пробежался тернистыми тропками и испытал на себе куда больше, чем мог себе представить, когда только задумывался о Цели. Он уже не чувствовал той бесшабашной свободы, которую давали ему иллюзорные его фантазии, самодисциплина обязывала ограничивать себя, но куда хуже был бесконечный поиск, почти такой же безнадежный, как преследование своих серьезных и несерьезных желаний.
Наконец Странника снова посетило Прозрение, и он понял, как сильно ошибся с выбором Цели. Но он был очень упрямым. Ему казалось, что после достижения своей Цели он погрузиться в спасительное Ничто, которое избавит его от всех бед. И он все шел...шел...шел.... Пока не упал в пыль. Странник понял, что больше он подняться не сможет. Он ощущал за спиной незнакомое дыхание, обжигающее и леденящее одновременно. Странник с трудом повернул голову и увидел смерть. "Ну конечно!" - радостно подумал он. - "Вот кто проводит меня до Конца!"
Странник улыбнулся Смерти, как хорошей подруге и протянул ей руку. Она коснулась его дрожащих пальцев, и Странник погрузился в блаженный мрак. Но долго пробыть там ему не удалось. Скоро он обнаружил себя на скамейке, которая находилась посереди необъятного пространства.
- Это и есть Ничто! - радостно воскликнул Странник. - Я достиг своей Цели!
- Дружок, ты ошибся, - отозвались ему. - Это вовсе не Ничто, это - Нечто.
- Как так? - огорчился Странник. - Ведь я так долго шел к своей Цели! Я так долго ее искал!
- Ты бежал за солнечным бликом в зеркале, - рассмеялись в ответ. - Тебе следует быть более серьезным. Ты так неаккуратен со своей бедной душой, что теперь она очень нуждается в лечении. Неужели ты не знаешь, что Душа бессмертна, а значит, Дороге твоей не будет конца. Мало осознавать себя глупым. Ты так часто обманывался облегчением, который должен был принести Конец, что теперь совсем не способен различить Вымысел от грубого Обмана. Раньше, когда ты только Вымыслом и жил, у тебя получалось гораздо лучше, хотя и в те светлые времена твое поведение не было безупречно правдивым. А сколько боли ты успел причинить другим... У тебя удивительно выносливая душа. Обладая столь чутким и верным сердцем, ты находил в себе твердость рвать все связи, испытывая при этом страшные муки, чтобы потом встать с колен и начать снова. Это восхитительно, но совершенно бессмысленно.
- И что же мне теперь делать? - чуть ли не плача, спросил Странник. - Я смог бы быть счастливым, если бы не Зов...
- Просто откажись от своей Цели и замедли бег, - посоветовали ему. - Иди по миру не спеша. Смакуй каждое мгновение жизни. Не обрывай нити, а удлиняй их. Пусть они тянутся за тобой, когда ты уходишь недалеко. Так тебе легче будет возвращаться. А коли захочешь уйти надолго, не обрывай нити, а аккуратно отвязывай. Слово "прощай" стоит дорого, помни об этом. А теперь спи, спи, пусть душа залечит ранки. Впереди у тебя бесконечный путь. Но не забывай делать передышки. Не ищи Конца, ведь любой Конец - это и есть Начало.
Странник послушался и заснул. А проснулся он снова на дороге. Но теперь он странствовал неторопливо, наслаждаясь каждым прожитым мигом. Он принял рок всех странников, вынужденных подчиняться воле Судьбы и своего неугомонного сердца, но ни самодисциплина, ни умение любить жизнь теперь не покидали его. Он понял, что Любовь к Жизни в карман не положишь. Она прячется где-то глубже.
Друг замолчал. Девочка долго смотрела на небо, все сильнее раскачивая качели.
- Останови меня, - вдруг попросила она. Друг послушно встал со скамейки и притормозил качели. Девочка спрыгнула на песок, взяла Друга за руку и подвела к бордюру, за которым начинался разрисованный разноцветными мелками серый асфальт.
- Пойдем, - тихо сказала Девочка. - Проводишь меня до ближайшего пункта отдыха.
- Куда дальше, - улыбнулся Друг и первым ступил на асфальт. - Куда как дальше.

