В Тюменской области, опоясывающей всю Отчизну поперек поджарого брюха, в северной её части, недалеко от того места, где полуостров Ямал игриво упирается в брюхо Ледовитого океана, примерно в двадцати трёх географических минутах от Полярного круга расположен небольшой газопромышленный город. Если попытаться найти его на карте, то в относительной близости от него можно увидеть много географических названий, очаровывающих свой сурово-северной экстремальной экзотикой – Сибирь, Таймыр, Карское море, Новая земля, Обская губа, а также по-шамански напевных этнических названий городов – Лабытнанги, Яптиксале, Моррасале, Сеяхе, Шурыкшары.

 Там, в приполярной тундре, в 1949 году волею строгого отца народов началось строительство трансполярной железной дороги Салехард – Игарка силами самоотверженных тружеников ГУЛАГа. После смерти Сталина энтузиазм резко исчез, и дорога осталась незаконченной. 

В этом самом городе, 20 лет назад, ровно в час по полудни произошло самое большое разочарование, а может, и самый большой подвиг в моей жизни. Видимо, еще в утробе матери я почуяла неладное и попыталась удавиться пуповиной. Но то ли умения не хватило, то ли просто поленилась – в общем, пуповина обмоталась вокруг моей неокрепшей тонкой шеи только один раз. Не особенно эффективно и уж куда как неоригинально. В глаза нахально светила хирургическая лампа. Мне дали шлепка, я возмущённо заорала от обиды и унижения. Это расценили как хороший знак, запеленали, занесли запись в медкарту и навесили на руку бирку с датой рождения и фамилией матери. Имени у меня тогда еще не было.

А на улице стоял экстремальный сорокаградусный зной и летали комары размером с палец. С лазоревого полотнища флага города мудро таращился филин. Он был похож на мой светильник, корпус которого был сделан в виде совы. Чтобы включить или выключить лампу, нужно было нажать ей на клюв. Самой первой в жизни игрушкой был пластмассовый зелёный лев с меланхоличным взглядом, якобы цирковой, с мячом в лапах и стоящий на каком-то странном подобии гармошки с гуделкой на дне. Гуделка давным-давно утратила свои гудящие свойства, а лев в общем и целом, невредим. Не считая покусанного носа. 
Потом - воспоминания клочками: просторная однокомнатная квартира, полосатый палас, новые кроссовки, подаренные дядей, мягкая пижама, трехлитровая банка с домашним квасом, которая была не намного меньше меня, противная остывшая манная каша, ангина и горчичники, реклама МММ по старому телевизору, пятый этаж и железная дорога за окном. Та самая мёртвая железная дорога. 
Так прошли первые три года моей жизни. 

Потом – самолетный рейс в Тюмень. Напрямую из Нового Уренгоя в Екатеринбург самолеты не летали, только в Тюмень, Москву и Симферополь. Я сижу возле деревянной скамьи в зале ожидания и вожусь с игрушками. У меня был поролоновый мышонок и пластмассовый грузовичок, которые могли уместиться в зажатом кулаке. Вожусь и что-то пою при этом, а парочка за моей спиной умилённо на меня смотрят. Я замечаю их взгляд, смущаюсь и пою тише. Последнее воспоминание того времени – вид из иллюминатора самолета.

Потом я долгое время жила у бабушки с дедушкой. Они души во мне не чаяли. Бабушка водила в сад и кормила клубникой с вишней, дедушка ходил со мной гулять и читал мне книжки. Он-то, кстати говоря, и приучил меня к книгам, с ним я выучила буквы. Мама как-то рассказала мне, что папа хвастался перед кем-то тем, какие буквы у него дочка знает. Меня просили называть буквы на кубиках. Каждый раз демонстрируемая буква была опознана и верно названа. Коварный вопрошатель решил поставить меня в тупик «трудной» буквой, и когда мне был показан очередной кубик, я солидно изрекла: «Твёйдый знак!». После этого все вопросы относительно моей грамотности отпали. 

И… и всё. 
Дальше - неинтересно. 
Дальше были садик, школа и теперь университет.
Теперь мой возраст двузначен. Мне сказали – цифра совсем небольшая, но уже кое к чему обязывающая. К чему это, интересно? Тогда, когда я смотрела на безжизненную железную дорогу, мне было 2. Теперь – 20. 2 и 0. В сумме – то же самое. А по сути – противоположно. Ещё говорят – полярно. Как тот круг, недалеко от которого я родилась.
 Мне говорят: наполни жизнь чем-нибудь стоящим. Что именно считать «стоящим»? В чем оно заключается? Мне твоё «стоящее» не нравится. А альтернативного «стоящего» нет? Я считаю, что необязательно стоящим, лучше всего – НАстоящим. И уж наполню, будьте покойны. Не хочу, чтобы моя жизнь была похожа на пустую железную дорогу, бесполезную, незаконченную. Жизнь человека должна быть полезной хоть кому-нибудь, и когда-нибудь – завершённой. Буду полезной себе, если повезёт – ещё кому-нибудь. И когда-нибудь, надеюсь, логически завершусь. Amen.