Когда мне было 8 лет, родители подарили мне на Новый Год эту книжку. У нее был черный переплет, а на обложке был изображен какой-то жуткий упырь с кожистыми крыльями. Я ее тогда целую неделю даже в руки брать боялась. Но потом любопытсво пересилило, и в конце концов, я ее обчитала вдоль и поперек, от корки и до корки. Теперь у нее нижний угол битый и обложка кое-где поцарапалась. И страницы выпадывают. Не от небрежного обращения, а от частого использования. Вот думаю скотч купить да подклеить страницы на досуге...

Большинство поисковых запросов, по которым заходят в мой блог, составляет фильм "Полтора человека". Уже не один месяц так. Надо хоть фильм посмотреть, штоле. А то люди ко мне заходят, а я и не знаю, пошто они приходили. Чо я как быдло-то, на? :D

Споешь песню - и вроде день не зря пропал.

  "   Зима,  -  ведь  это что?  Это  как?  Это - вошел  ты  в  избу с мороза, валенками топая, чтоб сбить  снег, обтряхиваешь и зипун,  и задубелую шапку, бьешь ее с размаху об  косяк; повернув голову, прислушиваешься всей щекой  к печному  теплу, к слабым  токам из  горницы: не погасло ли? - не дай  Бог; - рассупонившись, слабеешь в тепле, будто благодаришь кого;  и торопливо вздув огонь,  подкормив  его сухой, старой ржавью,  щепками, полешками, тянешь  из вороха тряпиц еще теплый горшок с мышиными щами. Пошарив в потайном укрытии, за печью, достаешь сверток с  ложицей  и  вилицей, и опять будто благодарен: все цело, не поперли, вора, знать, не было, а коли и был, дак не нашел. 

     И  похлебав  привычного,  негустого  супу,  сплюнув  в  кулак  коготки, задумаешься, глядя в слабый, синеватый огонек свечки, слушая, как шуршит под полом, как трещит в печи, как воет, подступает, жалуется за  окном, просится в  дом что-то белое, тяжелое, холодное, незримое; и представится  тебе вдруг твоя изба далекой и малой, словно с дерева смотришь, и весь городок издалека представится,  как оброненный в сугроб, и безлюдные поля вокруг, где  метель ходит   белыми  столбами,   как  тот,  кого  волокут   под  руки,  а  голова запрокинулась;   и    северные   леса   представятся,   пустынные,   темные, непроходимые, и  качаются ветки северных  деревьев,  и качается на ветках, - вверх-вниз, - незримая кысь, - перебирает лапами, вытягивает шею,  прижимает невидимые уши к плоской невидимой голове, и плачет, голодная, и тянется, вся тянется к жилью,  к теплой  крови, постукивающей в человечьей шее:  кы-ысь!  кы-ысь! 

     И  тревога  холодком,  маленькой  лапкой  тронет сердце, и  вздрогнешь, передернешься, глянешь вокруг зорко, словно ты сам себе чужой: что это?  Кто я? 

     Кто я?!..

     Фу ты...  Это же я.  Словно на минуточку  себя выпустил из рук, чуть не уронил,  еле успел подхватить... Фу... Вот что она делает, кысь-то, вот  что она уже издалека с тобой делает, вот как она вынюхивает, чует, нашаривает, - через дальнюю даль, сквозь снежную бурю, сквозь толстые бревенчатые стены, а случись она рядом?.. 

     Нет,  нет, нельзя, ну  ее,  не  думать о  ней,  гнать,  не думать,  вот засмеяться  надо  или  сплясать,  -  вприсядку  пуститься,  как  на  Майский Выходной, песню дробную, громкую запеть! 

     Ай  ду-ду, ду-ду, ду-ду! Да разлюлюлечки ду-ду! Да трилялюшечки мои! Да тритатушечки мои!!!..

     Вот так...  Вроде легче... Искусство возвышает, -  учит Федор  Кузьмич, слава ему. Но искусство для искусства -  это нехорошо, - учит Федор Кузьмич, слава ему. Искусство должно быть тесно связано с жизнью.  "Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?" - может быть... Не знаю. 