Девочка неспешно шла под проливным майским дождем. Зеленоватый асфальт блестел у нее под ногами бензиновыми разводами, юные листочки деревьев весело тянулись к ее мокрым волосам. Было тихо. Так тихо, что мысли Девочки можно было расслышать за несколько шагов.
"Иногда мне кажется, что я никогда не умру. Что я просто шагну из одной Вечности в другую, и все начнется сначала. Но по-другому. Может, это черновик? Один из многих моих черновиков? Но тогда когда же начнется настоящая жизнь? Нет, не люблю я этих черновиков. Никогда не умела нормально списывать. Людям, наверное, просто нельзя узнать об этом, иначе они бы такого наворотили. Бесполезно искать Истину, раз ее все равно нельзя взять. Тогда зачем? Назло? Это глупо, ведь кому назло? Жизнь мешает мне думать. Простые повседневные заботы занимают все мое время, которого постоянно не хватает. Нет времени даже задуматься как следует, вот и приходится ходить сюда, тут спокойнее"
Девочка дошла до перекрестка шести дорог и замерла в нерешительности. Она не могла выбрать, куда же ей пойти. Вдруг до слуха ее донесся нежный звук какого-то музыкального инструмента. Девочка помедлила немного, а потом решительно зашагала на звук. Мысли ее теперь звучали гораздо тише, так что серой тени, которая следовала за Девочкой по пятам, пришлось поторопиться.
"Я, наверное, слишком живая. Реагирую на каждое событие, как актиния на прикосновение. Нехорошо. Иногда думается о чем-то великом, о чем сразу же забывается. Открываются и тут же прячутся простые гениальные истины. Обидно. Я даже записать их не успеваю... А еще появилось чувство, что все правильно. Странное это чувство..."
Девочка огляделась. Вокруг нее по двум сторонам дороги поднимались ввысь тонкие стволы неизвестных деревьев. Дождь прошел, и воздух пах свежестью, но чувствовалась в нем и угрожающая прохлада. На мокрых скамеечках лежали опавшие листья.
"Снова осень" - безразлично подумала Девочка. - "Или это - остатки прошлого? Где бы взять мне тот нож, который перережет все ниточки разом, быстро и безболезненно?
Она сошла с асфальта, разулась и, подхватив башмачки, пошла босиком по мокрой зеленой траве - лучшему свидетельству наступления мая.
"А ведь весна скоро кончится. И тогда я расправлю свои озябшие крылья. Ведь не так сложно найти выходы из круглых комнат. Как же просто, иногда, почувствовать себя счастливой. И почему я не боюсь будущего? Странно это"
Сумбурные мысли, одна смешнее другой, скользили за Девочкой мутными полупрозрачными облачками, периодически мигая и исчезая в уютной ночной темноте. Музыка приближалась. Она была ни грустной, ни веселой, скорее - настороженной, немного тревожной, но почему-то притягательной и завораживающей.
Неизвестный музыкант сидел на лавочке под единственным фонарем. Сидел и играл на чем-то, отдаленно напоминающем флейту. Тусклый желтоватый свет отражался на дождевых каплях, мелким бисером рассыпанных по его широкополой шляпе. Фигура музыканта была темной, словно сотканной из мрака, который так любит прятаться по углам. Не музыкант, а только тень.
Девочка замерла в двух шагах от лавочки, на которой сидела тень Музыканта. Она не решалась заговорить, да и думать постаралась потише. Вдруг тень отняла флейту от губ, качнула головой в широкополой шляпе, так что бусинки-капельки градом посыпались на асфальт. девочка услышала хрустальный звон множества колокольчиков. Тень улыбнулась, повернулась к Девочке. Та в неожиданности отступила на шаг. Она ожидала увидеть лицо неизвестного музыканта, она даже готова была его узнать, но не увидела ничего. Тень помахала ей рукой, снова улыбнулась, и рассеялась в тусклом фонарном свете.
- Эй! - запоздало воскликнула Девочка и тоже помахала рукой. Послышался тихий смех. Девочка резко обернулась на мысках и столкнулась с еще одной тенью. Теперь уже знакомой. Серой.
- Не бери в голову, - посоветовал Друг, выходя под свет фонаря.
- Зачем ты подслушивал! - притворно возмутилась Девочка.
- Твои мысли звучат по всей Изнанке, мне даже не пришлось напрягаться, - фыркнул Друг и сел на скамейку, где когда-то сидела тень.
- Кто это был? - спросила Девочка, присаживаясь рядом. - Ты же знаешь, кто этот музыкант?
- Знаю, - кивнул Друг. - И ты знаешь.
Девочка насупилась.
- Может, и знаю. Вот только я потеряла это знание.
- Бывает,-посочувствовал Друг. - Но когда - нибудь ты его отыщешь. А пока рассказывай.
- Я теперь все чаще оказываюсь в компании тех, с кем хочу оказываться. А еще я не научилась прощаться. Скупое "до встречи" нравится мне куда больше.
- Еще научишься, это не та наука, к которой стоит стремиться, - перебил ее Друг. - куда приятнее назначать свидания и встречи.
- А еще я не верю в будущее. Поверю лишь тогда, когда настанет.
- Это удобно.
- Не очень, если честно. А еще я учусь радовать людей. Сейчас так много солнечных дней, что грех не использовать их по назначению.
- Хм, хочешь сказку. Можешь не отвечать, по глазам вижу, что хочешь. И зачем спрашивал? Ладно, будем считать это вступлением. Надо же мне с чего то начинать? Так вот, расскажу я тебе об одной очень печальной стране. Я вряд ли сейчас смогу точно вспомнить ее название, потому что теперь она не та, что была раньше, и только Время помнит ее истинный облик. Однажды пришел в эту страну Злой Волшебник. И только он зашел в один из городов, как тут же стражник у ворот пожелал ему доброго утра. А Злые Волшебники очень не любят. когда им желают добра, именно поэтому они и считаются злыми. Когда же Злой Волшебник решил пообедать и зашел в ближайший трактир, разносчица улыбнулась ему и пожелала приятного аппетита. А потом один почтенный господин вдруг ни с того ни с сего заявил, что ему очень нравится черная мантия Волшебника. Это уже было последней каплей. Злой Волшебник очень рассердился. Он поспешил покинуть столь гостеприимную страну, а на прощание наложил на нее самое страшное проклятие. которое только смог придумать. Все жители страны вмиг разучились говорить друг другу приятные вещи и даже улыбаться. Забыли, как раньше хлопали друг друга по плечу, говорили "здравствуй", подмигивали, смеялись, сочувственно кивали и пожимали друг другу руки. Они могли только беспомощно открывать рот, словно рыбы, выпущенные из воды. Забыли, что такое внимание к другим.
Сначала все было хорошо, потому что каждый житель страны был уверен, что его любовь и забота не нуждается в каких-то словах. Можно вообще обходиться без приятных слов и дружеских жестов. Но потом в их душах зародилось сомнение. Они не знали, как выразить свои чувства. Как пожалеть товарища, как подбодрить, как делиться радостью и как признаваться в любви. И тогда жители постепенно стали отдаляться друг от друга, отгораживаться тонкой стенкой непонимания и безразличия. Среди огромного количества людей каждый чувствовал себя одиноким и несчастным. Но никто не знал, как все исправить.
Конечно, не все жители страны попали под проклятие. Ведь в каждой стране живет хотя бы несколько людей, ни разу не сказавших ни одного хорошего слова другим, ни разу не улыбнувшись. На таких проклятие попросту не подействовало. Поэтому они помнили, как говорить "здравствуй" или как улыбаться. В каждом городке нашлось по паре-тройке человек, которые не утратили способность делать приятное другим. Зачем Злому Волшебнику отбирать то, чем и так не пользуются?
Разумеется, никто из этих людей не поспешил делиться сохраненными знаниями с другими. По крайней мере за бесплатно. В каждом городе открылся магазинчик "Приятное другим", где желающие могли за большую сумму приобрести несколько добрых слов, написанных на бумажке, или инструкцию по подмигиванию, улыбанию, даже поцелуям.
Девочка не выдержала и хихикнула.
- Ты смеешься, а каково было жителям той несчастной страны? Им волей-неволей приходилось раскрывать сои тугие кошельки. Самым лучшим подарком на День Рождения стал клочок бумаги с приятными пожеланиями, целовались строго по инструкции, и даже руку пожимали, пряча в кулаке заветную бумажку с правилом пожимания рук. Торговцы приятными вещами стремительно разбогатели, а все остальное население страны постигла бедность. Король этой несчастной державы разорвал связи с другими королевствами, потому что никакому другому королю не хотелось вести дела с невежливым и недружелюбным монархом. Некому было навести порядок в голодающей, хмурой стране. Люди, торгующие "рецептами хорошего обращения" стали самыми уважаемыми гражданами. Они жили в больших дворцах, окруженных высокими стенами, разъезжали по городу на носилках и вызывали благоговейный ропот у прочих жителей. Они быстро смекнули, какую выгоду несет им проклятие Злого Волшебника. Так выгодно обратить улыбку в звонкую монету. Теперь деньги стали властвовать над всеми. Есть монета - можно купить жене приятное слово на клочке бумаги. Жена прочтет его и обрадуется. Все взаимоотношения между людьми обрели цену. Самое страшное в страшном проклятии Злого Волшебника было то, что, раз научившись улыбаться, человек на следующий же день забывал то, что выучил вчера. Он даже не мог переписать купленную бумажку, и ему приходилось снова разоряться на рецепт, когда хочется подарить кому-либо свою улыбку. А сохранять же уже использованную бумажку считалось плохим тоном. Будто даришь кому-то использованную вещь или завядшие цветы.
Люди стали жадными, мелочными и циничными. Не всем хватало денег на ласковые слова для детей, и дети росли без ласки и заботы, вырастали в циничных и злобных людей. Они уже не спешили разорятся на пару ласковых слов для близких. Злой Волшебник был бы очень доволен. Шли века. Скрытые от внешнего мира за стеной страха и предубеждений, жители несчастной страны и забыли, что когда-то жили по-другому. Они стали принимать слова на бумажках за истинное выражение чувств, они даже поверили, что чувства можно продать и купить. А значит, можно продать и купить и дружбу, и любовь, и все на свете.
Но случилось так, что один бедный юноша влюбился в девушку. Бумажка с надписью " я тебя люблю" стоила очень дорого, и у него не хватало денег. Самое большое, что он мог себе позволить, это "рад тебя видеть" без всякого выражения. Улыбка тоже была дорогим удовольствием. Не могу сказать, что этот юноша был первым, с кем случалось такое несчастье. Обычно в подобных случаях безнадежно влюбленные шли топиться в ближайшую реку. Это было последнее, но самое яркое проявление их любви. Но этот юноша любил жизнь немного больше, чем девушку. Поэтому он не нашел сил совершить самоубийство. Юноша попытался найти работу, но никто не хотел его брать, потому что все, что он умел, это красить заборы да дома. Чаще всего его просили покрасить забор в серую краску, потому что настроение у горожан обычно было серым и хмурым. И в конце концов серая краска закончилась. Никто не пожелал иметь синий или розовый забор. Юноша остался совсем без работы. И тогда он принял отчаянное решение. Он решил отправиться в другие страны и поискать там работу. До него после проклятия никто из жителей не покидал своей страны. Почему-то они боялись, что нигде не примут мрачных и неулыбчивых гостей и сидели в своих городах, очень редко покидая пределы городских стен. Некоторые пытались путешествовать, набив карманы бумажками с хорошими словами, но иноземцы не могли прочесть, что на них написано, ведь они не знали языка.
Но юноша, о котором идет речь, был не из робкого десятка. Может быть от природы, а может, это одна из шуточек Любви, но он не боялся быть непонятым или отвергнутым. Он просто хотел сказать своей любимой девушке "я тебя люблю". И ради этой нехитрой цели он был готов на все.
В кармане у юноши было всего несколько монет. Сначала он хотел купить провизии в дорогу, но решил, что три бумажки с хорошими словами пригодятся ему больше. Еду он найти сумеет, а вот найти расположение иноземцев ему будет гораздо сложнее. Ему хватило всего на "добрый день", "спасибо" и "с вами приятно иметь дело". Он сложил в мешок все свои пожитки и отправился в путь.
Как оказалось, самым трудным было сделать первый шаг за городскую стену, а дальше дороги подхватили юношу и понесли его в неизвестном направлении, как несут бумажный кораблик расшалившиеся ручейки. В одном из городов юноша встретил свою тетушку. Он хотел было показать ей табличку "здравствуй", но она погрозила ему пальцем и вытащила из кармана инструкцию по улыбанию.
- Я скоро умру, а тебе она нужнее, - сказала тетушка. Возможно, перед лицом смерти люди становятся мудрее, и никакие проклятия Злых Волшебников не имеют над ними силу. - Ты идешь в дальний путь, и я хочу, чтобы у тебя в кармане была хотя бы одна улыбка. Не трать на меня свое "спасибо", оно еще пригодиться. Не так уж важно умирать с улыбкой, если знаешь, что сделал кому-то хорошо. Иди же.
Юноша пошел дальше. При прощании с тетушкой он едва-едва не сказал "спасибо" сам, без бумажки, но проклятие Злого Волшебника было очень сильным.
Так, незаметно, он пересек границу своей страны и побрел невесть куда. Вскоре ему встретился Путник.
- Здравствуй, - сказал Путник.
Юноша порылся в кармане и достал бумажку с надписью "здравствуй". Развернул ее и показал Путнику.
- Ты что немой? - удивился Путник, и на лице его отразилась жалость.
- Нет, я усею разговаривать, - безразличным тоном отозвался юноша. - Я просто не могу сказать то, что написано.
- Странно, - пробормотал Путник. Он был совершенно растерян. - Но ты ведь хочешь сказать мне "здравствуй"?
- Очень хочу, - признался юноша.
- Хорошо. Тогда повторяй за мной. Но сначала хорошенько подумай, почему ты хочешь мне это сказать. Ну же, почему?
Путник немного разбирался в волшебстве. Он понял, что с юношей что-то не так, и ему очень захотелось помочь.
- потому что..., - юноша хотел сказать "я рад тебя видеть", но не мог. - Потому что это вежливо, это правильно, я...я хочу расположить тебя к себе.
Никогда в жизни он не был таким откровенным. Юноша весь сжался и потупился, стыдливо пряча глаза. Ему казалось, что он повел себя очень глупо. Но Путник ободряюще улыбнулся и сказал.
- Очень хорошо. Ты молодец.
-Откуда вы так хорошо умеете говорить такие вещи? - восхитился юноша. - Вы очень богатый?
- А зачем для этого быть богатым? - не понял Путник.
- В моей стране такое могут себе позволить лишь богачи. Поэтому то их все любят. они могут улыбаться каждый день, целовать любимых, ласкать детей... А у нас на это нет денег.
- В каком ужасном месте ты живешь! - воскликнул Путник. - Ну вот что, я теперь просто обязан тебе помочь.
Юноша очень обрадовался и тут же предъявил путнику бумажку с надписью "спасибо"
Путник лишь покачал головой.
- Знаешь, мне кажется, что всю вашу страну очень сильно проклял какой-то Волшебник. Я сам ученик Волшебника, но моих знаний недостаточно, чтобы вам помочь. Поэтому мы должны отправиться в мою родную страну, где живет мой учитель. Ты согласен?
- Да сказал юноша. Он был так счастлив, что тут же полез в карман за инструкцией. Несколько минут усиленно растягивал губы, а потом наконец улыбнулся.
- Нет, так не пойдет, - нахмурился Путник. - Ты прекрасно можешь улыбаться и без бумажек.
- Не могу, - покачал головой юноша. - Не умею.
- Я тебя научу, - пообещал Путник. - Но потом. Для начала нужно поздороваться. Представь, для чего ты здороваешься. призови на помощь все свое желание сказать мне "здравствуй", я вижу, тебе этого очень хочется. А потом повторяй: З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й
- З-Д-Р-А, - по слогам начал повторять юноша. Он делал большие паузы, запинался. спотыкался на каждом звуку, будто его постоянно сбивали. но упрямо ворочал языком, всем сердцем желая поздороваться см Путником. Ведь Путник был хорошим человеком, раз так захотел помочь его беде.
- З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й! - наконец, с тысяча сто пятьдесят седьмой попытки выдохнул юноша. Ему вдруг стало очень весело и легко. Конечно, ведь это оказалось не так уж сложно - преодолеть себя. Теперь он удивлялся, почему никто из жителей его страны не пытался произнести слова, написанные на бумажке, самостоятельно Конечно, куда проще просто показать бумажку, чем потратить некоторое время на борьбу с проклятием. Но разве результат не оправдывает старания?
Уже через несколько дней юноша смог произнести "здравствуй" по слогам.
- Здрав-ствуй, здрав-ствуй, здрав-ствуй! - твердил он, пока они с путником шли по дороге.
- Очень хорошо, а теперь скажи это без старания, небрежно, ты ведь уже привык повторять это слово, так зачем же тратить столько усилий? Ну же, здравствуй!
- Здравствуй! - юноша пребывал в полном восторге. Он чувствовал себя самым богатым во всем мире. Ведь теперь он мог поздороваться.
- Усложним задачу, - сказал меж тем Путник. - Мы же с тобой друзья, так?
Юноша польщенно кивнул. Он был рад иметь такого друга.
- Так скажи мне "здравствуй, друг"! Мне будет очень приятно.
- Здравствуй...друг, - зачарованно прошептал юноша. Ему стоило большого труда сказать эти два сова, и он решил, что, сказать их шепотом будет легче.
- И ты не болей, друг, - откликнулся Путник и весело засмеялся. А затем он похлопал счастливого юношу по плечу. Тот сначала изумленно посмотрел на него, а затем нерешительно протянул вперед свою руку. Путник горячо ее пожал и потянул за собой.
- Друзья иногда берутся за руки. А еще они иногда поют.
- Дружить оказывается так просто, - поделился своими впечатлениями юноша. В его стране чтобы дружить нужно было купить целую стопку инструкций. Их иногда продавали в одном пакете с надписью "Дружба", и стоил этот пакет очень дорого. Стоит ли говорить, что Путник стал для юноши первым другом?
- Научи меня вежливо просить! - попросил юноша, пряча глаза. Ему почему-то было неловко просить о чем-то друга, не сказав "пожалуйста".
- Это довольно длинное слово, - предупредил Путник.
- Ничего, я научусь, - твердо пообещал юноша. Он действительно научился довольно быстро, всего за два дня упорных тренировок.
- Подай мне нож, по-жа-луй-ста.
- Пожалуйста, возьми.
- Помоги мне перейти через ручей, пожалуйста.
- Давай руку.Кстати, о такой помощи можно и не просить. Я бы и так тебе помог.
- А почему?
- Друзья не бросают в беде.
- Научи меня благодарить, пожалуйста, - попросил юноша, которому очень хотелось сказать своему новому другу спасибо.
- О! Это слово не такое уж и длинное. С-П-А-С-И-Б-О.
- Спасибо тебе, - на одном дыхании выпалил юноша. Видимо, его желание поблагодарить Путника было таким сильным, что никакое проклятие не могло его остановить, как не смогло оно остановить его тогда, когда он решился покинуть свою проклятую родину.
- Как же быстро ты учишься! - восхитился Путник и весело добавил. - Пожалуйста.
Еще много добрых и приятных слов. дружеских жестов, даже взглядов выучил юноша по дороге в родную страну Путника. Когда они пришли в город, где жил Волшебник, он здоровался и желал всего хорошего каждому встречному. Путник шагал рядом и сиял от гордости. Прохожие провожали их удивленными взглядами, но, наперекор всем опасениям юноши, никто не сказал им ни одного грубого слова. Все только улыбались в ответ. Наконец они остановились у небольшого каменного домика, выложенного из маленьких кирпичиков. Путник без стука распахнул дверь и с порога звонко закричал.
- Учитель! Я вернулся!
- Так скоро? - с лестницы им навстречу спешил веселый парень, который казался не намного старше самого Путника. - Я думал, тебя придется ждать еще лет двести-триста. Неужели соскучился, ученик?
- Я привел к тебе славного юношу, у которого случилось несчастье. Вы же знаете, я всегда тащу к вам то, с чем не могу справиться сам. - Путник развел руками и легонько подтолкнул нашего юношу вперед. Тот скромно посмотрел на Волшебника и смущенно, неумело, но приветливо улыбнулся. Улыбка давалась ему еще не очень хорошо, но юноша старался изо всех сил. Ему было очень неловко, но все же он не смог скрыть любопытства во взгляде. Он ведь никогда раньше не видел настоящих Волшебников и представлял их совсем по-другому.
- Что ж, добро пожаловать, - Волшебник тоже расплылся в улыбке. - Не удивляйся так, мальчик. Волшебники могут позволить себе роскошь не стареть, пока им этого не захочется. Заходите,я приготовлю чай, а мой ученик расскажет, что же с вами приключилось.
Пока юноша наслаждался ароматным чаем с пирожками, Путник рассказал учителю о проклятии, наложенном на несчастную страну, об их дороге и о том, как юноша научился делать другим приятные вещи.
- Печальная история, - протянул Волшебник. - Ты молодец, ученик, ты сделал для этого юноши больше, чем смог бы сделать я. Я горжусь тобой.
- Спасибо, учитель, - склонил голову Путник. Он был очень доволен собой.
Волшебник между тем обернулся к юноше.
- Ты теперь многое умеешь. Многое из того, о чем забыли на твоей родине. Любой город нашей страны с радостью примет тебя. Не хочешь ли ты остаться? Боюсь, я не уверен, что смогу тебе чем-то помочь. Самое главное вы с моим учеником уже сделали. Теперь ты смог избавиться от проклятия. И только ты сможешь спасти свою страну. Но - это тяжелый и неблагодарный труд. Можешь не ждать, что тебе скажут спасибо. Так не хочешь ли ты остаться с нами?
- Нет, - покачал головой юноша. - На моей родине осталась девушка, которой я хочу признаться в любви. Именно ради этого я и отправился в путешествие.
Волшебник понимающе кивнул.
- Что ж, это достойный выбор. Тогда я лишь могу посоветовать тебе искренне желать добра своим соотечественникам. Возможно, только твоя доброта сможет снять проклятие.
- Не только его, но и моя, - весело сказал Путник и дружески пихнул юношу в бок. - Я иду с ним. Его еще много чему можно научить, да и на своей родине он один не справится.
- Хорошее решение, ученик.
- Что я могу для вас сделать? - подал голос юноша. Он чувствовал, что одного спасибо будет недостаточно.
- Что ты можешь сделать для меня? - задумчиво переспросил Волшебник, а потом вдруг лукаво подмигнул. - Ты, например, можешь перекрасить мой старенький забор во все цвета радуги. Я же, как-никак, Волшебник, и забор у меня должен быть соответствующим.
Юноша был безгранично счастлив
Дорога домой, как это бывает у всех, у кого есть дом, оказалась очень короткой. Но перед самой границей юношу охватила робость.
- Не бойся, - Путник ободряюще похлопал друга по плечу. - Самое страшное уже позади.
Юноша улыбнулся и ступил на родную землю. Города родной страны показались ему чужими, хмурыми и безлюдными, горожане - злыми и неприветливыми. Он даже забыл, что сам был таким когда-то. Юноша и Путник здоровались с каждым встречным, говорили приятные вещи и раздавали улыбки направо и налево. Горожане робко и недоверчиво смотрели на них, качали головами.
- Наверное это неслыханные богачи, раз они позволяют себе столько улыбаться.
Юноша меж тем вышел на площадь. Многие заинтересованные горожане следовали за ним.
- Эй, люди! - громко, чтобы все услышали, закричал он, лучезарно улыбаясь всем и каждому. - У меня не так много денег, как вам кажется! Мои карманы пусты!
Он показательно вывернул карманы наизнанку.
- В них нет ни бумажек, ни инструкций! Я все умею сам! И вас смогу научить! Я самый богатый среди вас, ведь я умею улыбаться! И я люблю вас всех, потому что вы замечательные, хотя вы сами того не знаете!
- Он лжец! - испуганно и яростно завопили из толпы владельцы магазинов "Приятное другим" Они почувствовали, что этот наглый юноша вполне способен разорить их. - Он привел с собой Колдуна, и они оба морочат вам головы! Ведь невозможно самому, без черной магии, улыбаться и говорить такие хорошие слова.
По толпе пробежал недовольный ропот. Многие их горожан поверили словам торговцев.
- Давайте закидаем их камнями! Нечего колдунам делать в нашем городе! - закричали торговцы.
Путник приблизился к юноше и взял его за руку.
- Не бойся, - шепнул он. - Я смогу отразить их атаки. На это у меня хватит могущество.
Юноша кивнул. Он не боялся ударов камней, ведь худшую боль ему уже причинили. Он готов был плакать от досады и обиды. Но он стиснул кулаки и обратился к бушующей толпе.
- Если вы хотите, чтобы мы ушли - мы уйдем, но, может быть, кто-то из вас захочет избавиться от рабства бумажек и искусственных улыбок. Может, кто-то захочет научиться улыбаться по-настоящему. Ведь что стоит надпись на клочке бумаги по сравнению и искренним признанием?
- Опомнитесь, люди! - вторил ему Путник. - Посмотрите на друг друга? Ваши лица похожи на каменные скульптуры. Неужели вам не хочется подарить друг другу улыбку? А ведь улыбка не продается. Ее можно только сотворить самому.
- Вздор! - возмущенно закричал один из торговцев. - В моем магазине лучшие из улыбок, которые только способны изобразить ваши губы! Никто не сможет сам улыбнуться так, как можно улыбнуться с помощью моей инструкции!
Путник лишь горько рассмеялся на его слова и ловко словил первый камень.
Они ушли из города. Никто не последовал за ними. Юноша хотел было продолжить путь, но Путник уговорил его разбить лагерь невдалеке от городских ворот.
С наступлением сумерек из города выскользнула тень и поспешила к ним. В свете костра друзья смогли разглядеть женщину с печальным лицом. На руках она держала ребенка.
- Мой мальчик сильно болен. Мне кажется, это от того, что у меня не хватает денег на ласковые слова для него. Помогите, - вместо приветствия, ведь на "здравствуй" у нее денег не было, сказала она.
- Конечно мы вам поможем, - расплылся в улыбке Путник. Он потрепал мальчика по головке и улыбнулся ему.
- Какой хорошенький мальчик. ну же, улыбнись мне.
Малыш недоуменно приоткрыл ротик. Он ни разу в жизни не видел такой теплой улыбки.
- Ну же, улыбнись мне, пожалуйста, - Путник осторожно взял ребенка у матери и принялся с ним нянчиться. - Ой, какой ты хороший. ой, какой ты большой. Ули-люли-люли-люли, какие у нас глазки, какие у нас зубки, ну-ка, как мы улыбаемся? Улыбнись дяде, ну улыбнись же дяде!
Мать смотрела на Путника с плохо скрываемой завистью. Ей тогда казалось, что ребенку будет куда лучше с ним, чем с ней.
- Не переживайте, - юноша понимающе улыбнулся и ласково погладил женщину по руке. - Вы тоже так научитесь.
- Вы такие хорошие, а горожане в вас почему-то камнями швыряли, - прошептала женщина и тут же удивленно приложила ладонь к губам. - Ой!
- Повторите, что вы сказали! - тут же потребовал юноша.
- Я...сказала, что вы хо..., - начала женщина, но запнулась.
- Ну же, смелее!
- Вы хо...хо-ро-ши-е, - по слогам, с видимым трудом произнесла женщина.
- Вот видите, вы и без моей помощи справляетесь, - юноша наградил ее старания доброй улыбкой. - А теперь повторяйте за мной: М-О-Й Л-Ю-Б-И-М-Ы-Й М-А-Л-Е-Н-Ь-К-И-Й С-Ы-Н-О-Ч-Е-К.
- Он улыбнулся! Он улыбнулся мне! - раздался вдруг радостный вопль Путника. - Ай да умница, ай да славный малыш!
Всю ночь друзья учили женщину говорить и делать приятное другим. А с наступлением утра она, по слогам сказав спасибо, поспешила в город. К обеду женщина вернулась, приведя своих подружек. Пришлось задержаться еще на несколько дней, чтобы обучить и их. Желающие все прибывали. Наверняка торговцы в городах лопались от злости, слыша на улицах "здравствуйте" и "спасибо".
Но долго оставаться на одном месте было нельзя. Юноше хотелось вернуться в свой родной город. Тогда Путник нашел выход.
- Друзья, - сказал он, обращаясь к своим ученикам. - Нас всего двое, но за пределами вашей страны живут миллиарды людей, готовых вам помочь. Вы только попросите. Соберитесь в группы, и пусть в каждой из групп будет кто-то, кто умеет говорить "пожалуйста" , и отправляйтесь в путь.
Не все решились последовать этому совету. Многие побоялись оставить свою страну. Но были и те, кто внял словам Путника и засобирался в дорогу. Иные же решили сопровождать юношу и Путника вы их странствиях. Некоторые решили тоже научить соотечественников тому, чему научились сами. А кто-то остался в городе, чтобы наставлять на путь истинный оставшихся горожан. Уж очень хотелось обличить обманщиков торговцев.
Юноша поднялся на холм и оглядел толпу людей, спешащих за ним. На лицах многих играли приветливые улыбки.
- Я бы не смог спасти свой народ без тебя, - тихо сказал он, обращаясь к другу.
- Я всего лишь путник, встретившийся ненароком на твой дороге, - развел руками тот.
- Нет, - покачал головой юноша. - Ты уже давно перестал быть просто Путником. По крайней мере для меня.
- Кем же я стал?
- Ты стал моим Попутчиком. Попутчиком и лучшим другом заодно, - юноша улыбнулся и дружески похлопал Попутчика по спине. Тот растроганно посмотрел на него, но ничего не ответил. Все же есть такие моменты, когда даже приятные слова могут быть лишними.
Так они шли, оставляя позади город за городом. Сначала их встречали ругательствами и камнями, а потом многие горожане вдруг собирались в дальние страны, а иные присоединялись к толпе, идущей за юношей и его Попутчиком. Торговцам оставалось только ругаться и потрясать кулаками. Их могущество исчезало на глазах.
Юноша нашел город, где жила его тетушка. Конечно же, старушка давно умерла. Но юноша пришел на ее могилу, возложил цветы на каменную плиту и долго стоял, застыв в немой благодарности. Его ученики наблюдали за ним издали. С тех пор они тоже стали навещать могилы своих погибших и умерших родственников и друзей, чтобы попрощаться с ними и помянуть их добрыми словами.
В свой родной город юноша хотел зайти только с Попутчиком. поэтому он попросил толпу его последователей идти дальше и нести истину в другие города.
- Продолжите мое дело, друзья! Пусть наша страна снова станет такой прекрасной, какой она отражается в наших сказках и легендах! - напутствовал он их.
Когда все ушли, юноша и Попутчик расположились недалеко от города. С рассветом юноша набрал букетик полевых цветов, что росли у ворот и, задержав дыхание, зашагал по родным его сердцу мостовым, ни на кого не обращая внимания. Попутчик занялся уже привычным для него выступлением на площади. Юноша же уверенно шел по знакомому маршруту, прямо к домику с красной дверью, который расположился прямо напротив парка. На миг он замер в нерешительности, а затем бордо постучал. Дверь ему открыла его любимая. Она нисколько не изменилась за прошедшее время.
-Ты? - удивленно спросила девушка. - Я думала, ты навсегда покинул этот город!
Юноша счастливо улыбнулся и протянул ей букетик цветов.
- Здравствуй! - радостно воскликнул он. - Я так рад тебя видеть! Да, я ушел из города, но лишь за тем, чтобы найти себе работу, ведь никому здесь не нужны красильщики заборов. Но я нашел нечто, куда более ценное, чем деньги! Посмотри на меня, дорогая, теперь я могу улыбаться! А еще я могу сказать тебе, какая ты красивая, умная, замечательная! Ты самая-самая лучшая! Я жить без тебя не могу! Ну же, возьми, пожалуйста, эти цветы, я хочу подарить их тебе, ведь я, я очень сильно тебя люблю!
Девушка посмотрела на него с удивлением и некоторым испугом.
- Наверное, вы очень богаты, сэр, если можете себе позволить..., - начала было она, но юноша перебил ее.
- Что ты такое говоришь! Посмотри на меня, в моих карманах не ни гроша. Но я действительно очень богат! Ведь я могу сказать тебе, что я тебя люблю, без всяких бумажек. Видишь, я принес тебе цветы! Возьми же их! Или они тебе не нравятся?
- Нравятся, - эхом откликнулась девушка и приняла трогательный букетик. В ее глазах промелькнула нежность. Любовь юноши оказалась сильнее проклятия, и теперь оно исчезало, как тонкая корочка льда по весне.
- Молчишь? Наверное, тебе еще сложно сказать мне что-то, но я уже вижу по твоим глазам,что мои слова тебе не противны. Ведь так? - с надеждой и страхом спросил юноша.
- Т-так, - запинаясь, отозвалась девушка, прижимая к груди цветы.
Юноша так обрадовался, что взял ее за руку. Девушка не сопротивлялась. Она с восхищением смотрела на него.
- А теперь, милая, пожалуйста, ответь, ты любишь меня? - с замиранием сердца спросил юноша. - Просто скажи, "да" или "нет"!
Девушка замешкалась. Набрала в грудь побольше воздуха, словно готовилась прыгнуть с головой в темный глубокий омут, а потом тихо, через силу прошептала.
- Да. Очень люблю.
На юношу невозможно было смотреть без улыбки. Он готов был полюбить весь мир. Вокруг него расцветали улыбки на лицах прохожих, звучали неуверенные, но искренние пожелания счастья, здоровья, любви и благоденствия.
Юноша и девушка рука об руку шли по улицам родного города и не верили своим глазам. Им казалось, что они попали в старую добрую сказку детства. Окошки домов раскрывались, и оттуда выглядывали приветливые лица. Многие махали руками, приветствуя хороших знакомых, где-то за углом зазвучал вдруг переливчатый смех. Владельцы магазинчиков и трактиров стояли на пороге своих заведений и весело зазывали прохожих войти внутрь и купить что-нибудь для своих близких и друзей. Только торговец "Приятного другим" спешно заколачивал досками окошко своего магазина. Когда юноша с девушкой проходили мимо, он грязно выругался им вслед, но они не обратили на его внимания. Что можно взять с человека, осмелившегося торговать улыбками?
У городских ворот их дожидался Попутчик. Юноша отпустил ладонь своей избранницы и поспешил к другу, остановился, потупился, а затем горячо пожал ему руку.
- Не знаю, сколько раз мне следует сказать тебе спасибо, - смущенно произнес он.
- Ни разу, - улыбнулся Попутчик. - Твои глаза говорят за тебя.
Они помолчали немного.
- Ты уходишь? - наконец решился разорвать тишину юноша.
- Да. Я не всегда буду твоим Попутчиком, ведь у каждого из нас своя дорога. Пора мне вновь становиться обычным Путником.
- Может быть, ты не всегда будешь моим Попутчиком, - эхом откликнулся юноша и вдруг улыбнулся, лукаво, как Волшебник.- Но ты навсегда останешься моим другом. Кем бы ты ни стал.
- Знаешь, - Путник задумчиво посмотрел куда-то вдаль. - Это не так уж и плохо.
- Заходи к нам, мы будем рады видеть тебя, - они обнялись, а затем Путник помахал городу рукой и направился прочь по извилистой пыльной дороге, по сторонам которой цвели желтые одуванчики. Юноша долго провожал его взглядом, а затем улыбнулся, взял за руку свою возлюбленную и повел ее навстречу счастливому будущему. Ты спросишь, чем они жили дальше, ведь, как ты помнишь, юноша только и умел, что красить заборы, но поверь, тот, кто красил заборы у самого Волшебника, никогда не останется без достойно работы.
Друг замолк.
Девочка тоже немного помолчала. А затем спросила.
- А кем ты был в этой истории? Волшебником или Путником?
Друг лукаво улыбнулся и щелкнул ее по носу.
- А с чего ты решила, что я вообще там был? Поверь, это не так важно.

