Сижу на скамейке остановки ночью около шестиполосной трассы. Статика. Забываю лица, имена. Перетекаю изнутри жидкостями организма. Заболеваю. Пальцы мерзнут.
Жду.

С неба срывается что так и не стало дождем, стараясь стать снегом.

Я не могу понять, почему он на время застряет в свете фонарей, при этом со всей скоростью доступной ему пролетая сквозь свет фар легковых автомобиле проезджающих передо мной.

Жду.
Позвонит.. Обязательно позвонит…

Сколько уже месяцев не звонила? Да с чего ей звонить сейчас?

Не позвонит.
А вдруг? Вдруг именно сегодня на этой остановке?

Знаю же, что на выжженном напалмом не растет ничего… Знаю что не позвонит…

Руки мокрые от осадков.. Хлопья на перчатках…

Свет фонарей.. Редкие машины…
Может сегодня? Может на этой остановке?

А меня уже там нет.. Я иду по разделительной полосе шестиполосной трассы и смотрю на снег в фарах автомобилей. И мне как последнему ребенку это кажется красивым и драматичным. Ха.


Сегодня одна девушка немногим младше меня обнимая меня плакала. Мы положили головы на плечи друг друга. Она плакала, а я крепко обнимал ее. Так чтобы она чувствовала как бьется мое сердце. Ей становилось хорошо от этого. Ей становиось все лучше.

И тут я увидел в отражении пыльного стекла как оголились зубы на верхнем ряду слева, и довольно сожмурилось мое лицо. Я был доволен тем, что она мне верит и нуждается, а это значит что все идет так, как я хочу. Я посмотрел на эту мерзкую ухмылку, которую она не могла увидеть, и мне в первый раз в жизни стало себя жалко.

Я не «невзлюбил» себя за эту гримасу.
Мне просто впервые в жизни стало себя жалко.