Написано совместно с  FataMorganne(курсив – ее)

Как голубь она билась о ребра, она убивала его изнутри, клевала внутренние органы, заставляла дрожать от переполнявшего эту оболочку гнева…Гнева на самого себя, свои слова и поступки..

 И что-то умирало и рождалось внутри, стекая вниз черной жидкостью, оставляя свою мерзкую для многих, сердцевину внутри этого тела, ставшего для него чем-то немного большим, чем груда полумертвого мяса.

 И каждый вздох отдавался мучительной болью, заставляя черную жидкость течь быстрее. Резонирующий звук внутри, словно расстроенная гитара, не давал закрыть глаза и навек погрузиться во тьму…

 Воздух еще поступал в легкие, но уже с его кровью, и если бы то, что было внутри, смогло вырваться, этого мира, где все испугавшись друг друга бросили, было бы мало..

 Мало, чтобы сожалеть о том, чего не было, как тени сине-зеленым дымом в стакане рассыпались звезды и воздух стал постепенно сжиматься внутри, словно пытаясь вытеснить тот бессмысленный насос внутри…

 Как в той старой песне, каждый получит то, чего стоит – кто-то грустную осень, кто-то -пулю в живот, но здесь этому не было места. Вместе с воздухом все вокруг тоже сжалось, в одну точку, здесь и сейчас. И уже ничего не важно, ничего и нигде. Только эта точка – только здесь и сейчас..

 Да, он понял, что это его последний шанс стереть из памяти внутренний голос, и заглушить порывы злобного ветра воспоминаний, все перевернулось, и он почувствовал сладкую боль приближающейся смерти…

 Быть может он еще влюблен в те глаза, которые ненавидит. Но в этой предсмертной агонии он умолял только о том, чтобы Бог простил тех, кто любил его…

 Он никогда больше не увидит этих глаз… чтобы простить и забыть…Взор его потускнел, и только мерное постукивание изнутри, было ему реквиемом…

 Он сам закапывал себя и оплакивал, когда-то он думал, что так и будет. На его похоронах были только птицы в серой пелене над ним. Он только теперь понимал, что они тут только затем, чтобы держать на своих крыльях облака…

 Эти облака были теми самыми воспоминаниями, которые он гнал от себя всю жизнь,

 В страхе быть распятым заживо собственными руками в уютном кабинете за письменным столом…

 Никогда не узнав, сколько стоят маски эмоций, и трафареты слов, приклеенные к нему