Давненько тебя не было, - Друг подмигнул Девочке и подвинулся на скамейке. - Неужели ты была так занята?
- Ты даже не представляешь, как, - выдохнула та, расправляя складки плаща. - Но теперь это уже не важно. Оранжевые книги прекрасно учат жизни.
- И чему же они научили тебя? - усмехнулся Друг. У него в сумке было огромное множество книжек, в том числе и рыжих.
- Смотреть на жизнь с юмором и не расходовать ее по пустякам, которые я пустяками считаю, не зарываться с головой в дела, а то потом некому будет отрывать и иногда проветривать голову, чтобы не засорялась. А еще иногда проводить тряпочкой по пыльным архивам памяти, но это не очень часто, а то вся романтика выведется, - с невозмутимо, но с едва заметными нотками гордости, выпалила Девочка и замерла с равнодушным видом, старательно скрывая нетерпение.
Друг выждал драматическую паузу, но, в конце концов сжалился и расхохотался. Достал из сумки пирожок и протянул Девочке.
- Умница, возьми пирожок.
Та с готовностью вцепилась в угощение. Не то, чтобы она была сильно голодна. На изнанке вообще невозможно быть голодным без твоего на то желания, просто пирожки Друга, впрочем, как и пирожки любого другого волшебника, обладали особыми свойствами. Какими именно, не знал даже сам Друг, если, конечно, вообще есть такие вещи, которые он не знал.
На этот раз у пирожка был аромат прелых листьев и вкус опаздывающей весны. Не очень то вкусно, но приятно. Кажется, еще немного, и подснежники зацветут.
Друг с умилением наблюдал за Девочкой, болтая ногами.
- Кстати о пирожках, я нашла почти что дом, правда здорово?
- Правда, - в глазах Друга проскользнуло понимание, робкая печаль, а затем снова понимание, подслащенное легкой иронией. - Расскажешь?
- Меня приютила одна Пожилая Фея. Я немного помогла ей, самую капельку. У нее отменный чай и очень мягкие диваны.
- Уважаю Фей, особенно пожилых. Очень рад, что ты повстречалась с такой замечательной дамой. Теперь я за тебя спокоен.
- Надеюсь, без намеков? - с подозрением спросила Девочка.
- Меня пугают те, кто знает меня слишком хорошо и пытается предсказывать мои действия, - фыркнул Друг. - Потому что в один прекрасный момент у них это получится, и тогда даже я не ручаюсь за последствия.
Девочка хмыкнула и посмотрела на небо, чье зловредное поведение раздражало и возмущало ее довольно давно.
- Кстати, я помню одну чудную историю про знакомую мне Пожилую Фею, - как бы между прочим заметил Друг. Он любил начинать рассказы с ненавязчивого намека.
- Расскажи! - тут же потребовала Девочка, которая попросту не умела еще делать намеков.
- Ну хорошо. В одном тихом и уютном городке, в котором и было то всего три улицы да большая площадь, жила одна пожилая дама. Жила она в изящном трехэтажном домике с голубой черепицей, узорчатыми ставенками и небольшой верандой, куда хозяйка этого уютного жилища выставляла свою коллекцию из цветочных горшков погреться га солнышке. Такой домик не был редкостью ни на Васильковой улице, ни на улице Солнечных зайчиков, ни даже на улице Жареного арахиса, которая считалась самой большой и поэтому самой престижной. Дело в том, что треть населения этого города составляли такие же милые пожилые особы, как и наша Дама. Может быть, у них совпадали вкусы, а может, таково понятие красоты и уюта у всех милых пожилых особ, не знаю. Возможно, пожилые дамы сделали свои жилища столь похожими ради своих подруг, чтобы, приходя в гости, те думали, что очутились почти дома. Разумеется, были и различия.: цвет черепицы, узор на ставенках, форма кустарников у забора и своя собственная, уникальная коллекция горшков на веранде. Но эти, разумеется, существенные различия, не кажутся такими важными, если на них не обращать внимания. Поэтому милые пожилые дамы, пробежавшись бодрой походкой по ближайшим магазинчикам, любили заглянуть друг к другу на чашку чая с конфеткой, чтобы поболтать или же пригласить на новый забег по магазинам. Магазины, что на Васильковой улице, что на улице Солнечных зайчиков были очень маленькими и до того хорошенькими, что в них было просто приятно заходить. Совсем не обязательно было покупать те очаровательные безделицы, которые были живописно разложены на красочных витринах - это привилегия молодых людей, шумных, деловых, вечно куда-то спешащих. У них и времени то нет разобраться, что именно они купили, и тем более нет времени, чтобы понять, что именно они хотят приобрести. Каждая пожилая дама была уверена, что молодые люди ничегошеньки не понимают в покупках, но поучать молодежь не спешила, мол, сами научатся.
По субботам же дамы с каждой улице собирались на верандочке одной из соседок, чтобы пожаловаться на отменное здоровье, попить чаю да похвастаться родственниками.
Вот и наша Дама однажды пригласила к себе двух своих соседок. Она, хотя, конечно, и была Феей, тоже любила посплетничать.
- Ко мне сегодня приехала дочь с внучатами. Эти озорники опрокинули мою любимую герань! - пожаловалась первая Дама.
- Вот что значит - неправильное воспитание, - наставительно сказала вторая Дама. - Вот мои мальчики всегда помогают мне по хозяйству. И за хлебом сбегают, и цветы польют. Хорошо, что у меня много внуков - целых трое.
- Не так уж это и много, - снисходительно улыбнулась наша Дама. - Вот у меня их десять: пять мальчиков и пять девочек. И все такие работящие, загляденье!
- Не может такого быть! - хором удивились пожилые дамы. Они были выше того, чтобы кричать наперебой и даже удивляться умели дисциплинированно. - У тебя и детей - то нет.
- А зачем же мне дети? - в свою очередь удивилась пожилая дама. - От них же одни хлопоты. То ли дело внуки...
Дамы принялись неуверенно отхлебывать из своих фарфоровых чашечек. Они же не знали, что их соседка - Фея. А то, что у нее цветы никогда не вянут, еще ни к чему не обязывало.
- Мы тебе не верим, - наконец промолвила первая Дама, которая взяла на себя лидерство над всеми остальными.
- Что ж, приходите- проверьте. Я всегда рада гостям, - улыбнулась наша Дама. - Только не в воскресенье, а в понедельник. В воскресенье у меня дела.
В понедельник перед калиточкой нашей Дамы выстроилась целая вереница из заинтересованных соседок. Хозяйка любезно поздоровалась с каждой.
- Сегодня ко мне приехали Мари и Карл, - представила наша Дама своих внуков.
Мари и Карл, белокурые мальчик и девочка примерно одного возраста, вежливо пригласили гостей к столу. Мари разливала чай, а Карл отодвигал стулья перед каждой пожилой дамой.
- Славные детки, вы часто бываете у своей бабушки? - спросила первая Дама.
- С той поры, как мяч Карла попал в ее сад, мы навещаем бабулю каждый понедельник, - сказала Мари.
- Это очень хорошая традиция, правда, бабушка? - спросил Карл.
- Да, дорогой, - улыбнулась наша Дама. - Мои внучата просто обожают мои пирожки с вишней.
- Они самые вкусные! - хором сказали ребята и рассмеялись.
Пожилые дамы находились в полном недоумении.
- Если хотите познакомиться со всеми моими внуками, то приходите завтра, -сказала Фея.
На следующий день во дворике нашей Дамы играли уже совсем другие дети. Двое черноволосых курносые мальчугана гонялись друг за другом, рискуя сшибить какую-нибудь из пожилых дам.
- Это Михель и Жак., - представила наша Дама своих внуков.
- С тех пор, как я вышиб одно из окон нашей бабули, мы навещаем ее по вторникам, - сказал Михель.
- Она очень добрая. Разрешает нам играть в саду и почти никогда не ругается, - добавил Жак.
- Мои мальчики - настоящее сокровище. Они всегда готовы починить то, что сами же и сломали. А иногда даже то, что сломали вовсе не они, - с гордостью сказала наша Дама.
Пожилые дамы снова ушли в изумлении, получив приглашение в гости в среду.
Внуками, которые ходили к нашей Даме по средам, были очень тихие и застенчивые мальчик и девочка. Они стали навещать бабушку после того, как она посоветовала им книгу сказок в магазине. Они очень любили бабушкины сказки, и приходили специально, чтобы их послушать. Девочка была младше мальчика, и во время сказок она дремала у него на коленях, иногда ему даже приходилось нести заснувшую малышку домой на руках. Пожилые дамы умилились и пообещали придти в четверг.
В четверг у нашей Дамы гостили две девочки, которые очень любили вязать. Они учились этому искусству у своей бабушки. А еще им очень нравились ее цветы.
- В первый раз мы зашли в ее дом, когда почувствовали аромат цветов, - сказала одна из девочек.
А в пятницу дам встретили громким лаем. Двое совершенно непохожих друг на друга ребят - высокий смуглый мальчик и рыженькая кудрявая девочка - игрались с большим лохматым псом нашей Дамы.
- Мы нашли Бума на улице и долго не знали, где его хозяйка, - сказала девочка.
- А когда нашли, то решили навещать бабушку каждую пятницу, - тряхнул головой мальчик.
- А часто ли вы видите своих братьев и сестер? - спросила одна из пожилых дам.
- У нас их нет, - переглянулись дети. - Мы единственные внуки у бабушки.
- Конечно же, милые мои, - улыбнулась наша Дама. - У меня каждый из внуков единственный и неповторимый.
В субботу все дамы снова собрались у нашей Феи.
- Нелегко тебе, наверное, с таким количеством внуков, - уважительно сказала одна из дам.
- Отчего же. - пожала плечиками наша Дама и налила себе чаю. - Я не приглашаю их в один день, чтобы они не поссорились и не передрались. Д и слишком много бы их было для этого маленького домика. Поэтому я пеку пирожки с вишней по понедельникам, а по средам рассказываю сказки. Это очень удобно. И я никогда не скучаю по тем внукам, которые приходят в пятницу, потому что мне не дают скучать внуки, которые приходят в четверг. Очень удобно, вы не находите?
Дамы не могли не согласиться.
Может показаться, что наша Дама приворожила всех своих внуков, но это не так. Она просто была очень доброй женщиной и знала, как подобрать ключик к любому детскому сердцу. Она умела стать именно такой бабушкой, о которой мечтал каждый из однажды встреченных ею детей. А всех своих внуков наша Фея любила одинаково сильно, потому что все они были для нее родными и единственными.

Это просто свалка. Сюда я скинула все то, что лень было перепечатывать за год, но весна требует генеральной уборки, и вот. я, стиснув зубы, таки разобрала часть своей писанины, вспомнила о другой части, которую уже разобрала, и теперь почти с гордостью сваливаю все это сюда. Тут затерялись посвящения, мотивированные и просто какой-то бред.


Ангел
Сжимая крест дрожащею рукою,
Ловя немой упрек холодных глаз,
Молюсь чужим Богам, молюсь за вас,
Моей душе уж не найти покоя.

Пусть давят расписные стены храма,
Пусть купол его грозен и велик,
Молю неистово небесных я Владык.
Пускай слова молитвы звучат странно.

Я грешник, пятна крови на руках.
В безверии сознанье, дерзок смех.
А плоть порочная раскисла от утех.
Давно меня прокляли Небеса.

Святые насмехаются с икон.
А я молюсь им, чуть прикрыв глаза.
Продралась сквозь ресницы вдруг слеза.
И хлынул свет из радужных окон.

Зашелестели крылья, стук в груди.
Обрели смысл священные слова.
От счастья закружилась голова.
О Боже! От грехов освободи!

Сними оковы, коими душа
Оплетена, неся деяний след.
Не раз я забывал Святой завет,
Пинаемый судьбою, я бежал.

Бежал от милосердия к пороку,
Бежал от добродетеля ко лжи.
Коль грешен пред тобою – накажи.
Коли прощен – так покажи дорогу.

Когда за вас решил я помолиться,
За мир, что так давно я осквернял,
Не верил, даже не подозревал,
Что Бог не глух и грешников он слышит.

Молитва смолкла, на плечо легла рука.
По телу вдруг озноб, пал на пол крест.
Я повернулся, и в глаза мне брызнул свет,
Свет от созданья, чьи белы крыла.

Я в ангелов не верил никогда,
Ослеп мгновенно взор от красоты,
Были прекрасны и нежны его черты,
В глазах светилась пламенем звезда.

Колени охладил блестящий мрамор.
Глава склонилась. Слезы по щекам.
Я понял – нет прощения грехам.
Любой неверный шаг достоин кары.

Коль в Высших силах милосердья нет,
Я выдержу упрек прекрасных глаз.
И в муках буду вспоминать я вас.
За все деяния готов нести ответ.

И ангел, встретив мой упрямый взгляд,
Вдруг рассмеялся звонко и легко.
И понял я тогда, что я прощен.
Прощенье – вот награда из наград.

И ангел протянул свою ладонь,
Слова звучали как морской прибой:
- Так будем неразлучны мы с тобой.
Пора в дорогу, ты с колен скорее встань!

Прощенный, с пола подними свой крест,
Меня смелее за руку бери.
Не важно, что она в чужой крови.
Ты сам взял свою душу под арест.

Приняв молитву, ты ее освободил.
Хоть и несносным тебе виделся сей храм,
Раскаявшись, взывал ты к Небесам,
А я услышал. Вытри слезы и иди!

Я никогда не верил в чудеса.
Мой ангел нежно улыбнулся мне.
Когда, в прекрасном звездном серебре
Мы рука об руку летели в небеса.

Весна
Снова сон смешался с явью,
Снова явь смешнее сна,
И бежишь ты без оглядки,
За тобой бежит весна.
От чего ты убегаешь?
От капели мокрых стрел?
Иль от слякоти и грязи?
Иль разлива бурных рек?
Не разжечь на пепелище
Тебе нового костра.
Зря валежника ты ищешь,
Земля стыла и черна.
Этой юною весною
Скоро будешь опьянен.
Солнца лучиков не бойся,
Прогони тревоги вон.
Стерты до крови уж ноги.
На траве блестят следы,
Что ты ищешь у дороги?
Растопило солнце льды.
Ты боишься в буре страсти
Ненароком утонуть.
Порвалась душа на части.
От судьбы не увильнуть.
И последним поцелуем
Распрощается зима
С миром, что, объятый бурей,
Спал в серебряных снегах.
Ты зимою околдован.
Не нужна тебе весна.
Твое сердце сковал холод.
Тебе явь дороже сна.
И, пытаясь догнать зиму,
Ты, стирая ноги в кровь,
Все бежишь неумолимо,
За тобой бежит любовь.
И тебе теперь не скрыться,
Ведь есть крылья у любви,
Вьются над тобою птицы
В алом росчерке зари.
Следом в голубой вуали
Мчится юная весна.
Снова сон смешался с явью.
Снова явь смешнее сна.

Разбитая сказка.
Разбитую сказку не склеить,
Ушедших времен не вернешь,
Осталось лишь только поверить,
И, может быть, чудо придет.

Разбитое сердце не бьется,
А память, увы, не сотрешь,
Ушедший навек не вернется.
Неважно, как громко завеешь.

Не важно, как громко окликнуть,
Не отзовется никто.
Останется только привыкнуть
Да молча грустить о былом.

Как трудно живется бессмертным,
Когда воспротивишься жить.
Разучишься вдруг незаметно
Смеяться страдать и любить.

Разучишься вдруг незаметно,
А знанья уже не вернуть.
Назвать можно истину верной,
Лишь если поглубже копнуть.

Прогнав раз мечту, не воротишь.
Не склеить разбитую жизнь.
Задумавшись у поворота,
Курс веры и чести держи.

Без толку ловить уж минуты,
Нет смысла скорбеть о часах,
Когда ты так нужен кому-то,
Кто верит еще в чудеса.

И в колких оковах забвенья
Ты старые письма сожжешь.
Разбитую сказку не склеить.
Ушедших времен не вернешь.

Баллада о мудрости.
Здесь, в этом зале, при свечах,
Нигде стараясь не приврать.
Спою о дивных вам краях,
Где раньше мне пришлось бывать.

Там звезды больше и светлей,
И песня дивная звенит,
Среди обширнейших полей.
Пшеница золотом горит.

Войны не знают там, и кровь
Лишь из порезов льет случайных.
Там чтят не мудрость, но любовь.
И мир предпочитают знаньям.

Не знает глупый тот народ
Коварства, лжи, игры на чувствах.
Лишь, откровенности почет
Благополучию с искусством.

В балладах не поют они,
О битвах, подвигах отважных,
А славят мирные те дни,
Когда их мир был еще краше.

Когда не ведали леса,
Ни костерков, ни диких празднеств.
Ни звуков гулких топора.
Ни громких орочьих ругательств.

Не беспокоили леса,
Ни боли крик, ни свист стрелы.
Ни дивных эльфов голоса...
Лишь тихий шепоток листвы.

Увы, в гармонии своей
Недолго прожил сей народ.
Соседом их стал вождь людей,
Отважен сердцем был, но горд.

От знаний отреклись навек -
Народ обрек себя на смерть.
Ведь ради власти человек,
Порою преступает честь.

Ни стен у них нет, ни мечей,
Ни книг о древнем тайном знанье,
Ни гениев, от чьих речей
Вдруг помутняется сознанье.

Им магия - смертельный дар,
Стена - искусства искаженье.
Война, не больше, чем кошмар,
Малым дитятям в устрашенье.

И вот, узрев среди холмов,
Сияние мечей и копий,
Рой багрянеющих гербов,
В бессчетных взорах жажду крови,

Они, как статуи застыли.
Охваченные страхом диким,
От слез глаза мокры их были.
В гортани застревали крики.

Им не уйти от нападенья.
Не знали чар, путей не знали,
Что привели бы их к спасенью.
И меч ни разу ни держали.

На что надеяться им было?
На звезд далекое сиянье?
Иль безразличный шум прилива?
Иль на цветов очарованье?

Цветы от стрел не защитят,
И не поможет шум прибоя,
Коли глаза огнем горят,
Когда в крови - лишь жажда боя.

Нет смысла к небесам взывать.
Те далеко - не слышат зова.
И им осталось уповать
На силу чувств и силу слова.

Не знал наивный тот народ,
По глупости не строил планов,
Что вождь людей того и ждет,
Как в битву все войска направить.

И поскорее захватить,
Край столь плодоносный сей,
Богатства присоединить,
Ко всем владениям людей.

Потом согнать туда рабов.
Чтобы трудились на полях,
И флот построить из лесов,
Чтоб воевать на кораблях.

Стать величайшим из владык,
Запомнившимся на века,
Он знаменит и он велик-
Цена совсем не высока.

Пусть будет бой, пусть будет крик,
Пускай звенят щиты,
Пусть кровь багряным окропит
И травы и цветы.

Пусть сгинет со свету народ,
На сей земле что пел,
Из пленных сделают рабов.
Так думал вождь людей.

Но не было сопротивленья.
Лишь вопли о пощаде.
И вздох немого удивленья
Повис над войском стягом.

Им жажду крови утолить
Не дали - сдались все.
Уж лучше в рабстве, но хоть жить.
Чем гнить в своей земле.

Теперь рабам в краю родном -
Им вечные терзанья.
И песню грустную о том
Пою во славу знаньям!

И вот, случилось проезжать,
В краях тех как то раз.
И от раба, что смог сбежать.
Сей слушала рассказ.

Все так же вишни там цветут,
И бабочки летают.
И птицы по весне поют.
Но им не подпевают.

Сия наука сыновьям
Печальна и жестока:
Знай, что не все кругом друзья,
Ко всем быть осторожным.

Чтоб ног не ранить в кандалах,
Нужно сразить отчаянье!
Изгнать из сердца всякий страх,
И помнить - сила в знанье.

Беседа
Одной морозной, очень грустной ночью,
Когда был съеден шоколад и чашка чая опустела,
Мы оба, ты – расстроен чем-то очень,
Я одинокая, утратившая веру,
Беседовали.
О свободе и о праве,
О чувствах полузабытых, которые давно уже приелись.
Искала я вопросов - ты ответа,
И оба говорили не по делу.
Мне было грустно,
Ты писал от скуки.
Играя в не себя не для других, цены не знаешь шоколаду ты и чаю,
А мне хотелось взять тебя за руку.
И помолчать. Но ты писал, я отвечала.
И так все время.
Ищешь ты кого-то.
А мне нужно тепло, чай, шоколад и кто-то близкий рядом.
У каждого из нас свои заботы.
И некогда общаться даже взглядом.
А время не поймать.
Ты скуп на дружбу,
А может, я эгоистична, и прошу я слишком много?
Боюсь неверным словом все разрушить,
У каждого из нас своя дорога.
Нам по пути.
Пока мы идем рядом.
Ты пишешь ночью, но боишься говорить со мной открыто.
Но что срываешь за своим ты взглядом?
Нет, ничего из разговоров не забыто.
Я помню все.
Смешен ты и наивен,
Бываешь смел или умен, я кажусь дерзкой и порою спорю
Но что ты ищешь, если очевидно,
Что смысла нету в наших разговоров.
Мне хочется тепла.
И я к тебе тянусь.
Твое вниманье даже лучшая замена чаю с шоколадом.
Лишь обещай развеять мою грусть.
За мной не станется, мне большего не надо.

Придуманный мир
Как жесток твой придуманный мир!
Где поляны? Где мох под ногами?
Где небесная синь с облаками?
Посмотри: тут один лишь пустырь!

Как бездушны созданья твои!
Спрятав чувства свои за стенами,
Они скупо играют словами,
Им плевать на жестокий твой мир!

И нелепые мысли в слова,
Как искусно они обращают,
И не видят, как быстро теряют,
Счастье правду друг другу сказать.

Как же лжив твой придуманный мир!
Дураки здесь диктуют законы,
Раздаются за деньги короны,
Тот, кто первым пришел – тот кумир.

Твой мир глуп, он неверен, смешон!
В нем нет смысла, он пуст, бесполезен.
В нем бушуют война и болезни,
Но плевать на то, всем хорошо.

Для чего ж тебе эта мечта?
Какой смысл в мире лживых глупцов?
В мире трусов, шутов и слепцов?
Посмотри: там одна пустота.

И ответил, смеясь мне, Творец:
Коль средь этой пустой темноты.
Ты не смог разглядеть красоты.
Средь слепцов ты есть первый слепец!

Тебе нужен макет идеал,
И за ним не увидишь ты жизнь.
А она невозможна без лжи.
Важно, как и зачем ты солгал.

Ты все требуешь смеха, любви,
Но мечтает о том же любой,
Но из страха сидит за стеной,
Дай им срок, может рухнуть гранит.

Дай им срок, время все перетрет,
Пусть пока все в смятенье сердца,
Не видна правда вся до конца.
Пусть жестокий мой мир – он живет.

Ты сказал мне, что мир мой нелеп.
Но ответь, а твой мир не такой?
Ты назвал вокруг все пустотой.
Но ошибался. Ты просто ослеп.