     Да  и что мы  про  жизнь знаем?  Ежели  подумать?  Кто  ей  велел быть, жизни-то?  Отчего солнце  по  небу  катится, отчего мышь  шебуршит,  деревья  кверху  тянутся,  русалка  в  реке  плещет, ветер  цветами  пахнет,  человек человека палкой  по  голове бьет? Отчего другой раз и бить  неохота, а тянет словно  уйти куда,  летом, без дорог, без путей, туда, на восход солнца, где травы светлые  по плечи, где синие реки  играют,  а над реками  мухи золотые толкутся,  неведомы деревья ветви  до воды свесили, а  на тех ветвях, слышь, белым-белая Княжья Птица - Паулин. А  глаза у той Птицы Паулин в пол-лица, а рот человечий,  красный. А красоты  она таковой, Княжья Птица-то, что нет ей от  самой  себя  покою: тулово  белым  резным пером укрыто, а хвост на  семь аршин,  как сеть плетеная висит, как марь кружевная. Птица Паулин голову все повертывает, саму себя все осматривает, и  всю  себя, ненаглядную, целует. И никому из людей от той белой птицы отродясь никакого вреда не бывало, нет  и не будет. Аминь."

Татьяна Толстая, "Кысь"

"Можно жить внутри образованного идиота. В мешанине из не связанных между собой слов и обрывков информации. А если вы из низов, то можете жить в идиотском мире homme moyen sensuel (средне чувственного человека) - мире, где элементами путаницы являются газеты и бейсбол, секс и хлопоты, реклама, деньги, галитоз и как бы не отстать от Джонсов. Существует иерархия идиотизмов. Мы с вами, понятно, предпочитаем вариант "люкс".

  Олдос Хаксли "Через много лет"/ Aldous Huxley "After many a summers dies the swan"
 

Лента. ру  продолжает радовать: 

Вот только мне не очень понятно, кто работает оперативнее - новостная служба или Пятигорские ремонтники?

Мне было предложено посетить одно мероприятие, и дозволено взять с собой спутника. Днем я обзвонила кое-каких знакомых, приятелей, и с наступлением вечера мне в «аську» посыпались подозрительно прищуренные реплики опомнившихся и пришедших в сознание людей, мол, куда тащишь, что такое?

-Что ты там замышляешь?

-Что это такое? А оно платное?

-А что там будет? И кто?

-А куда?

-А когда?

-А на кой оно мне?

-А мне неинтересно…

И вот мне в он-лайн пришел очередной «привет», на этот раз от Медведя. Его «привет» сильно отличался от предыдущих. Те были настороженные, как угрюмый домашний кот, впервые за зиму вышедший на снег; и сразу вслед за ними приставучими комарами последовали указанные уже мною вопросы, не дожидаясь моего ответа на приветствие. А это был  теплый такой, пушистый и улыбчивый привет. Он терпеливо дождался моей реакции. Конечно, Кир меня тоже переспросил, пошто я и куда его зову, но знаете,  что он спросил у меня перво-наперво?

-У  тебя  чего такой голос  невеселый был?

Проблемы. Не у меня - у одного давнего друга. Её опора, ее поддержка, ее кислород на данный момент - это я. Она говорит мне: "Я скоро без тебя задохнусь. Я жду с тобой встречи. Только ты мне сил придаешь,спасибо тебе". 

Слушай, не пори чушь. Это не я тебе нужна, а ты - мне. Так странно, так неожиданно и потрясающе удивительно быть для кого-то опорой и билетом к хорошему расположению духа, просто будучи при этом самим собой и ничего для этого не делать. Причем, быть собой нужно о б я з а т е л ь н о, иначе твоя поддержка и возможность давать надежду нарушатся. И существовать нужно о б я з а т е л ь н о. Иначе вслед за тобой обратятся во прах, растают зыбкой дымкой, растворятся во всем мире, распадутся на кварки те, кто черпал из тебя энергию и жизенные силы и волю к победе.

Таких слов я больше не слышала ни от кого, и они во сто крат лучше любых грёбаных комплиментов. 

Кузьмич, при чем тут я?! Это тебе спасибо - за то, что придаешь смысл моему существованию. 

