Его сердце было извлечено через рот. Невероятно, но каким то образом он сам это сделал. Оно повисло на нем уродливой мышцей, на каким то образом, неповрежденных артериях, как галстук.

Когда мы вошли, он еще был жив. Не то чтобы он дышал, но его сердце еще билось. Он смотрел на нас.

В его глазах за своим отражением я увидела ту, кого он когда то любил.


Это явно не был юношески максимализм.