Протест
Не трогайте мою хрустальную мечту!
Ей ведь и так жить тяжело в граните,
Сквозь дым я вижу неба красоту,
Не вижу я оков, о коих вы твердите.
Пускай слепа я, Свет меня слепит,
Свет солнца, что с высот своих сияет,
И я не слышу тех, кто мне велит
Спуститься вниз, кто крылья мне ломает!
Нет, не прощу, пусть короток полет!
Пусть будет больно падать, разбиваясь
О понимание того, что мир жесток,
И все, во что ты верил, искажает.
И надо жить, вкушая яд отрав
Тех циников, кто миром этим правит,
И коль не господин ты, значит раб.
И сколь ни бейся, цепи не оставят.
Но как же так, скажите, Небеса?
Как смеет парад гнусных тех уродов,
Кто сапогом втоптал в грязь чудеса,
Нам толковать о счастье и свободе!
О счастье, к нему ветер меня мчит
Пред мной не ставьте зримые преграды.
И так я знаю – разобьюсь на полпути.
И в этом я найду свою награду.
Тогда, возможно, я приму смысл ваших слов,
Спущусь на землю, стану ставить цели,
И, заперев меты все на засов,
Пойду по миру так, как вы хотели.
И улыбаясь, буду говорить,
Что раньше ничего не понимала,
Стремясь к благополучью, стану жить
В мире порока, грязи и обмана.
Я буду жить, нет, буду выживать,
С упорством повторяя слова многих,
Тех, кто людьми умеет управлять,
Представив им, как идеал, свою дорогу.
И все пойдут, ведь как иначе жить,
Коль пред глазами мудрых изысканья.
Зачем испытывать теперь, зачем творить?
Когда другие дарят путь вам к процветанью!
Но велика цена за этот путь!
И я, имея все, глуха к вашим советам.
Не в силах я понять реалий суть,
Ведь в облаках Небес скрываются заветы.
Ну так не трогайте мой замок из песка,
Вы умные, но все же не Святые.
Вы повторяете все то, что за века,
Скопило человечество, но ныне
Я не желаю слышать шепот злой!
Тех, кто на мир этот глядит серьезно.
Пока что у меня ответ простой:
Светлей всех ваших истин светят звезды!

Пророчественное.
Когда-то нам было с тобою за что отвечать,
Когда-то весь мир нам казался огромным и страшным,
Но все позади, и теперь совершенно не важно,
Что можем в дороге друг друга мы вдруг потерять.
Когда-то смотрели на запад с великой тоской,
Когда-то бежали вприпрыжку навстречу загадке.
Теперь друг у друга, как меч, мы всегда под рукой,
Приелось, наскучило вдруг устранять недостатки.
Когда-то смеялись, летали, играли с мечтой.
А в зеркале пруда смеялись нам иномиряне.
И ложь, пусть правдивая, лишь миг разлуки оттянет,
Но кто же, скажи мне, остался из нас за чертой?
В словах потерлись, и мне не поймать твою тень.
И, сколь не беги, мой тебе не найти след неверный,
Но нам не заметно, как это ужасно и скверно.
А может, не нужен нам общий наш завтрашний день?
Смеешься, иль плачешь - я буду с тобой заодно.
Но целым одним мы с тобой быть, наверно, не сможем.
Не стоит печалиться, ведь наше прошлое в прошлом.
Вернуть все обратно не выйдет, ведь нам все равно.
Хоть трижды меняй все – я буду смотреть в облака,
Смотреть и молиться на запад все с той же тоскою.
Не буду теперь у тебя я всегда под рукою.
Но коль позовешь, то моя будет рядом рука.

По улицам туманных городов…
По улицам туманных городов,
По хлипким отраженьям неба.
Побег от счастья и побег от снов,
В которых ты – ничто, в которых не был.

Короткие удары по вискам.
Грязь улиц, словно наважденье.
И боль тупая светом по глазам.
Дрожь в пальцах, крик и смерть в одно мгновенье.

И снова бег от ночи и до дня
В попытке найти чудо из чудес.
Но не пытайся ты найти меня.
Мой след в пыли дорог давно исчез.

Те города, что скрыл от нас туман,
Ты пробежал, вслепую, не дыша.
Поверив в мой бесхитростный обман,
Поверив, что у мертвых есть душа.

Но поздно, твой костер уже готов.
Ищейки посланы по следу.
И, сколько не моли чужих богов,
Они не принесут тебе победы.

Чужой среди смеющихся теней.
Пришедший за моим рассветом.
Безумье с каждой смертью все сильней.
Но ты лишь отдалился от ответа.

Когда-нибудь ты все же упадешь,
Споткнувшись на разбитой мостовой.
И, рассыпаясь прахом, ты поймешь:
Ошибкой был весь путь проклятый твой.

Лаконичное.
Безбожный мир, лукавый свет,
Презреньем скалятся улыбки,
И кто-то скажет: «Правды нет»
А есть ли право на ошибку?

В сердцах нет мира, блеф в словах,
Карикатуры идеала,
В глазах – лишь лед, огонь – в устах,
На лицах – маски карнавала.

Так длится от начала лет.
Вы не устали сердце мучить?
Играть на чувствах? – Право, нет,
Ведь нас другому не научат.

Как страстна, чувственна, нежна
Актриса кажется на сцене.
А за кулисой холодна,
С измученной душою в теле.

Так мы пьем жизнь свою до дна.
Шутя, расходуем минуты.
На что? На блеф, на отблеск сна,
Что раз пригрезился кому-то

Над судьями смеется суд,
Найди теперь закон правдивый!
Плохи законы, что не лгут!
Здесь плачет только подсудимый.

Сквозь слезы, видит миражи,
Он знает, слаще лжи вся правда,
И лишь одним во сне блажит:
Услышать приговор - оправдан.

Но тщетно, коли за душой
Лишь правда ценная одна,
Суд посмеется над тобой.
У правосудья есть цена.
Не нравится? Давай начнем
Менять всех игроков местами!
Наляжем все, перевернем
Наш мир жестокий вверх ногами!

Как просто все вмиг изменить!
В сердцах пылает пусть огонь!
Хотим в свободном мире жить!
Скорей, сожми мою ладонь!

Поднимем выше же мечи,
Сердца в едином ритме бьются!
А те, кто были палачи
Пусть своей кровью захлебнутся!

Безбожный мир, лукавый свет,
По трупам пробралися к трону,
Руками, в коих правды нет,
Схватили бренную корону.

И все, как прежде. Знает Бог,
Спектакль повториться снова.
Но почему не стал, не смог
Бог дать понять, зачем мы, кто мы?

Загадка. Квест для дураков.
Ведь Небо любит идиотов.
Бог создал нас и был таков,
Избавив от вопроса «Кто ты?»

- Меня всегда поражали люди, - сказал Друг, как только Девочка закончила свой рассказ. Темнело. Легкий ветерок тревожил опавшие листья на тротуаре, и они с легким шуршанием отправлялись в недалекий полет. Кое-где из щелей между серыми камнями пробирались наружу желтые ростки одуванчиков, а на деревьях на серебристых ветках рядышком с золотой листвой набухли свежие мохнатые почки. Но двоих в сквере не беспокоило столь странное поведение природы, скорее это природа беспокоилась за них.
- Меня всегда поражали люди, - Друг решил продолжить случайно оборвавшуюся мысль. - Которые совершают дурости по дурости другого, на что другие люди, узнав это от того, кто, рассказав, тоже совершил дурость, совершают дурость еще большую, а затем, узнав о том, что совершившие дурость по дурости обвинили рассказавшего в том, что он рассказал дурость, поддерживают рассказавшего и, в довершение всему, рассказывают эту дурость посторонним.
Девочка с минуту сидела тихо, пытаясь распутать предложенный Другом клубок из дурости, но потом махнула рукой. Дурость - она и есть дурость.
- А дурость - это предательство? - на всякий случай уточнила она.
- Нет, дурость в нашем случае лишь повод для предательства. А само предательство - это есть предательство, - отозвался Друг и поймал на ладонь падающий лист. - А чего это тебя потянуло в прошлое?
- Чужая дурость часто напоминает о своей, - грустно улыбнулась Девочка. - Да только вот у Брата терпения поменьше, чем дурости.
Они помолчали немного. Друг теребил в пальцах сморщенный бурый листик, думая невесть о чем, а Девочка болтала ногами и вспоминала. Вспоминала не старое большое дерево и букеты из кленовых листьев, не краткие разговоры под землей, и даже не полудрему грязных поездов, а вспоминала первый лучик солнца в лобовое стекло, вспоминала детский смех и большую луну. а еще увлеченную беседу и проносящиеся мимо станции. Если бы она положила эти воспоминания на две чаши весов, то неизвестно было бы, какая перевесит. Но Девочка не сравнивала. Она вспоминала. И постепенно на губах ее проступала улыбка, а желтые и сухие листья начинали рассыпаться, рассыхаться, пока не превратились в пыль, которую подхватил и унес с собой проказник-ветер.
- Знаешь, - сказал вдруг Друг, поднимаясь с лавки. - Я вспомнил одну историю. Она очень похожа на твою историю. Могу рассказать ее по дороге к твоему дому.
- Расскажи, если, она, конечно, не очень длинная, - Девочке хотелось добраться до дома поскорее.
- В одном городе жил один человек приятной наружности. В этом городе у каждого гражданина были наручные часы, тогда как иных часов не существовало вовсе. А еще у всех граждан была очень короткая память, и они могли забыть то, что было некоторое время назад, и что нужно будет сделать завтра, и поэтому составляли расписание на каждый день. У человека приятной наружности тоже были Часы, которые всегда показывали неверное время. Но он эти часы очень берег и любил, потому что ему было приятно думать, что, вопреки тому, что показывают Часы, у него есть лишняя минутка-другая чтобы выпить чашку чая. А если говорить честно, то человек этот был временами совершенно непунктуален и никогда не укладывался в расписание. Именно тогда, когда он бывал непунктуален, он забывал, что Часы его показывают неверное время. И был у этого человека друг, который готов был ему помогать во всем, но у которого была очень короткая память, и друг Часовщик. А еще у этого человека была любящая жена, которая хотела, чтобы у мужа все было идеально, и которая ничего не знала о значении Часов. И вот однажды, убираясь в спальне пока человек приятной наружности принимал ванну, его жена увидела на комоде Часы, которые показывали неточное время. А поскольку она требовала от всех предметов своего дома делать то, что им положено делать, она была очень возмущена. Часы должны показывать точное время! А эти куда-то спешили. Жена попыталась перевести Часы, но у нее ничего не получилось. Дело в том, что Часы эти были волшебными, и подарил их человеку приятной наружности один волшебник, который, конечно же, ничем не выдавал в себе волшебника.
- Это был ты? - тут же спросила Девочка.
Друг лишь улыбнулся и покачал головой.
- Не перебивай, а то не буду рассказывать. Я или не я - это не суть важно. По мирам бродит множество волшебников, и почти у каждого в кармане есть волшебные часы. Ну так вот, не сумев перевести Часы и заставить их работать как надо, жена приняла крайние меры. Она пошла к Часовщику. Часовщик посмотрел на Часы, разобрал их и, не найдя в них никакого изъяна, очень удивился. А так, как он был любопытным, то непременно решил узнать, почему Часы показывают неверное время, хотя внутри совершенно исправны.
Тем временем человек приятной наружности принял ванну, и, одевшись не обнаружил на комоде своих часов. Он очень перепугался и попросил своего друга немедленно прийти к нему. Друг, разумеется, пришел. Тогда человек приятной наружности попросил его перевести ненадолго его часы, пока он будет искать свои. Друг был готов сделать для него все, поэтому согласился. Также человек приятной наружности попросил, что, пока не найдутся его часы, по которым он сможет лично обманывать себя со временем, пусть со временем его пообманывает его друг. Друг согласился и на это. Тем временем приходит Часовщик и спрашивает сколько времени. Он хочет проверить, сошел ли он с ума, или с ума сошли часы человека приятной наружности. Друг хотел было сказать точное время, так как нехорошо было обманывать Часовщика, но рядом находился человек приятной наружности, и ему пришлось прибавить еще десять минут. Тогда Часовщик. у которого были свои собственные точные часы, сказал, что это неправда, и что часы друга неисправны. "Нет-нет!" - воскликнули одновременно человек приятной наружности и друг. "Мои часы исправны - сказал друг- Они идут точь в точь с часами человека приятной наружности" Часовщик был очень возмущен. Он терпеть не мог, когда его обманывают со временем, а тем более его друзья. "Часы человека приятной наружности неисправны! Совсем недавно я пытался починить их, но не смог!" - воскликнул он. Тогда человек приятной наружности побледнел, а его друг взволнованно спросил: "А откуда у тебя оказались эти часы?" "Мне их принесла его жена!" Любящая жена, тем временем, видя, что сделала что-то не то, отошла в сторонку. "А где же Часы?" - прошептал человек приятной наружности. - "Где мои Часы?" Часовщик недовольно порылся в карманах и нашел часы. "Вот - он протянул часы хозяину. - Эти Часы внутри совершенно исправны, поэтому я хочу спросить тебя, почему они показывают неверное время?" "Эти Часы исправны - возразил человек приятной наружности, потому что часы волшебников не могут быть неисправными" "Эти часы исправны" - повторил друг человека приятной наружности, сверив время на Часах с временем на своих собственных часах. Тогда Часовщик обратился к жене. Жена посмотрела на свои часы и сказала точное время. Человек приятной наружности и его друг посмотрели на свои часы и не могли не признать, что асы у обоих спешат на 10 минут. "Вот видите! Они сломанные! А вы меня держите за дурака!" - разгневанно сказал Часовщик и хлопнул дверью. Он решил больше никогда не разговаривать с человеком приятной наружности и его другом. Но это было не самое страшное, ведь через неделю он снова пришел к ним пить чай. Самым страшным оказалось то, что Часы вдруг стали показывать точное время, и человек приятной наружности начал все время опаздывать. А часы друга его, наоборот, стали спешить на 10 минут. И даже Часовщик не мог ничего сделать. Как-то они попробовали поменяться часами, но из этого ничего не вышло. Часы человека приятной наружности все время показывали точно, а часы друга - спешили. Они попробовали приобрести новые часы, но это ничего не поменяло. И всю жизнь человек приятной наружности опаздывал, а его друг тратил 10 минут на ожидание. Вот так отплачивают волшебные вещи за пренебрежительно обращение к ним.
Они остановились у подъезда.
- Я не очень уловила сходство, - призналась Девочка. - Хотя...
Но договорить она не успела. Друг помахал рукой и исчез в мягком звездном свете. На улице перед подъездом одиноко горел фонарь.

- Лови!Лови!Лови его скорее! - заверещала Девочка, поскальзываясь на блестящем льду и изо всех сил стараясь поймать прыгающий по высоким снежным холмам нежно голубой шарик. Но он двигался слишком быстро, и Друг едва успел ухватить Девочку за рукав, чтобы предотвратить позорное падение. Шарик ловко подпрыгнул, повертелся на одном месте, переливаясь на солнце всеми оттенками белого и голубого, и, будто подождав/ ни рискнут ли его снова изловить, рассыпался мелкими снежинками.
-Скажи мне нае милость, друг мой. - с иронией сказала Девочка, отряхнув с колен снег и уперев руки в бока. - Зачем тебе понадобилось ловить зимняков в первый день весны! Вместо того, чтобы заниматься полезными делами, я ношусь с тобой по всей Изнанке и вылавливать этих шустриков зимы! Все равно ведь они скоро исчезнут!
- Не исчезнут, а обратиться в Серебряный Ветер и улетят в другие страны. Но если мы успеем поймать хоть нескольких и отправить на небо в первый день весны, то звездопад в августе нам обеспечен.
- Это они так до неба долго летят? - удивилась Девочка.
- Нет, - рассмеялся Друг. - До неба они долетают со скоростью мысли. А вот обратно им лететь очень не хочется. Но приходится. Вот и прилетают к августу.
- Ясно.Ой! Смотри! Еще один! Держи его!
Девочка рванула с места, и через несколько секунд в руках ее трепыхался, возмущенно отфыркиваясь снежными комочками, маленький пушистый шарик. Но он только с виду казался теплым. На самом деле пальцы Девочки быстро закоченели, и она даже начала прыгать с ножки на ножку, борясь с соблазном разжать пальцы. Но скоро подоспел Друг с полосатым шарфом, и протестующий шарик был аккуратнейшим образом в него завернуть и уложен в большой мешок, где уже лежало восемь его сородичей: три декабрьских - кусачих, три январских - поющих и два февральских - самых вредных. Их собратом был и третий пойманный зимник.
- И что теперь с ними делать? - спросила Девочка, когда они с Другом брели по бульварам замерзшего парка.
- Ждать ночи, - отозвался Друг. - Ты собрала искорки?
- Да! - Девочка порылась в карманах и достала оттуда маленькую стеклянную баночку, полную ярких бусин самых разных цветов: желтых, синих, красных, рыжих, салатовых, бирюзовых, золотых - самых разных. Девочка довольно потрясла баночкой перед глазами Друга и принялась рассказывать, где какую искорку добыла:
- Вот эта, странной формы - от Черта, он таки меня не забыл. А вот эта сиреневая - от Брата за доверие. Она со вкраплениями, потому что Брат стал вредным. А вор эта желто-синяя - от Фейри за ее доброту. Пепельно-красная - от Ведьмочки. Зеленая - от Бесенка, а вот эта, лиловая - от Вив. Вон те, похожие по форме, но радужных цветов, остались после Детского праздника. Бежевую я прихватила у Сластены, а розовую - от Весенней. Вот эта, в форме звезды - от Матушки, а во-он ту, самую крайнюю,я просто подняла на дороге. Перламутровая - от Мастера. Поймала ее случайно, но она мне очень понравилась!
- Красивый, - улыбнулся Друг. - То, что надо для запуска зимняков.
- Поскорее бы настала ночь, - в предвкушении чуда воскликнула Девочка.
- Все в твоих руках, - отозвался Друг. - Мы же на Изнанке. Просто посмотри в окно.
В разноцветном окне было темно-темно. Ни звезд, ни фонарей. Друг раскрыл обе створки, впуская прощальное холодное дыхание зимы и расстелил на полу большой ковер, на котором были изображены---звезды?
- Высыпай! Только осторожней. - строго сказал Друг.
Девочка послушно высыпала на ковер бусины, которые вдруг сами собой покатились к изображениям звезд и прилипли там, словно приклеенные.
- А теперь зимников. Сразу всех.Насчет три. Раз.Два.Три!
С писком и фырканьем выкатились мохнатики из мешка и шустро покатились к бусинкам. Каждый так спешил-так спешил, что с каждым разом все уменьшался и уменьшался, рассыпая вокруг сизо-белую пудру. Вскоре весь ковер покрылся великолепными голубыми узорами, а каждый зимник, нашедший наконец бусинки по вкусу, уселся довольно звезду и приготовился к путешествию.
Друг и Девочка осторожно взяли ковер за концы.
- Куда теперь?
- На крышу. И поживее - день близок к концу.
Девочка зажмурилась, а когда открыла глаза - то они уже стояли на скользкой крыше какого-то дома, около антенны.
- А теперь отпускай! - закричал Друг, едва удержавшись на ногах при возникшем вдруг сильном порыве ветра.
Девочка разжала пальцы, и ковер закрутило, завертело, вырвало и понесло вверх. И что удивительно, возносясь все выше и выше, он не уменьшался. а наоборот, увеличивался. Девочка запрокинула голову и зачарованно наблюдала, как красиво плывут по ковру причудливые узоры, становясь все размытей и меньше, но обретая при этом какой-то дивный свет, будто луна подсвечивает ковер изнутри. Девочка повертела головой, и вдруг обнаружила луну на небе, в ареале сверкающих звезд - бусинок. Как с ковра или...
- Скажи, - тихо спросила Девочка, обернувшись к Другу. - Мы только что сотворили новое небо?
- Нет. что ты! - рассмеялся тот. - Такое нам не под силу! Мы только подарили ему новый весенний наряд! А теперь подойди-ка, закутайся в мой плащ. Додумалась же ты выскочить на крышу в одном свитере!
- Ты сам сказал торопиться! - возмутилась Девочка. но плащ надела.
Зажигались под их ногами фонари, тикали часы, приближая новый день, но на Изнанке время летело немного иначе, и двоим на крыше позволено было немного посидеть вместе, любуясь далекими звездами и вдыхая неописуемый аромат первого дня весны. Волшебного и неповторимого, ставящего точку, и , в то же время, раскрывающего новую страницу. И, Девочка верила, что на этой новой странице непременно ее ждет прекрасная добрая сказка.