Вчера ночью пересматривала один фильм. Не сказать, чтобы он претендовал на что-то значимое - так, обычный супергеройский боевик с противоречащими законам физики и всей природы вообще элементами фантастики.  Динамичная постмодернистская сказка. Справедливости ради, этот фильм можно вполне даже детям показывать - потери убитыми минимальны и оскорбительно бескровны. Сцены "насилия" старательно, даже любовно нарисованы на компьютере, причем настолько, что они нисколько не коробят, а даже умиляют. В общем, фильм сделан от души, чего бы там ни говорили. Сколько раз сценарист редактировал сценарий, ребятки в гриме падали, потягивали ноги-руки, набивали синяки, выли от боли в мышцах, сколько раз оператор, кляня киноиндустрию, возился с камерой, ракурсом, сколько раз на протяжение съемок режиссер бледнел, краснел, менялся в лице, крыл матом и себя, и актеров, и зрителя, и весь мир. И, наконец, все круги ада пройдены, фильм смонтирован и запущен в прокат. И жвачные толпы рассаживаются в креслах кинотеатров или у домашних DVD и начинают поглощать немыслимое количество съедобного мусора под аккомпанемент звуков выстрелов, взрывов, погонь, битья морд, поцелуев, оскорблений, тихих шагов  и пощечин.  И я, прихлебывая чай и вытирая пальцы от приставшего к ним шоколада об закатанную штанину, вдруг подумала, что все мы, бездумно пожирая за просмотром кино горы крекеров или чипсов, топя эту массу в литрах чая или колы, ведем себя, как минимум, неуважительно к тем людям, что творили этот фильм. По-скотски это как-то, что ли...

На днях пообщалась с бывшим одноклассником.  Мы не виделись несколько месяцев, а может, и год. А может, и больше. Честно, не помню, когда в последний раз видела Женьку. Сначала дурачились, обменивались бессмысленными сообщениями и смайликовой асечной мимикой. А потом ударились в ностальгию: 

- А ты помнишь - мы с тобой когда-то в детстве вдвоем гуляли постоянно?
- Помню.
- Вот я точно помню - нам было лет по 13, и были вроде летние каникулы, но было холодно, дождь шёл несколько дней, а мы с тобой все равно гулять ходили. Прятались от дождя в подъезде и тряслись от холода, как цуцики, но все равно ходили. Придурки.
-Эт верно. Я всю жизнь в любую побуду гуляю. А особенно в дождь. Как снег мололи помнишь?
- Ага, "сахарная фабрика".

смех. 

- А "Беломор"? 

Ещё бы я не помнила! Это ведь я приперла тогда непочатую пачку "Беломора". Техника его курения показалась мне такой дикой и архаичной, а сам он на вкус был так отвратен, что у меня отбило всякую охоту продолжать курение.

- Помню, помню. Покашляли и в костер спихнули. 

- Картошку печеную...?                                                                                                                                           - Точно, я еще помню, как мы с тобой на 9 мая её пекли и березовый сок пили!
- Я про это и говорю.
- Было времечко!

- А тот "хер" из снега?                                                                                                                                               - Ну да. Дымился который. Мы же целую технологию разработали! Пень трухлявый подожгли,  а потом тушить стали - снегом облепили.

смех.

 - 6 класс-литература-учебник-голова.                                                                                                                      - Получииил, пилюлькин!!
 - И не раз причем получил. А он, сука, толстый такой...
 - Ну прости, прости.
 

смех.

И так - целый час. Не то, чтобы я думала, что он все это забыл. Но мне было приятно узнать именно от него, что он все еще это помнит.

 

У каждого из нас есть кумиры. Слово дурацкое, ибо ныне оно не несет того смысла, что был в него заложен изначально. Вообще, кумир есть материальное изображение божества или духа, этакий глиняный болван, которому поклоняются особо набожные граждане. Осязаемое воплощение предмета поклонения, модель Бога для бедных. Иконы – модель Христа, деньги – модель благосостояния, или Золотого Тельца, коли уж речь зашла о божествах. Иметь кумиров – значит обманывать самого себя, не видеть истинного предмета восхищения. Верно говорит библейская истина – не сотвори себе кумира. Тень от каменного столба с барельефом на каждой из четырех граней застит глаза – не видно мне предмета обожания. Все кумир окаянный загораживает! Поэтому ну их совсем. С глаза долой.