- Ну, и чем ты опять недовольна? - Друг появился за спиной Девочки внезапно, словно собрался из порхающих в свете фар серо-серебристых хлопьев снега. - Твое лицо напоминает мне тарелку сожженной на костре манной каши с комочками.
- Фу, - невольно скривилась Девочка, представления не имея, как манку вообще можно сварить на костре. Сквозь серо - сизые тучи струился мягкий солнечный свет и освещал небольшой скверик в полузабытом парке. Девочка сама не знала, почему их с Серым Другом забросило именно сюда на этот раз, но ей тут нравилось. Зима рисовалась во всем своем последнем великолепии. Поблескивали, переливаясь на солнце, огромные горы золотистого снега, где-то нарисовали узоры своими лапами птицы. На чистом заснеженном асфальте в темных лунках - проталинах серебрился иней, а покрытые звенящей хрустальной пленкой деревья нежно напевали что-то при самом легком дуновении ветерка. Зимняя сказка. Вот только спокойствия в этом Девочка почему-то не находила. Ее руки озябли и покраснели, потому что она, как всегда, забыла перчатки. Ноги медленно замерзали даже в теплых сапожках, а залетающий порой в сквер ветер пронизывал до костей.
- Так чем же ты опять недовольна? - повторил свой вопрос Друг. доставая из сумки варежки и протягивая их Девочке. Он-то знал, что свои она забудет. - Опять что-то не так с луной?
- Если бы, - вздохнула в ответ Девочка. - На небе все хорошо. И луна сегодня прекрасная, вот только лукавая. Оказывается, светила умеют лукавить почти так же, как люди. А может, это я слепа.
- Ты и сама частенько лукавишь. Даже сама с собой. Не нужно видеть в этом трагедии. Я чувствую, тебя беспокоит что-то другое.
- Эта зима была тяжелой. Она атрофировала и отморозила что-то такое, что было мне крайне нужно. И теперь это грозится отвалиться совсем. Мороз зимы может задержать это при мне, но что будет, когда настанет весна, и лед растает? Весной могут обнажиться осенние раны, которые зима так ласково засыпала своим снегом. Весной всплывет вся грязь, спрятанная под сверкающими покрывалами. Весной все нарывы буши снова воспаляться и начнут болеть еще сильнее. Зима была прекрасным обезболивающим...
- Ой ли? - покачал головой Друг. - Ты требуешь с зимы слишком многого. Она не скроет всей правды, а только замаскирует ее. Правда изворотлива. Весна же искренна со своими гостями. Ей нет смысла изворачиваться, стараясь не солгать. Она пьянит разум, и слова правды сами собой срываются с языка.
- Но как можно верить человеку, чей разум опьянен? Не знаешь, правдив он, или нет. Может, он просто выплескивает все, что здравый рассудок не позволяет ему выплескивать? Тогда какова цена этой правде?
- Любая правда бесценна и своевременна. А если что-то запаздывает, то становится холодно. Так холодно, что ты начинаешь злиться, и, когда слова правды наконец-то прозвучат, твое сердце откажется их воспринимать. Ты мерзнешь, когда долго ждешь электричку, все мерзнут, когда запаздывает весна. Иной правде может не оказаться места в в сердце. Но место в сердце для весны быть обязано.
- А может ли запоздалая правда что-то изменить, если она опьяненная, извращенная и запылившаяся? - спросила Девочка, сверкнув глазами.
- Может. Но тогда ее нужно сперва почистить, вывернуть наизнанку, еще раз почистить, как следует встряхнуть, избавляя от всякого ссора, и снова вывернуть наизнанку, - улыбнулся Друг, потуже затягивая шарф. Поднялся сильный ветер, и в сквере стало сразу очень холодно. Девочка и Друг прижались друг к другу. делясь теплом.
- Эта зима сумела зачаровать тебя своей красотой, обещая исцеление от всех ран. Была ли она правдива с тобой?
- Да, - ежась от холода, сказала Девочка. - Только лечиться было больно. Как постоянная анестезия у зубного врача. Чувствуешь боль при уколе, потом медленная заморозка, а потом боль снова оттаивает... И меня все еще испытывают на прочность, как лед на замерзшем озере! Я, если честно, устала!
- От зимы?
- От того. что не могу найти в себе силы злиться на тех, кого люблю и боюсь потерять.
- Зачем же на них злиться? - удивился Друг.
- Может. если я начну на них злиться. они испугаются, что могут потерять меня, и будут ко мне чуть более внимательными. Не будут подводить. Шутки Судьбы я еще могу прощать, а безразличие друзей - никак.
- Ты уже обжигалась об этот вздорный метод и до сих пор страдаешь, сетуя на зиму. весну, упрямство, на что угодно, постоянно поворачиваешься лицом к этой ошибке и не видишь ее причины!
- А ты скажешь мне эту причину?
- Нет уж, дорогая, думай сама. Я только укажу путь.
Послышалось еще одно пронзительное завывание ветра, будто в полузабытом парке поселилось вредное сварливое привидение.
- Знаешь, наверное, права была Ведьмочка... Мне нужна весна. Может, мои мозги растают и начнут лучше работать, - протянула Девочка, потирая озябший нос.
- Скажу больше, она была права дважды. И солнце. и луна улыбались тебе.
- Да. Они, наверное, говорили чистую правду. Как и я сегодня. "Все будет хорошо"
- Слава Богам, что тебе хватает веры это осуществлять.
- Ага. А знаешь что?
- Что?
- Пошли-ка в тепло. Весну куда приятней ждать за чашкой горячего чая.
- Тогда в следующий раз постарайся, чтобы при нашей встречи мы оказались в теплом кафетерии.

- И как там все было? - спросил Друг, усаживаясь на скамейку перед домом. Было уже совсем темно, так темно, что даже фонари, не выдержав напора настойчивой имени, погасли, и только высоко-высоко в небе тускло светился кругляшок желтоватой луны.
- Как надо! - улыбнулась Девочка, не торопясь присаживаться рядом. Время было позднее, ей давно пора вернуться домой к мягкой постельке и кружке горячего чая, но она просто не могла отказать себе в удовольствии пообщаться с Другом.
- А как - надо?
- Именно так, как было, - Девочка очертила сапожком по снегу изогнутую линию. - Волшебно, забавно, шумно, и грустно, как всегда.
Друг недовольно поморщился.
- Не говори мне о своей грусти, а то рискнешь разбудить мою, -и тут же спросил. - А почему было грустно?
- Нет бы спросить, почему было волшебно, шумно, забавно...Ты обязательно хочешь узнать о грустном! - фыркнула Девочка.
- Конечно. Ведь тебе потом куда приятнее будет рассказывать о веселом, - лукаво сощурился Друг. - Итак...
- Шустрая не любит Волшебника! - с обидой пожаловалась Девочка. - А он так старается ей понравиться!
- А кто он, Волшебник?
- О! Он Настоящий Ученый! А еще ловок, хорош собой, добр и отзывчив, - с воодушевлением начала перечислять девочка, загибая пальцы. - Вот только робок слишком.
- Удел романтиков, - с грустью отозвался Друг и тяжело вздохнул.
- Обидно за него, - пробормотала Девочка, шаркнула ножкой.
- Вода камень точит. Не пытайся быть Доброй Феей там, где нет Золушки, а принц полюбил Бесенка. Нор будь мудрой старушкой, встреченной на дороге.
- Так ведь старушка в результате и оказывается Феей! - непонимающе воскликнула Девочка.
- Правильно, - улыбнулся Друг. - Но герои-то об этом не знают. Когда между людьми, которые тебе дороги, происходит драма, то лучше остаться за кадром, но выполнять роль суфлера.
Девочка с важностью кивнула.
- А что же было волшебного, забавного и шумного? - погодя немного, спросил Друг.
- О! Много чего! Брат играл на гитаре, пытался не позволить нам разгромить весь дом, водил в Загадочные Дали...А Шустрая и Ведьмочка цапались и дурачились, а еще пели песни, свистели, вспоминали Слова, искали ленточку для цветов, грозились уронить на мир розовый в крапинку рояль.
- Рояль? - удивился Друг.
- А, это придумали Брат и Волшебник по пути в Загадочные Дали. А Волшебник все ждал, когда же он упадет...
- И упал?
- Нет, конечно. Но зато Брат свел Кокетку и Хитрого вместе. Они постоянно перебрасывались колкостями. А потом Волшебник с помощью медальона Кокетки создал звезды и Миражи. Это было очень красиво. А еще мы чуть не сломали щит Брата, водили хороводы, едва не уронили канделябр...
- А потом?
- Потом вы валялись в снегу, смеялись, танцевали и кидались друг другу на шею. Знаешь, я чувствовала себя свободно, как рыбка среди косяка прочих рыбок. Взгляды, жесты, улыбки... Это было так знакомо, только лица другие... Родные. И не очень. Но хорошие.
- А что Брат? - подсказал Друг, заметив, что Девочка исчерпала саму себя.
- Он, кажется, ожидал большего. И я заодно с ним. Просто он столько говорил, мечтал, фантазировал, что все будет именно так, что я, хотя сама понимала, что именно так не будет. и даже пыталась убедить в этом его, уверилась в его фантазиях. Но было не совсем так.как задумал Брат, и, наверное, он немного разочарован, хотя и очень доволен.
- А как же все-таки было?
- Как надо!

У каждого свои пути успеха. Иные рассчитывают на свои ум и ловкость, другие знают, как позвать удачу. А Удача, как известно, женщина капризная, но не без чувства юмора. Если знать, каким именем ее звать - рискни позови. Авось не прогадаешь.
Вчера я вязала себе узелок на счастье. Долго вязала, но труды мои не пропали даром. Весь день ходила счастливая и с другими счастьем делилась. И, вроде бы, ничего не поменялось. Но будто на глаза мне легла повязка, сотканная из чистого света. И в этом волшебном свете все вокруг виделось необыкновенно хорошим и прекрасным. Небо было синее-синее,а солнце улыбалось мне из окон, ведь я встретила его в самый момент пробуждения и думала о нем. Не было чужих. Снова ( как давно это было)хотелось петь и танцевать, просто потому что счастлива. И подумалось, может, я сама все осложняю... А может, и нет.
Ритуалы, вошедшие в привычку, шуршание шоколадки под партой, тщетные попытки сосредоточится сразу на двух вариантов а потом, в конце, услышать полушутливое "Мне Локи помог" - все это было чертовски (не побоюсь сейчас этого слова) приятно. Как же светел этот мир!

Сказки создаются не случайно,
В каждой скрыт свой потаенный путь,
В каждой своя маленькая тайна,
Разгадать ее дерзни рискнуть.

Сказки создаются не случайно,
В них сокрыта мудрость древних лет,
Но не всяк найдет сей кладезь знаний,
В сказке зашифрованный ответ.

Сказки создаются ненароком,
Сказочник любой - немного маг,
Ну а магам всем плевать на сроки,
Кто в душе волшебник - тот чудак.

Сказки создаются незаметно,
Их кидает ангел нам с Небес,
Наградив святым своим заветом,
Или шлет их нам из ада бес...

В каждой сказке есть крупица счастья,
Чьи-то мысли вплетены в сюжет,
Смысл, предсказание ненастья,
А порой таинственный совет.

Но порою сказка исчезают.
Растворяются в рутине серых дней.
Про нее случайно забывают,
И потом не вспомнят уж о ней.

Сказка требует публичного вниманья,
Лучше рассказать, чем прочитать,
Так же, как и древние преданья
Внукам от дедов передавать.

Сказке сложно удержаться в свете.
Нет врага страшнее чем прогресс.
В плену новых технологий дети.
К сказкам потерялся интерес.

Сказочник, науку проклиная,
Грустно смотрит в будущий свой век.
Сядет на диван,ТВ включает,
Как любой нормальный человек.

На экране его сказки скачут,
Слепы, исковерканы, мертвы,
И душа тихонечко заплачет.
Скажет разум: м"Люди все глупы"

И волшебник с маской безразличья,
Переключит на другой канал.
Для него печаль давно привычна.
Он уже заранее все знал.

Время к сказкам будет беспристрастно,
Знали ль то великие творцы,
Волшебством заполнившие сказки,
Их премудрые и добрые отцы?

Может, знали, не боясь крушенья,
Жажда чудо принести в свой мир,
Находясь во власти озаренья,
Слыша песни духов и сатир,

И творили в трепетной надежде,
Что прислал им ангел с облаков.
Мир волшебным сделается прежде
Чем раздавит время труд их средь веков.

Но суровым будущее будет,
Коль войдет коварный бес в игру.
И про сказки дети все забудут.
Сказки постареют и умрут.

"Мама, скаку" - скажут как-то дети.
Ну а та, не зная их, взамен,
Пять минут порывшись в интернете,
Включит детям мультик "Спайдермен"

- А вчера луна на фиолетовом небе была такая большая-большая, но неполная, вот я и подумала, что это, может быть, что - нибудь значит...
- Конечно, это значит, что скоро полнолуние, - Серый Друг шел, как всегда, рядом, загребая сапогами грязный снег городских улиц.
- Ну да...,- с разочарованием протянула Девочка и утерла ладошкой раскрасневшийся нос. - Но я думала, что луна обещает что-нибудь особое, волшебное, предзнаменующее Чудо. Большое Чудо, - поспешно добавила она, видя, что Друг был готов возразить.
- А что же вышло? - спросил он небрежно, отстраненно провожая взглядом мерцающие огоньки фонарей.
- А получилось два кусочка кожи и несколько распечаток с ошибками, - Девочка со злостью пнула снежный камушек, и тот разлетелся на несколько маленьких грязных комочков.
- А чего же ты ждала? - спросил Друг, слегка наклонившись, чтобы лучше видеть выражение глаз собеседницы.
- А я хотела... Души, любви, заботы, - жалобным голоском ответила та. - Я так надеялась, что мои ожидания оправдаются, так ждала!
Друг молчал какое-то время. Может, он не знал, что сказать, а может, не считал нужным.
- Это ведь особый день, правда? - спросил он, наконец. - Для тебя...
- Да, - Девочка грустно вздохнула. - Обычно он особый. Но сегодня все не так! Я вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, никому не нужной и несчастной! Сегодня даже Небо мне не улыбнулось. Оно мутное, непонятное, не определившееся. И снегом заваливает, как жизнь - неприятностями!
- Ах вот почему фонари..., - пробормотал Друг себе под нос. - Меня всегда интересовало, отчего зависит место нашей встречи...
Они молча прошли магазин с яркими витринами, где еще горели новогодние гирлянды.
- Черт бы побрал эти Законы Мироздания! - воскликнула вдруг Девочка и топнула ножкой. - Все не так! Неужели я так мало стою - всего два лоскутка кожи да копии с ошибками? А еще центнер непонимания...
- Ты припомни еще конфетку, которую у тебя отобрали в детстве, - жестко сказал Друг и резко завернул за угол. Девочке пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать.
- Ну хорошо. Прошлое в прошлом. Но небо-то белое в настоящем!
- Глупая ты, - беззлобно сказал Друг, стряхивая снег с ее волос. - Небу просто захотелось сделать тебе сюрприз. Оно каждый этот "особый" день дарило тебе ясную лазукрь и солнечные улыбки. А сегодня оно решило сделать особый подарок и окрасилось в нежно-молочный. Может это и имела в виду луна.
- Да? - глаза девочки загорелись восторгом. Но потом она снова вспомнила про кожу и распечатки, и взгляд ее потух. Она опустила голову и тихо пробурчала. - Все равно я никому не нужна. Зачем улыбаться, если твоя улыбка никого не радует! Вот не буду улыбаться! Буду с ними грустная все время! Плакать буду!
- Раз ты никому не нужна, то и слезы твои никому не нужны, - резонно заметил Друг.
- И что же мне делать? - растерянно спросила девочка.
- А что тебе больше нравится: плакать или смеяться?
- Смеяться.
- Ну так смейся!
И Девочка и Друг вместе засмеялись и смеялись до тех пор, пока не доршли до подземного перехода. Небо у тому времени приобрело цвет взбитых сливок, а фонари испарялись один за другим, как только Друзья проходили мимо них.
- А знаешь, какой бы был лучший подарок? - спросила Девочка.
- Наверное, ты хотела бы, чтобы Друзья не уходили?
- Да, это было бы замечательно. Ты ведь не уйдешь?
Друг помолчал, а потом весело зажмурился на летящие в глаза снежные хлопья.
- Нет. Пока не уйду.
Они прошли еще немного. Подойдя к подъезду своего дома, Девочка взяла Друга за руки и, на прощанье, прошептала.
- А знаешь, чего бы я хотела больше всего на свете?
Тот отрицательно мотнул головой, хотя, конечно же, знал.
- Чтобы время бежало чуточку быстрее...

Под сей знаменательной и во всех смыслах гордой фразой можно написать много всего знаменательного и гордого, и еще много всего знаменательного и гордого, по рассеянности мною забытого, можно было бы под ней написать еще. Все-таки хотелось бы, подобно Крошу из "Смешариков", не выпускать Старый Год в окошко и по быстренькому, за кадром, доделать все недоделанное. Хотя этого "недоделанного", если подумать, не так уж и много. А если подумать еще. то можно на всем вообще поставить жирную точку и сказать, что все так и было. Но это будет почти правда, и не нужно забывать,что во всякой неправде есть доля правды.В любом случае, нужно еще написать письмо Деду Морозу и закопать под елочкой в саду. Он непременно найдет.
Новые идеи, старые улыбки, замечательные люди. полусближения, полурасхождения, и тот самый долгожданный полет, который, как оказалось, не такой уж и важный, и нужный... Не буду больше брать за девиз стремленья Рейстлина. Финрод куда мудрее. Я узнала нечто такое, чего знать не стоит, и поэтому тут же это забыла. Я обрела не меньше,чем потеряла, но могу сладостно обманываться мыслью, что потеряла я не больше, чем обрела. Было много минут искреннего счастья, чистого счастья, тихого счастья, озорного счастья, полугрустного счастья, мимолетного счастья, счастья и тепла. Были минуты, когда хотелось перестать. Не быть, а просто перестать. Были минуты, когда ненависть к себе едва ли не превышала любовь к миру, но мир я все-таки люблю больше. Ведь мне улыбаются с Небес. Да-да-да... А я просто обязана улыбнуться в ответ. И вы улыбайтесь! Все-все-все! Прошу вас, просто улыбнитесь Новому Году и пожелайте. Как всегда, от чистого сердца. Пусть то,что не успело дойти до вас в этом году, непременно доберется в новом, утрет с лица пот, и, устало улыбаясь, скажет, что потерял карту и долго спрашивал путь, а спрашивать путь у торопящихся сбыться желаний - дело очень нелегкое. У них (у желаний) вообще никакого порядка нет, ведь никто не берется их упорядочить, поскольку упорядоченное желание - уже цель. Смейтесь и не бойтесь дарить смех другим! Другие тоже хотят тепла! Любите, и не бойтесь любить, не бойтесь показывать свои чувства, иначе зачерствеете. И еще - цените время, проведенное с близкими.Оно - самое коварное, и всегда норовит убежать!

Старый Год долго собирался, прежде чем уйти. Он еще раз внимательно осмотрел свои владения от края до края, убедился, что все готово для прибытия его приемника, и, тяжело кряхтя, опустился на лавочку около кирпичной девятиэтажки. Двор был пуст. В окнах домов мерцали разными оттенками желтого теплые огни. Из некоторый окон звучала музыка, из иных - взрывы детского смеха. Старый Год вздохнул. За время своего поста он уже довольно устал от людей с их шумом, гамом, мимолетными мыслями и короткими, насыщенными событиями и эмоциями, жизнями. Сколько душ он проводил на тот свет за этот год, а сколько принял под свое крыло. Теперь он мог гордиться, что в свидетельствах о рождении многих прелестных девочек и мальчиков будут стоять его инициалы. Они же вырезаны на многочисленных могильных плитах. Да...Тяжело, тяжело нести пост в мире людей. Да и за природой нужно присматривать. Договориться весной,чтобы не запаздывала, как всегда, а пришла в срок. Поостудить лето, если вдруг, обозлившись на всех, то вздумает погорячиться,утешить красавицу-осень, растерявшую все свои золотые украшения - листья, и позвать в гости сварливую зиму-рукодельницу,чтобы та не поленилась да укутала все вокруг в теплые снежные покрывала. Выстроить все двенадцать месяцев и каждому дать наставления, как вести себя в новом году. Пожелать всем удачи и отправится туда.куда уходит каждый Старый Год. Этот Год справился со своей задачей чуть раньше и теперь, когда до полуночи оставалось еще немного времени, мог позволить себе немного отдохнуть.
Прискакал воробей и начал вертеться около лавочки, забавно подпрыгивая на своих тоненьких лапках.
- Вот тебе новогодний подарок, - Старый год щедро насыпал малышу крошек и весело рассмеялся.
- Чирик-чирик, спасибо вам! А куда вы уходите, дедушка? - весело защебетал воробьишка.
- Далеко. Туда уходят все, кто отслужил свою службу здесь. Но сюда им больше не вернуться.
- А откуда ты пришел, дедушка? - не унималась любопытная пташка.
- Оттуда, откуда приходят сюда все, - улыбнулся Старый Год и прислушался, не начали ли бить куранты. Он слышал все, что творилось в мире на время его правления.
- Я вот вылупился из яйца! - гордо прочирикал воробей. -А вы?
- А где ты был до того, как появилось твое яйцо? То-то же! Ну, мне пора. Видишь, зажглась на небе яркая звезда. Это мой преемник спешит сюда, на Землю! - Старый Год легко поднялся с лавки, взял в руку потрепанный, весь в зарплатах, чемодан, пробормотал себе под нос. - А когда я сюда прилетел, он был куда новее и легче...
- Погодите-погодите! Получается, вы прожили на Земле всего-то год?
- Год и проживает на Земле Год, День существует лишь день, а Часу отведен только час. Но для каждого из них это время кажется неизмеримо долгим, ведь они и сами - время. Мы проживаем ровно столько, сколько нам положено. А потом уходим. Вы же, жители Земли, живете и делите свою жизнь на нас. А мы, в свою очередь, встречаем и провожаем многих из вас здесь, пока для нас не наступает время уходить. Я прожил целых двенадцать месяцев, в каждом из которых - 365 дней. С меня довольно. Пора уступить место Новому Году, подобно тому,как одно поколение уступает место другому. Это один из многих Законов Природы.
- Но куда? Куда вы все таки уходите! - маленькому воробью объяснения Старого Года казались очень сложными и запутанными, но он все же пораскинул мозгами, которых в его маленькой черепушке умещалось немного,и, наконец,весело прочирикал. - А! Я понял! Вы уходите в прошлое!
- Можно сказать и так, - добродушно улыбнулся Старый Год. - А теперь - прощай, маленький любопытный воробушек, Удачи с Новым Годом. Думаю, вы поладите!
Он вдруг высоко подпрыгнул и взлетел в чистое темно-синее небо, где уже зажглись искорки-звезд. Тут же раздался первый удар часов.
Бом!
Маленький воробушек, весь дрожа от холода и возбуждения, расправил свои крохотные крылышки и принялся изо всех сил махать ими.
Бом!
Бом!
Ему очень хотелось посмотреть, куда и как все-таки уходит Старый Год. Но сколько он не старался, догнать уходящий Год у него никак не получалось. Тот поднялся уже высоко над крышами домов, над самыми высокими горами, куда выше, чем может взлететь крохотный воробей.
Бом!
Бом!
Бом!
Маленький воробушек уже совсем замерз. Ему не подняться было выше, но любопытство гнало его вперед. Холодный пронизывающий ветер сносил его с места, швырял и метал, как пушинку. Воробьишка отчаянно сопротивлялся, закруженный в веселом танце Леди Вьюги, которая решила устроить пир своим снежинкам по случаю праздника. Ей и в голову не могло придти, что какой-то крохотный смелый летун вздумает погнаться за Старым Годом.
Бом!
Бом!
Бом!
Бом!
Воробьишка все еще продолжал бороться с Вьюгой, хотя Старый Год уже несколько секунд как превратился в большую алую звезду и улетел далеко-далеко в темное небо, а потом и вовсе погас, как искра, выпавшая из костра. Воробушек почувствовал, что больше не может лететь. Что у него окоченели лапки и крылышки, а в легких не осталось больше воздуха. Он настолько замерз,что уже не чувствовал холодных поцелуев снежинок, которым очень хотелось закружить его в своем смертельном танце и танцевать с ним до самой его гибели. И воробушек даже был готов смириться с такой участью.
"Ну вот и все. Значит, я все-таки догоню Старый Год, но уже там...в Прошлом" - подумалось ему. - "А так хочется еще хоть немножечко пожить! Ведь за зимой идет цветущая ароматная весна, а затем - сытное лето, и осень с добрыми старушками на лавочках, которые грызут семечки и могут поделиться ими с бедными птахами...Ведь я еще не свил гнездо, не вывел потомство. Нет у меня, в отличие от Старого Года, преемника.Как же хочется еще пожить!"
Бом!
И тут он увидел свет. Ослепительный серебристый свет летел к нему на больших радужных крыльях. Их сияние освещало небо, затмевало луну и звезды, падало разноцветными лучами на белоснежный снег. Музыка Вьюги затихла. Ее барышни-снежинки в изумлении и восхищении остановили свой танец и разлетелись, уступая дорогу прибывшему в их обитель Принцу. Прекрасный юноша, стоявший в сверкающей светом солнца, луны и звезд колеснице, запряженной четырьмя вольными ветрами, спускался с Небес на землю.
- Слава Новому Году - завывал грозный Северный ветер.
- Слава Новому Принцу! - подхватывал его его брат-проказник Западный.
- Слава - слава - слава! - зашелестел Восточный ветер.
- Да здравствует Новый год! - прошептал Южный, но его все услышали. И все подхватили.
- Да здравствует Новый Год!
Юноша в развивающемся серебристом плаще, клетчатом шарфике (ведь на улице как-никак зима) и с новеньким чемоданчиком в одной руке и сверкающем всеми цветами мира скипетром в другой радостно улыбался. Он был еще совсем свеж и молод, только что прилетел оттуда, откуда появляются все младенцы, и, хоть и был проинструктирован, что и как нужно делать, все равно ужасно волновался. Земля казалась ему прекрасным, восхитительным чудом, которое, в качестве подарка в честь его прихода, переходило под его власть на целый год, а для него - на целую вечность. И он радовался и смеялся, и все вокруг праздновало его начало, как празднуют восхождение на престол нового короля, с надеждами, с мечтами, с желаниями.
Воробей увидел прекрасное юное лицо Нового Года,и понял, что хочет жить в нем и вместе с ним. И он изо всех сил стал цепляться за жизнь. Внезапно он почувствовал тепло. Чьи -то заботливые руки поймали его и прижали к груди, закутали в шарф. Свет и тепло - вот все,что чувствовал воробьишка. А еще голо. Звонкий, звенящий, как весенняя капель.
- Маленький, глупый воробушек. Ну куда же ты летел? Не уж-то думал угнаться за Старым Годом? Рано тебе еще за ним. Успеешь еще. Мы с тобой славно поживем еще, обещаю. Мне хотелось бы, чтобы в день моего прихода на землю сбывались все самые-самые сокровенные мечты! И это - мой подарок этому миру! Ведь в гости принято ходить с подарками! Живи же воробушек, живи!
Теплые ладоши, клетчатый шарф, мягкая улыбка. Вот из ладоней сияющим дождем посыпались звезды. Много-много разноцветных звездочек закружились в прозрачном воздухе и полетели к домам, где из окон, из дверей, из печных труб вылетали людские желания и мечты. Они воссоединялись и, как ракеты фейерверков уносились ввысь, к звездам, откуда раздавался мелодичный звон серебряных колоколец. Новый Год смеялся.
Бом!
- Мама! мама! Смотри! Воробушек на окне! Скорее, открой окно!
- Он живой?
- Да! Он еще дышит!
- Бедняжка, совсем продрог, неси его скорее к камину.

Как-то незаметно проворонила я ее приход. Все моталась-моталась, даже в окно некогда было взглянуть, кричала, суетилась, как птицы по весне, смеялась, плакала, проклинала себя и еще раз себя, потом долго, почти истерично хохотала над собственной глупостью, а зима не ждала. Она просто взяла да насыпала мне назло белоснежные сугробы по колено, покрыла дорожки блестящей пленкой льда, раскрасила ночи. А я оценила ее труды только недавно! Ты прости уж меня, зима, ведь я не со зла. Просто теперь у меня наконец появилось время дышать твоим свежим морозным воздухом. Боги, как же легко! Падение - это тоже полет, а полет - одна из его ипостасей. Сложно, непонятно, но факт. Может, даже аксиома.
Я люблю мир, только немного по-другому. Люблю разноцветные зимние ночи, то желтовато-розовые, то голубые, то лиловые, или дымчато-белые. Каждая из них знает свою сказку, и ночной город с удовольствием перескажет ее тебе, только послушай. Люблю танец снежинок, когда их внезапно подхватывает ветер, и в кожу вдруг впивается тысяча маленьких иголочек. Снег серебрит волосы, забивается в нос, в глаза. Ты идешь, и не ясно, слезы ли блестят на твоих щеках, или снег. Зима умеет дарить карнавальные маски. Весь мир дремлет в покое, и на душе вдруг воцаряется мир, чистота и белизна. подобная свежему снегу. Может. и все горести будут похоронены под этим толстым покровом... На зимнем небе звезды ярче. Они слышат твой призыв куда яснее, так что не зевай - загадывай и желай!
Сны.... Пестрые, живые, мешающие мысли, кажущиеся настолько реальными, что становится страшно. Идешь ты по темной улице, а на плечо тебе садиться пушистая Снежинка. Свежая такая, блестящая в свете тусклых фонарей, еще совсем юная - только что упавшая. Смотришь ты на эту Снежинку и понимаешь, что никогда ей больше не взлететь, что скоро ты войдешь в метро, и она обратиться всего лишь мокрым пятнышком на пальто.
- Глупая Снежинка, - шепчут ей уличные фонари. - Зачем ты упала на плечо человека? Упади ты в сугроб, к своим братьям, то прожила бы еще долго - до самой весны.
- Но тогда я никогда не узнаю, что значит согреться, - отвечает им Снежинка. - Может быть, в сугробе мне было бы безопасней, но там холодно. А я хочу тепла!
- Ты же погибнешь, глупая Снежинка!
- Нет, - смеется, переливаясь, та в ответ. - Я просто стану той, кем была. Далеко-далеко отсюда начала я свой путь. Не вспомнить, кем была я до того, как чистой капелькой выпала из облака. Мороз дохнул на меня и облачил в мой нынешний сверкающий наряд. Долго кружилась я с сестрами в темном безоблачном небе, пока не наскучили мне их танцы. Наверху было холодно, и я полетела вниз. Теперь я хочу снова стать той, кем была раньше. Возможно, я забуду, что была Снежинкой, но я не перестану существовать. Просто в другом обличье. Порой стоит отдать целую жизнь за минуты тепла, зная. что ты не исчезнешь навсегда.
Фонари ничего на это не ответили. Им было сложно понять, ведь если у них перегорали лампочки, то на замену им ставили новые.
А ты, не слыша их разговора, остановишься и стряхнешь с плеч и воротника снег, перед тем, как войти в метро. Возможно, упадет на землю и Снежинка, так и не осуществив своей мечты. Но может быть, что она не упадет, что вся ее предыдущая жизнь была лишь залогом тому, что она все ткки согреется. Ее полет и падение не будут напрасны, и, тая в тепле метро, она будет счастлива, как никогда.
Мудр тот, кто полностью осознает собственную глупость.

Бывают в жизни такие моменты, когда хочется стать оборотнем. Повыть немного на луну, покусать пару -тройку личностей. Хорошо так покусать, до крови, что б не повадно было! Перестать осуждать себя за эгоизм, ведь зверям можно быть эгоистами. Перестать улыбаться, ведь улыбка оборотня - свирепый оскал. В конце концов сбежать в лес. Да. Сбежать подальше от общества, побыть одной, вымыться в чистом роднике и смыть эту липкую, отвратительную ложь, ведь только подлинная природа правдива. Вдохнуть грудью свежий, чистый воздух, не замаранный пошлостью и низостью. И звезды тогда станут большими и светлыми
Да. Хорошо стать оборотнем.
Надоело все.
Хочу уйти.
Да кто же отпустит...

В последнее время, катаясь без дела и по делу на метро,я стала уделять много времени ботинкам стоящих и сидящих напротив людей. Они необыкновенны! Сколько разных замечательных, замечательных и любопытных историй, в том числе и о своем хозяине, может рассказать одна пара обуви! Вот эти два, вроде бы совсем обыкновенных ботинка стоят довольно далеко друг от друга. Может, их хозяин старается удержать равновесие в метро? Нет, просто его ботинки поссорились и не желают стоять рядом. А из-за чего могут поссориться ботинки? Кто их, обувь, разберет. Возможно, они никак не могли решить, по какому же верному пути вести своего хозяина, ведь как часто мы идем туда,куда несут нас наши ноги! А вот женщина сидит, закинув ногу на ногу. Ей так нравится? А может, это одна из ее модных лакированных туфель задается? Вот стоит девушка в совершенно обыкновенных синих джинсах. куртке, с наушниками. Таких девушек в метро тысячи. Но стоит посмотреть на ее стройные ножки.... Сапожки у нее совершенно необыкновенные. Значит и в этой девушке есть тайна, которую она открывает не каждому. Вот чистые ботинки, значит, их хозяин аккуратен. А вот чистые и блестящие ботинки, значит, их хозяин аккуратный пижон. А вот на пожилой даме туфли на высоких шпильках. Наверное, в душе она еще осталась молодой, или, по крайней мере, хочет остаться.
Мне было одиноко,вот и начала я вести беседу со всеми этими ботинками. Но ботинки не люди. У них свои желания и свои проблемы, и, конечно, куда интересней вести беседу с человеком, а не с его туфлями.
Я все еще борюсь, а иногда и депрессию. Но, когда кажется, что все бросили, вдруг появляется кто-то почти незнакомый и говорит что-то, а мне становится лучше. А потом уже появляется совсем знакомый, тот, кто всегда рядом, не важно слева или справа он идет (ведь порой это зависит от того,слева или справа идет брат) и говорит мне, что я идиотка. Да. наверное, так и есть. Он всегда знает, что говорит. И снова все хорошо и весело Не умею я долго грустить. Вся грусть моя - в кривых стихах. Но я хочу быть рядом с теми, кто мне дорог. Как те, кто мне дорог, идут рядом со мной, так, что мне не видны их ботинки

О да! Как гордо это звучит. Трагично, мелодично, торжественно и гордо! "Я борюсь..."
И весь мир борется вместе со мной, но не против меня!
Я борюсь за всякую мелочь, которая на самом деле мелочью не является. Борюсь за то, чтобы утро было солнечным, борюсь за то, чтобы брат не превратился в шваль, а стал порядочным викингом (или тевтонцем, как ему угодно), борюсь за то, чтобы мы не забывали и не забывались, ведь раз ты сказала, что надо, значит будет последний тамбур последнего вагона. Не потому, что хочется мне, а потому что надо. Борюсь со сном после суматохи дня. когда электричка едет слишком быстро но и слишком медленно. Борюсь с вдохновением, которое всегда есть, когда его не зовут, и которого нет, когда оно так нужно. Сама не знаю зачем борюсь с максималистами, не признающими иных суждений, кроме своих. Борюсь за время, проведенное вместе с дорогими мне людьми, борюсь за право мечтать! А под конец милая Элли вручит мне свой неизменный леденец, который волшебным образом исцелит все печали, и волей-неволей поверишь в Конфетенсбург.
Еще давно я хотела устроить чаепитие, куда позову всех-всех дорогих и любимых. Мы будем пить вкусный чай - каждый свой - и говорить... О чем? Да что в голову придет!
Мы не стоим на месте, но спасибо тебе за то, что ты держишь меня за руку и обнимаешь за плечи.
Я устала бороться. Иду отдыхать. Конечно, у меня много дельных и не очень дел, но они могут подождать. Иногда самые важные дела могут подождать, ведь не умеющий ждать не может быть важным настолько,чтобы ради него спешить.
Люди смешные, яркие. Но я уже слишком далеко уехала. Еду себе в своем разноцветном паровозе и смотрю на них в окно. Или прячусь за кулисами театра сатиры, подглядывая представление за представлением, когда внезапно кто-то случайно меня толкнет и вытолкнет на сцену. И тогда я начну импровизировать. Наверное, это есть самая веселая часть всего спектакля. Но не для меня.
Прости Питер, я так до тебя и не доехала. Но я боролась, правда!
Я вообще я счастлива, как всегда. И кто сказал, что быть вечно счастливым невозможно? Вот уж неправда! Надо только очень захотеть!
А Книга упорно не хочет ни дописываться, ни редактироваться. Судьба - это странная женщина, вот уж в чем правда.
А еще я мутант, то есть эльф. Забавно! Нет ничего занимательнее,чем игра слов и понятий. Разве только игра чувств и действий.
Чайковский звучит в колонках, и за окном тот самый волшебный лучик заката, который, скорее всего, исполняет желания. А чего же мне еще желать?
Ах да, нарисуйте мне Щелкунчика!

If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you;
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or, being lied about, don't deal in lies,
Or, being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise;

If you can dream - and not make dreams your master;
If you can think - and not make thoughts your aim;
If you can meet with triumph and disaster
And treat those two imposters just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to broken,
And stoop and build 'em up with wornout tools;

If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breath a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: "Hold on";

If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with kings - nor lose the common touch;
If neither foes nor loving friends can hurt you;
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run -
Yours is the Earth and everything that's in it,
And - which is more - you'll be a Man my son!




О, если ты спокоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь, -
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым в сущности цена одна,



И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, можешь снова -
Без прежних сил - возобновить свой труд, -
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: "Держись!" -
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег,-
Земля - твое, мой мальчик, достоянье.
И более того, ты - человек!

О, коли средь всеобщего безумья,
В котором тебя будут обвинять,
Будут чисты и ясны твои думы,
И сможешь головы не потерять,

Коли себе останешься ты верен,
Когда тебе не верят все вокруг,
Но сможешь ты принять и их сомненья,
С готовностью признать свою вину,

Коль терпелив, и ждать ты не устанешь,
И ложью не ответишь ты на ложь,
И, ненавистен всеми, мстить не станешь,
И мудрецом себя не назовешь,

Если, когда свободно ты мечтаешь,
Мечта не делает тебя своим рабом,
Коль не во власти дум и коль встречаешь,
Триумф и пораженье как одно,

И если стерпишь, коли твою правду,
Плут исказил в ловушку для глупцов,
А коли все, что дорого, сломалось,
Начать сначала будешь ты готов,

Когда, собрав победы своей жизни,
Готов в мгновении внезапном всем рискнуть,
А проиграв, опять в игру вступил бы,
О проигрыше даже не вздохнув,

Когда ты сможешь сердце, жилы, нервы,
В изнеможении их заставлять служить,
Идти, когда в тебе все опустело,
И только Воля требует:"Держись!"

Коль прост ты при беседе с королями,
И коль ты добродетелен с толпой,
И коль ни другом, ни врагом не будешь ранен,
И люди все считаются с тобой,

Когда минуту каждую ты ценишь,
Поймав секунд ее неумолимый бег,
Весь мир, мой мальчик, твой, ты им владеешь!
И, что куда важней, ты - Человек!

жалость бывает разная: можно жалеть того, кто близок тебе - эта жалость сродни любви, а можно - гордясь тем, что твоя судьба иная, - это сродни высокомерию.

- Есть две надежды, - ответил Финрод. - То, что зовут "надеждой" люди, мы называем "амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания - глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния - не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей
Так вот зачем пришли люди - не последыши, а наследники, завершающие начатое, - выправить Искажение Арды, предвиденное прежде, нежели были они замышлены, и более того - явить величие Эру, возвысить Песнь и превзойти Видение Мира! (11)

Ибо Арда Исцеленная будет выше Арды Неискаженной - и все же это будет именно Арда Неискаженная! (12) Мне доводилось беседовать с валар, что слышали, как создавалась Песнь, бывшая прежде бытия Мира. И вот я думаю: расслышали ли они конец Песни? Быть может, они, оглушенные последним аккордом Эру, упустили что-то, что прозвучало в нем или вслед за ним? (13)

А потом, ведь Эру свободен - так, быть может, он не довел Песнь и Видение до конца? А что потом - этого мы, валар, эльдар и люди, не увидим и не узнаем, пока не достигнем того мига.

Ведь часто бывает, что хороший рассказчик скрывает самое важное в своей повести, пока дело не дойдет до него. Конечно, те, кто внимательно слушал и всей душой сочувствовал повести, могут догадаться, но этому рассказчик только рад: это не портит новизны и изумления - ведь так мы словно сами участвуем в создании повести. А если бы заранее знать, чем кончится, это бы все испортило!

- Чем дальше, тем больше Вы удивляете меня, Андрет, - сказал Финрод. - Ведь если этому верить, тогда... тогда феа, что лишь странница здесь, в Арде, связана нерасторжимым браком с хроа из Арды, и разлука для них мучительна, но при этом оба должны следовать своему естеству, не подавляя друг друга. А это значит, что феа, уходя отсюда, должна забрать с собой хроа. А ведь это означает, не больше не меньше, что феа сможет вознести хроа, своего вечного супруга и спутника, к вечной жизни за пределами Эа, за пределами Времени! А через это Арда - хотя бы часть ее - могла бы не только исцелиться от порчи Мелькора, но даже освободиться от пределов, положенных ей в "Видении Эру", о котором говорят валар!

Если этому верить, воистину великими были люди под рукой Эру, и падение их - ужаснейшее из всех преступлений.

Так вот с чем людские феа сравнивают все, что видят, - видение замысла завершенной Арды, где все живые твари, и даже земли и моря, бессмертны и нерушимы, вечно прекрасны и вечно новы? А может, есть где-то иной мир, а все, что видим и знаем мы, эльфы и люди, лишь знаки, напоминания о нем?

Быть может, Тень омрачила ваше беспокойство, испортив его усталостью и обратив в пренебрежение, но беспокойство это, по-моему, владело вами с самого начала. А если это так, разве Вы не видите здесь противоречия, о котором я говорил? Если, конечно, ваши мудрецы согласны с тем, что каждый из Мирроанви есть союз тела и души, хроа и феа - или, образно выражаясь, Дома и Жильца.

Ибо что такое ужасная для вас смерть, если не разлука хроа и феа? И что такое утраченное вами бессмертие, если не неразрывность этого союза?