Я искренне убеждена в том, что живого человека называть кумиром нельзя. Кумирами, коли на то пошло, должны считаться песни или книги, им написанные, фильмы с его участием, листки с автографами – словом, все то, что является воплощением его личности. Кумир – не сам объект воздыханий, это его проекция. Но нет – этого оголтелые фанаты понимать не хотят. Кстати, раз уж мы ударились в этимологию, слово «фанат» происходит от греческого Φανατισμός – «слепая вера», а также от латинского fanaticus – «одержимый, неистый». Одержимыми, насколько я помню исторические прецеденты, как правило, занимались экзорцисты и святая инквизиция. Сегодня этим двум институтам было бы, где развернуться. Посмотреть бы на изгнание Джонни Деппа или Брэда Питт из тела истерзанной страстью к ним фанатки, мда-а. Не они видят за сценическим образом человека, вот в чем их беда. Осознают мозгами-то, или что там у них, кисель брусничный, но все равно не видят. Есть, конечно, и те, кто видит, или хотя бы старается разглядеть, ведь если бы это было не так, то и этой записи не появилось бы. Но то уж не фанаты. Поклонники, почитатели – ярые и не очень, да кто угодно. Только не фанаты.

Этим нужен не затюканный писатель, который мысленно молится о том, что у него отнялись руки и, таким образом, у него появилась бы убедительная причина не подписывать больше весь миллионный тираж вышедшей книги. Не музыкант, содравший о струны пальцы в кровь, многозначительно молчащий и сосущий ментоловый леденец, чтобы унять першение в горле после трехчасового концерта. Не уставший актер, неудачно подвернувший ногу во время выполнения трюка, безмолвно вопящий по ночам в подушку от дикой доли в мышцах из-за долгих тренировок, необходимых для съемок. Как-то забывается за блеском и помпезностью происходящего перед нами, что это те же самые люди, что и мы, только чуть более известные, чуть более уставшие, чуть более состоятельные и чуть более счастливые, я полагаю. Они тоже простывают время от времени, у них бывает похмелье, если они еще не бросили пить спиртных напитков, чувствуют голод после долгих прогулок и щурятся, когда смотрят на свет. 

Это болезнь современного искусства, а точнее, его «ценителей». Фанатам нужен идол, красивая картинка. Не хотим мы Кристиана Бэйла, Хью Джекмана – да кому они нужны? Дайте нам Бэтмена с Росомахой, чтоб взрывы и копоть во все стороны, повсюду стреляные гильзы и запах пороха, осколки, шрапнель, кругом кровь и непременно хэппи-энд. Хэппи-энд очень нужен фанатам – им тогда проще верить, что перед ними не человек, а полубог, этакий Аполлон, ну, или Геракл, на худой конец. Небритый. Верхом на мотоцикле. И что бы ни сыграли потом Джекман или Бэйл, все в конечном итоге сводится в собирательном образе героя, несокрушимого бойца за справедливость (правду, закон, любовь, свободу – нужное подчеркнуть). И образ прирастает к актеру, отодрать его становится очень трудно, и следы остаются. А прежде чем возразить, скажите – с чего бы это вдруг Калифорнию стали называть «землёй Терминатора»?

  И, конечно, меня дико умиляет повальное желание фанаток переспать с предметом обожания. Вот спят и видят, ей-богу. Хотя в этом, пожалуй, даже есть что-то древне-романтичное, языческое – ночь любви с полубогом. От истинных эллинов, не иначе. Но по земле-то полубогов со времен Гомера не ходит, а тащить женатого (не на мне, если что) мужика в постель почему-то кажется аморальным, даже если вдруг и представится возможность. Да и потом, ну если он будет спать с каждой их тысячи тысяч фанаток, ему никакого здоровья не хватит – пределен человек, конечен, несовершенен и вообще, отстань, девочка, от дяди, тебе еще 10-й класс заканчивать. И вообще, надо быть оригинальнее, что ли. Как-то это обидно – люди-то все разные, а хотят от них все только одного и того же. По «этому вопросу» обратитесь вон к той мужской особи у барной стойки – эффект будет тот же. 

Нет, я отпираться не стану – у меня есть любимые актеры /музыканты /писатели /журналисты и даже есть один любимый дирижер. Но я себе встречу с ними совсем не так представляю. Вот о встрече с дирижером я и не мечтала никогда – это спонтанно вышло. Я стояла в фойе, на служебном входе, у меня дико тряслись коленки, а мимо бегали оркестранты с чехлами от инструментов и концертными костюмами. Я бочком подкралась к дирижеру, что-то пробубнила, он согласно тряхнул головой и накалякал на моем листочке траекторию дирижерской палочки. Лежит этот листок у меня до сих пор.