Но что же такое Человек? Союз Жильца, что лишь гость здесь, в Арде, и предназначен не для нее, и Дома, созданного из вещества Арды и потому, надо полагать, неразрывно связанного с ней. Можно ли надеяться, что Дом просуществует дольше Арды, которой он принадлежит? Но ведь Вы утверждаете, что и Дом был бессмертен, не так ли? Мне проще было бы поверить, что такая феа в свое время по доброй воле и естественным образом оставляла бы дом - хотя, наверное, жила бы здесь дольше, чем ей дозволено теперь. Тогда и "смерть", как я и говорил, казалась бы вам чем-то другим: освобождением... - нет, возвращением: возвращением домой!

- В самом деле? Значит, вы, люди, плохо себя знаете. Впрочем, часто бывает, что друзья и родичи видят в тебе многое, чего ты сам не замечаешь. Ведь мы, эльдар, ваши родичи - и друзья тоже, верите вы этому или нет. Мы знаем уже три поколения людей, и познавали вас с любовью и вниманием, и мы много думаем о вас. И в одном мы все сходимся и уверены - или вся мудрость наша тщетна: феа людей похожи, очень похожи на феа квэнди - но все же они иные. Нам это кажется странным, но мы ясно видим, что феа людей, в отличие от наших, не привязаны к Арде, и не Арда их дом.

Можете ли Вы оспаривать это? Нет, мы, эльфы, знаем, что вы (поскольку вы свободны от Тени) тоже любите Арду и все, что в ней, и любите, быть может, не меньше нашего. Но по-иному. Наши народы видят Арду каждый по-своему, и неодинаково ценят ее красоту. Как же это объяснить? Представьте себе двоих людей. Один из них приехал в чужую страну и ненадолго поселился там, но всегда может покинуть ее, а другой всю жизнь живет в этой стране и не имеет права уехать оттуда. Для первого все вокруг ново, необычно - и потому желанно и привлекательно. А для второго все здесь знакомое, единственное, свое - и оттого драгоценное.

- Разве свечки жалеют мотыльков?

- А разве мотыльки жалеют свечки, когда их задует ветром?

И любой из нас (если не из вас) предпочтет прекрасное, хотя и незавершенное воспоминание омраченному горестным концом.

- Но разве хотели бы Вы, чтобы эльфы и люди никогда не встречались? [Неужели свет пламени - которого Вы никогда бы не увидели - ничего не стоит,] Ведь иначе не увидели бы Вы этого пламени - так неужто свет его ничего не стоит, даже теперь? Вы думаете, он презрел Вас? Отриньте эту мысль, ибо она из Тьмы - и тогда беседа наша не пропадет втуне. Прощайте!

Жди нас там, моего брата - и меня.

1. Существует Эру (Единый); т.е. Единый Бог-Творец, который создал (или, точнее, задумал) Мир, но Сам Он Миром не является. Этот Мир, или Вселенную, он называет "Эа" (эльфийское слово, означающее "Оно есть" или "Да будет!")

2. На Земле живут "воплощенные" создания, эльфы и люди. Они представляют собой союз "хроа" и "феа" (что приблизительно - но не вполне - соответствует "телу" и "душе"). Он сказал бы, что относительно эльфов это установленный факт, а, принимая во внимание близкое родство эльфов и людей, можно утверждать то же самое о людях.

3. О хроа и феа он сказал бы, что они в корне различны между собой и хотя "оба от Эру, но в разной степени" (Пpим. авт. I), но были задуманы друг для друга, для жизни в вечном согласии. Феа неуничтожима, это единое целое, которое не может быть разделено на части или стать частью другого целого. Но хроа может быть разрушено и уничтожено: это известно по опыту. (Феа такого тела он назвал бы "изгнанной" или "бездомной").

4. Разделение хроа и феа "неестественно", и происходит не от изначального замысла, а от "Искажения Арды", виной которому Мелькор.

5. "Бессмертие" эльфов ограничено отрезком Времени (который он назвал бы "Историей Арды"), и точнее было бы назвать его "повторяющимся [возобновляющимся?] долгожительством", пределом которому - время существования Арды (Пpим. авт. II). Отсюда следует, что эльфийская феа тоже ограничена Временем Арды или, по крайней мере, связана с Ардой и неспособна оставить ее, пока та существует.

6. Отсюда можно было сделать логический вывод (даже если бы эльфы не знали этого по собственному опыту), что "бездомная" эльфийская феа, наверно, имеет власть или возможность вернуться к жизни во плоти, если будет на то ее желание и воля. (На деле эльфы обнаружили, что их феа не могут сделать этого сами, и возможность и средства для этого предоставляют им валар, по особому разрешению Эру, ради того, чтобы ликвидировать противоестественное разделение. Валар не имели права заставить феа вернуться; но они могли определять условия и решать, следует ли дозволить феа вернуться, и если да, то каким образом и когда) (Пpим. авт. III).

7. Поскольку люди умирают безо всякой внешней причины и помимо своей воли, их феа, видимо, относятся ко Времени по-другому. Эльфы верили - хотя точных сведений они не имели - что феа людей, расставшись с телом, рано или поздно покидают Время и не возвращаются (Пpим. авт. IV).

Эльфы заметили, что все люди умирают (и люди подтверждали это). Поэтому эльфы решили, что для людей это "естественно" (а следовательно, так задумал Эру). Они предполагали, что краткость человеческой жизни обусловлена тем свойством человеческой феа, что она не предназначена надолго оставаться в Арде. Тогда как их собственные феа, созданные, чтобы оставаться в Арде до конца, сообщали долговечность их телам: они по опыту знали, что гораздо лучше, чем люди, владеют своим телом (Пpим. авт. V).

Дальше Конца Арды разуму эльфов проникнуть было не дано, и им ничего не рассказывали об этом (Пpим. авт. VI). Эльфам казалось очевидным, что их хроа погибнут и любое перевоплощение станет невозможным (Пpим. авт. VII). Значит, в Конце Арды все эльфы "умрут". Как это будет, они не знали. Поэтому они говорили, что у людей тень позади, а у эльфов впереди.

Перед ними стояла следующая дилемма. Мысль о существовании в виде бездомных феа казалась им отвратительной, и они не могли поверить, что для них это естественно, что это предназначено им - ведь они были по сути своей "жителями Арды", и от природы всей душой любили ее. Но другой выход - что "в Конце" феа тоже перестанут существовать - казался еще ужаснее. И полное исчезновение, и потеря непрерывного самосознания были абсолютно неприемлемы для разума и желаний (Пpим. авт. VIII).

Иные утверждали, что, хотя каждая феа цельна и неповторима (как и сам Эру, от которого они происходят напрямую), она, тем не менее, сотворена, а потому конечна, и существование ее не может быть безграничным. Внутри положенных ей пределов она неразрушима, но, достигнув их, перестает существовать - или перестает получать новые впечатления и "целиком находится в Прошлом".

Но эльфы понимали, что это не выход. Даже если эльфийская феа способна "сознательно" пребывать в Прошлом или созерцать его, это состояние совершенно не соответствует ее желаниям (См. пpим. авт. VIII). У эльфов, как они сами говорили, "большие способности" к воспоминаниям, но это ведет скорее к сожалениям, чем к радости. К тому же, как бы долго ни тянулась История эльфов прежде, чем она закончится, она все же оказалась бы слишком краткой. Вечно жить, как они говорили, "в плену истории", даже если это грандиозная история с величественным финалом, в конце концов сделалось бы мукой [5]. Ибо еще сильнее способности эльфов к воспоминаниям была их способность к творчеству и исследованию. Эльфийская феа была предназначена в первую очередь создавать и творить совместно с хроа.

И потому последним прибежищем эльфов была, как они говорили, "чистая эстэль": вера в Эру, вера в то, что все, что Он намерен дать после Конца каждой феа, будет вполне удовлетворительным (по меньшей мере). А может быть, их ожидает некая нечаянная радость. Но эльфы верили, что ожидающее их будет ** иметь доступную разуму связь с их нынешней природой и желаниями, будет происходить из них и включать их.

Именно поэтому эльфы не так сочувствовали людям, стоящим перед лицом смерти и не имеющим надежды (эстэль). Разумеется, мало кто из людей знал о "Тени впереди", которая определяла мышление и мировосприятие эльфов - люди просто завидовали их "бессмертию". А эльфы, в свою очередь, не подозревали о древнем предании людей, будто они по природе бессмертны.

Мне действительно очень и очень холодно. Я просто невыносимо мерзну. Даже горячий чай не спасает. А вокруг - мрак. Мрак воспоминаний. Как ни странно, воспоминаний хороших. Не моих, точнее, не совсем моих. Когда приезжаешь на родину, всегда накатывает много того, что не накатывает в других местах. Вот только родина это не моя. И как теперь быть? Как сделать что-то новое, когда память кружит, зовет, манит неоконченными фрагментами? Но это становится неважным, когда ты послушаешь ее зова.
Я видела подобное нас твоем лице, когда-то давно, когда я снова радовалась, потому, что могу говорить о них.
Столько всего нужно сделать, и так холодно!
Раньше я и не думала, как сложно, однако, разобраться со всеми хлопотами сразу. Но теперь этих хлопот стало так много, что закрывать на них глаза и улыбаться становится глупо.
Сразу разобраться не получится. Нужно время. Время нужно всем, и , как самое затребованное, его всегда не хватает.
Английские сказки великолепны. На русском.
Скоро вернусь домой.
Может, расскажу всем о своем "ничего"
Тут какой-то иной мир, и, когда я в эту пятницу вернусь в Москву, будет немного странно.
Я справляюсь Наверное.
Гоголь меня раздражает.
Очереди в больнице тоже.
Думаю о Финроде и Берене. Все как обычно.
Толькео холодно.

Для нас

Давайте красить в алый паруса!
Из чашки чая расплескаем море.
Пусть озаряет солнце Небеса!
Пусть вольный ветер развевает горе!

Мы - моряки! Скорее на корму!
Не страшен шторм и чудища морские!
Тревожит лишь немного, почему
Не могут так же по морям ходить другие?

Нет алой краски? Что же, не беда!
Испачкаем мы флаги в чем-то черном,
Там намалюем череп, и тогда
Пираты мы, свирепы и проворны!

Гроза морей! И с ветром по волнам
Несется наш кораблик быстрокрылый!
Плюем в лицо невзгодам и штормам!
Единство и свобода - вот в чем сила!

Коль разобьемся, стоит ли грустить?
Из паруса мы склеим себе крылья.
Владыкам мира, дан нам дар мы творить!
Лишь пожелаем - сказка станет былью.

Давайте собирать в лукошко свет,
Что дарит звезд лукавое сиянье!
Скользя по грани, наблюдая бег планет,
Давай отыщем тайну мирозданья!

Мы - странники неведомых дорог.
Мы - рыцари без страха и упрека.
Быть может, потому что мир жесток?
Быть может. потому что одиноко?

Вы скажете, бежим мы от потерь.
Велите вы вернуться нам в реальность.
Я попрошу тихонечко: "поверь"
Напрасно. Чудеса не актуальны.

Пробиться в мою крепость из песка
Не сможет армия здорового цинизма.
Ведь тем, кто видит замки в облаках
Не так значителен быт повседневной жизни.

Давай идти на поиски мечты!
Звезда сиянием укажет нам дорогу.
Мы - короли, поэты и шуты!
Да что таиться, демиурги, Боги!

Быть может, мы играем чью-то роль?
Быть может, мы поем чужую песню?
И ты совсем не шут, я - не король?
А кто мы среди тысяч неизвестных?

Средь тысяч масок наша - ярче всех!
Быть может, потому лишь, что прозрачна.
И кажется порой, что каждый слеп.
И кажется, что маски все невзрачны.

Мы ж, узники несбыточных надежд,
Все тратим на бумажный парус краску.
Средь мудрецов под масками невежд
Без масок ищем мы дорогу в сказку!

А кто понял - молодец!

Хотелось подвести итоги этого лета, да как-то повертелось, покрутилось, поперевертывалось да выяснилось, что итогов-то никаких и нет, как тут ни крути, ни верти! Лето, господа, я прошляпила (а может, и прошляпничала) Покружилось - покружилось и лопнуло, как мыльный пузырь, будто и не было его вовсе, только липкий след и остался. А там что - школа, точно такая же, как мы ее и оставили. Те же маски, те же хлопоты, те же диванчики и кулеры с водой, знакомые все лица, даже до дрожи знакомые. И ничегошеньки не поменялось. Так же коряво пишутся стихи, так же лениво течет время. Вот только Школьный Дух шалит. Чем бы его ублажить, паразита эдакого.... Те же подъемы в пять Боги знают ради чего, та же ересь в плеере, те же полуслышимые россказни брата... Может, я требую слишком многого?

Домашняя работа по русскому языку:

Что бы он ни говорил, я не поверю ни единому слову. В течение долгих лет я осуждала себя за то, что однажды поверила ему. Он предлагал по-новому взглянуть на мир, так же, как и он, идти по дороге и глядеть в небесную высь, совсем не смотря под ноги. Невзирая на многочисленные падения, многие тоже верили ему и шли вместе с ним навстречу вольным ветрам. Чтобы впоследствии не оказаться в грязи, я отказалась от его истин и начала смотреть себе под ноги. Я перестала видеть небо, зато мне не грозила опасность споткнуться и упасть. В продолжение долгого времени он уличал меня в трусости, а я верила. Сколько слез пролила я тогда впустую! По тому, как смеялся он над моими страхами, было ясно, что он ни во что меня не ставит. Но однажды он споткнулся сломал ногу, потому что не смотрел под ноги и не заметил древесный корень. Вследствие этого случая он на всю жизнь стал калекой, но до сих пор он продолжает так же убеждать всех смотреть только ввысь.

Мои опасения почти подтвердились природой - Катаклизм действительно грядет, и страшный предвестник его уже ступил на нашу землю, раскаляя ее своим жаром. Но я не об этом. Стоит на некоторое время примерить мантию летописца и максимально подробно изложить все произошедшие события. Итак:
После Первого исполнения желаний, дикомятного и Второго исполнения желаний был Воронеж. Запыленный, обшарпанный, грязненький, унылый Воронеж, который не внушал ничего, кроме жалости. Жить в Воронеже можно было только ночами, дабы не кануть в бездну уныния и пессимизма. Именно там, в пустой квартире, имея при себе чайничек, кофе, чашку и печенье, я могла творить до утра. Особенно запомнилась дорога - она была длинной и изнурительной, но в автомобиле играли удивительные истории: когда мы ехали туда - про Иванову ночь, Нежильца и продающийся мир, когда мы ехали обратно - про психбольницу.
После Воронежа были Дачные. Там тоже днем особенно не поживешь. Зато ночью наступала блаженная пора. В тишине разливался стрекот кузнечиков, шорох и шепот зеленой листвы, и мириады звезд освещали блестящую от росы траву. Тогда для счастья только и надо было, что чашка чая да печеньки. И можно было отправляться в странствия. Куда? Этот мелочный вопрос решался по дороге.
Истекло дачное время, и скорый поезд увез мня на лечение. Калуга встретила меня жарой, быстроводной Окой, встречами старыми знакомыми,новым приятельством и кучей книг. Туда я ехала, надеясь расставить все знаки препинания в Мартовском Романе, но, увы, кажется, там пока одно лишь троеточие.
С некромантишкой я встречалась дважды. Первый раз я знакомила его с мамой, а второй - получала от него книги. Книги он в конечном итоге так и не забрал, и я, совершенно счастливая и благодарящая Небо за удачу, привезла их домой.
Отдельное спасибо девушке Юле за прекрасно проведенное время за партией в карты. Ты ведь не знала, к кому я взывала. С моей стороны нехорошо было так жульничать.
Вернувшись с богатой добычей из Калуги, я едва успела упаковать шута в сумку, как пора было ехать в аэропорт.
Все начиналось чудесно. Улыбки и кивки, неизменные Близнецы, разговоры об Ином, специально, чтобы раздразнить, определение расы на взгляд, замусоленные карты и чудные громады белоснежных облаков за бортом. Англия в миниатюре раскрыла пред нами свои зеленые объятья.
Мы прилетели. Природа подарила дню прилета три чудесных лишних часа.
Ура.
Далее, чтобы не ошибиться и ничего не пропустить ( а также, чтобы не написать лишнего), события будут изложены подневно.

День 1-ый:

Сначала был Хитроу с его сложной системой отправления поездов. Надо отметить, что мой чемодан вел себя отвратительно, он постоянно юлил и норовил прилечь отдохнуть прямо на пол (будто в багажном отделении не наотдыхался)
Потом был шумный Паддинктон, где нужно было сдать багаж.
После того, как ведомые необъяснимым чутьем, мы вышли к английскому Макдональдсу и с грехом пополам смогли заказать пищу и даже ее съесть, стопы наши направились в сторону дальнего родственника Арбата - Ковен Гардену. Там было людно и весело. Чего только ни продавали на аккуратных прилавках, каких только актеров, певцов, акробатов и фокусниках мы ни встречали на больших площадях, Торжественным завершением визита в это чудное место стало поедание клубники сидя прямо на тротуаре под какую-то приятную музыку.
Из проезжающего под древней кладки мостами поезда нашему взору представали разноцветные прямоугольники распаханных и засеянных полей, стада мирно пасущихся овец, похожих на кусочки белой ваты, разбросанные на зеленом листе. Гордо стояли, свешивая свои кряжистые ветви, огромные деревья. Вся природа Англии, открывшаяся нам, была какой-то ухоженной, будто специально для нас приведенной в порядок, компактной и правильной. Казалось, каждое дерево там стояло на строго отведенном ему месте и е имело права сдвинуться хоть на дюйм.
Поезд привез нас в сказку. Так, или примерно так подумалось мне, когда я впервые увидела славный город с гордым названием Великий Малверн. Ничего великого в этом городе я не нашла - даже дома там были низенькие, словно кукольные. Наверное, великим можно было назвать лишь чудо, таившееся на улицах этого прелестного города.
Первой чудесностью для нас стал отель. Это было здание на вершине холма, откуда спускалась машинная дорога, а по бокам лепились очаровательные домики вперемешку с кукольными магазинами. ам дом был старым-старым,с ковровыми дорожками, скрипучими лестницами и старинным звоночком для вызова. Нам досталась комната с шикарной ванной, не менее шикарной мебелью и ступеньками под окном.
Вечер был потрачен на добычу провианта и беглый осмотр города. Малверн утопал в цветах. Они были повсюду - на аккуратных клумбах, в подвесных корзиночках и горшках у подоконника. Все магазинчики, за витринами которых таились чудные вещицы, к сожалению оказались закрыты.
Голодные, но довольные, мы вернулись в номер и остаток вечера провели весело, узнавая и привыкая друг к другу.

2-ой день:

Утро началось с сюрприза.
Время сыграло с нами забавную шутку. Заводя будильники на телефонах, мы по-разному перевели время и роковое мгновение 7:30 наступило для нас по-разному. Итак, первым проснулся Мир. Будильника он и не заводил, так как вся его семья немножко волшебники и обладают весьма удобной способностью просыпаться тогда, когда они запланировали. Странно правда, что перевод времени не обманул эту магическую способность, но такую мелочь можно упустить. Пот ом проснулась я. Вернее, почти проснулась. У меня добросовестно зазвенел будильник, я открыла глаза и вдруг подумала, почему это, собственно, будильник звонит толь ко у меня одной, ведь мы договорились на одно и тоже время. Подождав немного на случай, если другие будильники чуть-чуть опаздывают, я решила, что с сей несправедливостью смиряться не стоит и преспокойно легла спать. Но сигнал будильника был для меня законом. Он звенел в голове и мешал заснуть. Я наконец встала и наткнулась на бодрого и довольного жизнью Мира. Вдвоем мы разбудили Тасю. Она весьма ясно указала нам на наш промах и мы смогли поспать еще минут двадцать до отъезда на собачью выставку.
На выставке мы занимались нашим любимым делом - маялись дурью. А то есть: бродили кругами, заглядывали в конюшни, долго дегустировали полный английский завтрак и нашли его очень даже съедобным. В процессе хождений кругами мы обнаружили скрытую за цветами и зеленью беседку и решили расположиться там. Беседка эта напоминала сорванную верхушку башни, сложенная из камня, с узкими окнами-бойницами и не менее узкой скамеечкой, обхватывающей башню изнутри незамкнутым кольцом. Лежать на этой скамеечке можно было только положив часть своего тела на соседа. Так мы и лежали, блаженствуя и пугая английских посетителей выставки странной русской музыкой (порой и в нашем исполнении). Мы даже табличку соответствующую повесили, чтобы вопросов не возникало. Там то я и встретилась с очаровательным английским ребенком восьми лет. Мы славно побеседовали о сказках, книгах, писательстве, гербариях и акробатике и разошлись, весьма довольные друг другом.
Вечером мы рассмотрели Малверн повнимательней. Посредине города был родник с чистой и очень вкусной водой. Пабы и рестораны выглядели так, как и положено культурным пабам и ресторанам - были чистыми и мрачными. Старинное кладбище дышало тайной. Древний камень могил покрывал мох, а посередине исполином возвышалось гигантское дерево. Оно отбрасывало мрачную тень и будто бы охраняло покой мертвых от наглого вмешательства живых. Ре насытившись впечатлениями и находясь в полном очаровании городом мы решили непременно погулять по нему ночью.
Вечер был переполнен событиями самого разнообразного характера, начиная с супа из пакетика, сваренного в чайнике, и кончая скандалом с ванной. Этому инциденту стоит уделить побольше внимания, как одному из запомнившихся новностей. Новносвтью был факт, что на меня ругались. Ах, как на меня ругались... Так бы всегда ругались. Я аж заслушалась, не спеша вылезать из своего мокрого убежища, куда я забилась в притворной обиде и от скуки. Так вот, о ругательствах. Поразительно, как можно использовать сведенья, полученные в форме сказки в час ночи. И луны Крина по очереди мне на голову бросали, и с гоблинами сравнивали. Меня даже к Морготу послали судьбы спросить. Все остались очень довольны.
Потом была маленькая библиотека, найденная Миром в узеньких лабиринтах отеля, коротенькая сказка-колыбельная для Таси, чай на ступеньках у двери, белый мотылек на зеркале, и долгожданная вылазка. Мир, спрятав в рукаве невесть где подобранный болт, выполнял роль доблестного рыцаря. Правда, защищаться нам следовало скорее от полиции, нежели от маньяков. Восхитительно рука об руку пройтись по старинному объятому сном кладбищу тихо-тихо,чтобы не потревожить покой умерших. Все звуки тогда становятся ярче и громче, звякнувшая где-то цепь, залаявшая собака, зашуршавшие листья. Но на кладбище царил вечный, нерушимый, каменный покой. Запомнился поход в ночную оранжерею, где нужно подниматься по узенькой тропки сквозь кусты, и маленькие фонарики приветливо зажигают тебе навстречу свои теплые огоньки. Наверное, мы перебудили всю окрестную нежить и поспешили убраться.
До свидания, Малверн!

3-ий день:

Снова шумный Паддинктон, трехзвездочный отель, куда менее изысканный, чем двухзвездочный в Малеврне. Тут случилась ссора. Недовольная чем-то еще с утра Тася ухитрилась поссориться сначала с родителями, а когда те ушли, обвинила во всем нас. Мы вежливо объяснили ей, что не в чем не виноваты. То, что я предложила остаться и подождать Дону в отеле был просто акт беспокойства за подругу. Нам определенно нужно было разделиться. Тася почувствовала это первой и умчалась в неизвестном направлении. Итак, мы с Миром остались в Лондоне одни.
Я города не знала.
Он был там в первый раз.
Карты, разумеется, не было ни у кого.
Мы пожали плечами и решили найти родителей. Они как раз направлялись в музей. И вот, вооружившись знанием английского, карточкой метро и отсутствием топографического кретинизма у Мира, мы отправились в путь. Периодически мы отлавливали местных жителей и мучили их моим скверным английским. Англичане были очень милыми и обходительными. Они не только терпели мой акцент, но даже показывали дорогу с точным указанием времени. Правда, показывали они разные направления, но это - мелочи. Через три часа (музей закрывался в 4, мы вышли в 12:30), сделав большой круг, побывав в двух парках, полюбовавшись чудными гравюрами на выходе из метро и звуком живой музыки, играющей внутри, памятником Шерлоку Холмсу и иными достопримечательностями, мы наконец то нашли вожделенный музей. Нашли, увидели, оценили габбаритность очереди и с легким сердцем поехали домой.
Там мы нашли приехавшую Доню и Тасю, самозабвенно сидящих в бесплатном интернете. Все снова были довольны.

4-ый день:

Мы таки сходили в тот самый злополучный музей. Умный Мир смылся сразу. оставив нас умирать от скуки в длиннющей очереди. К слову, очередь эта была даже интересней, чем сам музей. А после мы бродили по улочкам, добираясь домой, вкусно питались национальными блюдами и вернулись в номер довольные-довольные.

5-ый день:

Начался с обзора Лондона. Мы шли, смотрели, кормили голубей, сравнивали Темзу и Москву по степени загаженности (Темза победила), пытались пробиться в парламент и думали, как бы незаметненько покорить Нельсона. Были гвардейцы, казавшиеся очень подозрительными, мягкая черная лошадка, множество замков-зданий, забавные светофоры и незабываемое метро. Все это пролетело очень быстро, почти незаметно.
Вечером были споры "а куда бы нам сходить", анимэ, ленточки и вкусный чай.

6-ой день:

Мы сели на большой автобус и поехали кататься. Нас ждали магазины. Это был безумный шоппинг. Безумно долгий и суматошный. Именно в его процессе я и встретила Ричарда. Я взглянула в его честные глаза, и мы поняли, что созданы друг для друга. Он рассказал, как ему было одиноко без меня, а потом, как здорово ему со мной. Больше мы не расставались. Вскоре у Ричарда объявился брат. Все по правилам.
Мюзикл был на английском. Это чтобы что-то о нем сказать.

7-ой день:

Мы, как всегда, вкусно позавтракали и направились в зоопарк. Путь наш лежал через Реджентс парк. Это было чудное место, где в воздухе витал запах 600 сортов роз, в чистом пруду плавали белые и черные лебеди, а старые-престарые ивы, как в мультике Пакахонтас, склоняли свои кряжистые ветви к самой воде. Я сразу поняла, что захочу сюда вернуться и непременно вернусь. Как притягивают к себе волшебные места, зачаровывают, западают в сердце, так и я навсегда влюбилась в английские парки.
Зоопарки я не люблю. Что там было? Там было большое дерево, под которым уютно сидеть с книжкой. Там был канальчик, по которому здорово плыть на катерке, периодически опуская руку в прохладную воду, там было множество птиц, и зверей, которые сидели в полуклетках и смотрели на нас.
А ночью я заболела. И виделся мне премилейший бред с отрубленными головами, арбузными корками и игрушечными гвардейцами.

8-ой день:

Давно, еще с 3-его дня я мечтала сходить к Эльфийскому дубу, который скрывался где-то в Кенсингтонских садах. Да только спутника найти не удавалось. А Тася, недолго думая, сказала: "Бери Мира"
И вот, момент истины настал. Пошли, значит, как всегда, неведомо куда. Правда, уже с картой. Хотя, это большой роли не играло. По крайней мере для меня. Такая уж моя натура - всегда привыкла полагаться на спутника.
Сады, а, к слову, никакие это были не сады, а самый настоящинский английский парк, встретили нас высокими раскидистыми деревьями, пожелтевшей на солнце травой, стайкой гусей на берегу большого озера, по водной глади которого плавали белоснежные лебеди, кучей отдыхающих на травке и большими широкими дорогами. А вот сам Эльфийский дуб сильно разочаровал. Посередине небольшой мощеной площадки гордо возвышался древесный обрубок, заключенный в изящную клетку. По всему обрубку были развешаны за колпачки маленькие зелененькие человечки. Любуйтесь граждане - эльфийский дуб!
Времени было еще много, и посему мы направились в так приглянувшийся нам Реджентс парк. Шли мы пешком, миную русский район с тоненькими сгорбленными березками и Moscow road, небольшие уютные квартальчики, утопающие в цветах, пару раз спрашивали дорогу, и наконец добрались до парка. Там мы гуляли вдвоем поодиночке. Большое количество людей слегка подпортило очарование прогулки, но вряд ли можно забыть пустынную аллею, которую перебегает серая белка, скамеечку, посвященную неизвестной даме, лепестки роз, сдуваемые ветерком с ладони, журчание воды и бег безмятежных облаков.
Неудачные землетрясения, куча несохранившейся информации, летающий-нелетающий вертолетик и незабвенное анимэ на ночь.

9-ый день:

Ознаменовался поездкой в Кембридж и полным отсутствием зарядки на фотике. Бывает и так. Нет, Кембридж не был похож на Малверн. Скорее я все-таки получила письмо из Хогвартса. Множество старинных зданий, зеленые дворики и огромное количество часов. А еще каналы, по которым плавают узенькие лодочки, корова посреди города, браслеты на ловцы снов и что-то еще в придачу. Именно это "что-то" кажется наиболее важным.
А еще был ужин на тротуаре около дома № 11. Мы ели булочки и йогурт.

10-ый день:

Был мрачноватым. Мы пошли к королевскому дворцу, но туда нас не пустили. Конечно, куда нам! Но мы не пропадем, мы залезем на фонтан - там видно лучше! Ах, нам нельзя сидеть на фонтане? Ничего, мы еще придумаем, куда залезть. Вообще лазить нельзя? Ну и не надо! Вообще, Сага куда интересней этих парадов!
Мороженное в королевском парке на траве. а мимо бегут престарелые спортсмены, пьяный бомж у какого-то памятника, и снова шоппинг. С шоппинга я сбежала в метро.
В чем прелесть незнакомого метро? Вот смотришь ты на станцию, и понимаешь, что одно только название заставляет тебя захотеть туда поехать. А если есть вагон времени, желание, и полное отсутствие страха заблудиться, так что же мешает? Ничего! Вот мне с самого моего первого взгляда на карту метро понравилось название Oakwood, а все времени не было съездить. И не важно, что она на конце ветки! И вот я села в первый вагон ( а англичане почему то очень не любят первых вагонов), открыла книгу и поехала. Ехала-ехала, долго ехала, так долго, что в вагоне со мной одни престарелые граждане остались, сидят, посматривают косо. беседуют, а вагон скрипит, сипит, шуршит (вот, наверное, почему не любят), и через часок приехала. В пригород. А там все как в кино. Стоят домики двухэтажные, все одинаковые, с маленькими заборчиками, аккуратными садиками и площадкой для машины. Никаких замков, никаких высоких заборов. Заходи - не хочу!
Все было замечательно, пока меня не потеряли. Забавно, когда телефон не ловит в метро, ты едешь черти откуда, а тебя ждут на станции, которой нет на твоей ветке (ты, этого, разумеется, не знаешь, и честно эту станцию ищешь на карте), долго ждут, волнуются, и когда вы с трудом встречаетесь, отправляетесь искать парк за полчаса до уезда.
Улетали мы с двумя очаровательными щенками. И ни один из них не был уродом. Разве что, моральным.

- Смотри!
Сонный взгляд в пространство.
- Смотри на небо!
Алая полоска рассекает синее небо ровно посередине.
- А...
Снова сон в очень неудобной позе.

Вот такая она была, Англия.

Скоро...скоро грядет Катаклизм. Странная штука, эта совесть. Есть ли она у всех, или только у избранных? В любом случае, спасибо Небу, есть за что. Хронологию последних недель распишу после. И еще: все мы немного Финроды, Рейстлины, Гимли, Горлумы, Гарри Поттеры и даже Чебурашки)
Хотя хочется быть кем-то однитм. Например собой!

Жизнь похожа на Рейстлина Маджере. Такая же мрачная, но любимая.

Рейстлин (измученно-раздраженно): Скажи мне, братец, уже двадцать пять лет я тебя знаю и все никак не могу понять, кто же носит твои носки, когда они чистые?

Сидят Танис и Кит (давно было...) под луной. Романтика и все такое. Китиара спрашивает:
- Танис, ты меня любишь?
- Да! А ты?
- И я себя люблю.


Есть настоящие фанатки Рейстлина Маджере. Их невозможно оскорбить, сказав: "Рейстлин - сволочь и гад!" Они просто ответят: "Я знаааю..." (влюбленно при этом улыбаясь)


Встречает Великий черный маг Рейстлин Маджере бывшего одноклассника, с кем учился у мастера Теобальда. Тот ему:
- Ты чем счас занимаешься?
- Я - Великий черный маг, собираюсь бросить вызов Владычице Тьмы и победить ее и сам стать богом!
- Ну, не хочешь, не говори...

Однажды помер злой кендер. Чемош долго потом доказывал, что злых кендеров небывает...

Поймал как-то Рейстлин джинна для опытов. Смотрит, а джинн какой-то вялый попался, мелкий. Решил отпустить. Ну, джинн ему и говорит: "А как же желание?". Рейстлин подумал и отвечает: "Ладно, загадывай!"

Вообще-то Рейстлин погиб в Кровавом море. Просто Чемош боится ему об этом сообщить...

"Бой впятером на одного стал поединком для него..." - это про Рейстлина в битве с Такхизис.

Рейстлин: "У меня нет дочери!"
Карамон: "Ничего, Аша, не плачь, когда-то старина Рейст говорил, что и брата у него нет".

Идет Рейстлин по пустыне - жарко, пить хочется, еще следы какие-то дурацкие... Идет, вдруг видит - родник, рядом с родником сидит Фистандантилус. Рейст подскочил к нему и началась великая битва. Бились день. Бились два. Бились три.
Наконец усталые упали на песок.
Ф (задыхаясь): Ты чего хотел-то Рейстлин?
Р: Да пить хотел.
Ф: ТАК КТО Ж ТЕБЕ МЕШАЛ?!

Сильванести. Сон Лорака. Рейстлин помогает раненому Карамону.
Карамон:
-Брось, брат, не дотащишь... Да не меня! Посох!

2 правила кендера:
1) Всё, что не прибито гвоздями, можно брать.
2) Все, что можно отодрать - уже не прибито.


Приходит Карамон в Башню. Даламар валяется весь загипсованный, забинтованный, в зеленке.
Карамон:
- Что случилось-то?
- Да я вчера с Рейстлином дрался!
- И как?
- Ну, первые две минуты у меня были все шансы на успех.
- А потом?
- А потом он обернулся, увидел меня и начал бой.

Пришли Аша и Тас к Вратам. Страж пошел к Такхизис.
- Впустить их или нет?
Такхизис:
- Ну впусти, посмотрим, чего хотели.
Через некоторое время страж прибегает:
- Они исчезли?
- Кто? Девчонка с кендером?
- Нет!!! Врата!!!

И все же была в жизни Рейстлина женщина, которая могла с ним делать все, что хотела. Звали ее Маргарет Уэйс.


Увидено в интернет-магазинах.
Аннотации.
<Час близнецов> из <Трилогии Легенд>
Вас ждет новая встреча с Героями Копья. Уже полюбившихся читателю персонажей - чародея Рейстлина, великого воина Карамона и красавицу Крисанию - вновь зовут в опасные приключения пыльные дороги Кринна.

* * *
Час близнецов
Книга, которую вы держите в руках, - долгожданное продолжение знаменитого сериала. Новые приключения ожидают полюбившихся вам героев: могучего чародея Рейстлина, его брата, отважного воина Карамона, бородатого гнома Флинта и красавицы Крисании. Шесть разноцветных лун освещают дорогу неутомимым странникам, Рубиновая гавань ожидает вторжения вражеских кораблей, - и зловеще мерцает Глаз Дракона.

- Я буду разрушать твой разум и изнурять твое тело, ты не сможешь уснуть, ты будешь лежать без сна и дрожать от страха перед наступающим новым днем! Я сделаю так, что тебя будут презирать и гнать те, к кому ты стремишься, тебя будут преследовать, ранить, тебя будут убивать, но ты будешь воскресать вновь и вновь, проклиная свое жалкое существование! - хохотала Тахизис. - И главное это не закончится никогдааа!!! Это будет продолжаться вееечно!
...и вышла первая книга Dragonlance...

Сегодня мужчина неопределенного возраста, страдающий тяжелой формой респираторного заболевания, захватил заброшенное здание в историческом центре города. Известно также, что кроме физических недугов у него есть и иные: раздвоение личности и шизофрения. Он жаждет изменить мир и стать богом. К месту событий были стянуты войска, так что любому желающему попасть в эпицентр, или покинуть его придется пройти через рощу дубов.
С места событий...

- Ух ты! Чернобыльский Змей Горыныч! - раздался голос Таса на всю Бездну. Такхизис обиделась и заплакала.
- А я, по-видимому, чернобыльский Кащей, - прохрипел Рейстлин.
А Карамон промолчал - Иванушкой ему быть не хотелось...

Хоронят Рейстлина. Разговор перед гробом:
Танис: Тьфу-тьфу-тьфу! Чтоб не ожил.
Стурм: Ты тогда уж и по дереву еще постучи.
Танис стучит по гробу: Тук-тук-тук.
Рейстлин (раздраженно): Кто там?

- …И запомни, Карамон только дурак всегда уверен. Умный человек всегда сомневается.
- Правда, Рейст?
- Абсолютно в этом убежден!

Письмо с распоряжениями от Рейстлина до Даламара не дошло.
Даламар перечитал письмо еще раз.
Все равно не дошло.

Приходит Даламар к Рейстлину, весь такой красивый, в чёрной мантии, а сам боится - надо же понравиться будущему шалафи! А вдруг он его выгонит?
- Шалафи, я пришёл к вам учиться.
Рейстлин окинул его хмурым взглядом и буркнул:
- Угу.
- Что мне для вас сделать?
Рейстлин снова окинул Даламара взглядом, лицо его просветлело:
- Становись на четвереньки.
- За-зачем, шалафи?
- Сказано тебе - становись! Кто тут шалафи - я или ты?
Делать нечего, встал.
- Угу, теперь отползи вот в тот угол. Нет, лучше вот в тот. Нет, посередине встань... ползи сюда, становись возле меня. Хмм...
И ушёл в задумчивость. Даламар стоял-стоял, в конце концов устал. Встать на ноги боится. Осторожно спрашивает:
- Шалафи, а это что такой новый способ учёбы?
- Что? Да нет, это мне Астинус столик из чёрного дерева подарить хочет, вот я и думаю, куда его поставить.

Надпись на вратах Кендермора. Большими, разноцветными буквами:
КТО К НАМ С МЕЧОМ ПРИДЁТ,
У ТОГО МЕЧ ПРОПАДЁТ!

- Вот тебе, Рейстлин, задачка: у тебя десять конфеток. Если поровну поделиться с братом, сколько он получит?
- Три, учитель.
- Ты что, считать не умеешь?
- Я-то умею, а вот Карамон - нет.

Одна голова хорошо, а пять лучше. (с) Такхизис
А еще лучше, когда с мозгами. (с) Рейстлин

И вот сей знаменосный день наступил. Уж не помню, сколько раз я говорила себе: да-да-да, это непременно случится, а потом с несвойственным мне скептизмом качала головой и забывалась чем-то другим. И все же я жаждала, Тебя,Питер. Жаждала, как жаждет силы маг, как жаждут десерта в дорогом ресторане, как желают любви, когда уже расцвел юный цветок влюбленности.
И вот, мой голубой рюкзак за плечами, и не менее голубая машинка проносит нас мимо стройных сосенок и березок, мимо обворожительных скособоченных деревянных домиков, бесчисленных магазинных заправок и нескольких жемчужных рек. Несет в иной мир, где сохранился аромат чего-то волшебного и таинственного, в мир холода и романтики, в мир красоты и небесных слез.
Дорога кружила. петляла,сплетала свое кружево, тогда как уши мои уже устали воспринимать музыку, льющуюся из наушников.
Приехали мы поздно. Не обошлось и без заблуждения, усталости и ахов-вздохов. кои всегда преследуют на долгой утомительной дороге. Поселили нас в квартиру из старых сказок. С ажурными стульчиками. накрахмаленными простынями, огромными оленьими рогами, чучелом орла и огромным количеством пыльных книг на дубовых полках. Все в этой уютненькой квартирке казалось настолько прекрасным, что страшно было очернить эту красоту обыденным бытом.
В первую же жемчужную ночь город продиктовал свои строгие нравы. Но нет худа без добра. Искать свой подъезд в лабиринте совершенно одинаковых зданий, особенно в три ночи, поистине увлекательное занятие.
А потом был сам город .Мокрый, утренний, сонно приветствующий незваных гостей. По улицам ходили прохожие в самых немыслимых костюмах, метро оказалось простым и глубоким, что гномьи тоннели, а небо периодически обливало улицы холодным дождем.
Дома Питера представлялись шедеврами архитектуры, смотря на них, ты совершаешь путешествие во времени без всякого оборудования. Одной лишь волей воображения. Римский собор, светлый и чистый, заставляющий поверить Небесам и вызывающий благоговение в душе своей скромной простотой. Именно в такой простоте, кажется, и кроется истина.
Витая лестница внутри каменной башни, ведущая на самый верх, откуда город кажется нагромождением разноцветных кубиков. (Ах бедные маги, живущие в высоких башнях, как же они мучаются!), парки с картинами, выставки цветов, ветер в лицо и запах моря. Оссириад, наполненный туристами. Место поющих ручьев и журчащих фонтанов, место зеленой травы и мокрых камней, место позолоченных статуй и еловых лап. Место, где господствует вода. Волшебное это место. Там каждый ручеек напевает свою веселую песню, каждый фонтан журчит о своем, а веселый летний ливень подпевает им, поливая из небесной лейки зеленый покров.
Обаятельный Рэн, будто сошедший со страниц любимой книги. Шляпа, улыбка, пистолет - все на месте. Именно такой, каким и должен быть, а вовсе не такой, какой кажется.
Блестящая от огней речка, и развод мостов, когда все человеческие слова вдруг растерялись, и остался мой скудный квенья...
Яркая витражная картинка из множества хрустальных кусочков - ярких воспоминаний, мимолетных улыбок, бьющихся из сердца эмоций. Вот что отдал мне Питер взамен на мою влюбленность.