Я как-то в своих размышлениях на тему встречи с обожаемым исполнителем привыкла ориентироваться на его личность, привычки, характер. Очень хотелось бы повидать Юрия Шевчука, Илью Чёрта – и душевно побеседовать за жизнь на тесной кухне с чайком на СУГРЭСовской водице. Да с большинством отечественных деятелей ,которых я хоть сколько-нибудь котирую, мне бы очень хотелось просто поговорить. С зарубежными – еще проще. Они моего языка не понимают, а я на их языке далее «Ландон из зэ кэпитал оф юнайтед киндом» с десятого класса толком и не продвинулась. Так что с ним можно даже не разговаривать. Так, рядышком посидеть. Помолчать многозначительно.  В закатное небо или в неоновую ночь глаза попялить. А еще мне бы очень польстило мужское рукопожатие. Не это гиперделикатное движение, когда твою руку берут за пальчики и едва встряхивают, словно дохлую рыбу или иную какую тварь богомерзкую. Я люблю рукопожатия до хруста в костяшках. Лучше всяких слов. Впрочем, есть один зарубежный актер, с которым мне хотелось бы поговорить, не будь языкового барьера. Это Дэвид Духовны. Я росла на сериале про Малдера, с начала и до конца. На всю жизнь запомню этот воскресный ужастик, льющийся из экрана в теплый мрак комнаты - он стал хрустальной грезой моего босоногого детства, поэтому желать тела Малдера для меня все равно, что мечтать трахнуть Хрюшу или Степашку. Это потом я узнала, что Духовны – выпускник Принстона, он до сих пор уверен, что лучшее, чему можно посвятить жизнь – это литература и еще он в прошлом… кхм… безбожный бабник. Светская беседа с прожженным сексоманом, пусть и отошедшим от «дел» – это ли не экзотика?

  Роберт Дауни-младший – талантище и замечательный умница, известен своей разбитной наркотской молодостью. С ним было бы потрясающе напиться до умопомрачения или накуриться какой-нибудь дури. А потом, хохоча, вывалиться в ночь и приставать к прохожим, быть витрины и пустые бутылки, устроить драку. Потом вместе прокатиться до ближайшего полицейского участка на казеной машине. Или до отделения милиции. Лучше до участка – у нас это мероприятие осуществлять опасно: гопники обидят, менты пристанут, водка паленая попадется, воду отключить могут, съест чего-нибудь не того. Уж лучше мы к вам. Только, слышала я, не «практикует» он больше ничего подобного. На него сошло озарение, а может, и не раз, а может, и не одно. Роберт остепенился, женился, завязал с наркотой и занялся кунг-фу. Или йогой – тут показания фанатов разнятся.

Ну, и так далее. Погоняться на мотоциклах – это Киану Ривз, бесцельно пошататься по городу – Хью Джекман, сидеть на скамейке в парк и читать стихи, запивая их пивом, воробьям и случайным прохожим – Михаил Борзыкин. Устроить потасовку – Михаил Горшенев и Чача Иванов.
Одно вот только имя меня смущает - Рокко Сиффреди. Вот с ним, как ни крутись, спать придется. Даже если через не хочу. Потому что иначе выйдет, как с тем «мудаком» из фильма «О чем говорят мужчины».
 

Месяца два назад мы с Викой вывалились после послденей пары на крыльцо универститетского корпуса. На крыльце нас встретил Саша  - Викин мужчина. Вика чмокнула мужчину в губы, мы с ним смущенно, опустив глазки, поздоровались, и наша компания двинулась в сторону метро. 

Спустившись со ступеней возле памятника отцам-основателям города, которых местное население нежно зовет Бивисом и Батхедом, Вика вдруг заявила, что хорошо бы поторопиться. Саша сказал:

- Значит, надо идти быстрее.

И мы пошли быстрее. 

- Интересно, - говорю я, подстраиваясь под стремительный сашин шаг, - когда нужно идти быстрее, то мужчины шагают шире, а женщины - чаще. 

- А как быстрее? - поинтересовалась Вика.

- А как ты думаешь? - пыхтя, отвечала я.

Как-то часто в последнее время задумываюсь над тем, что абсолютно всё в моей жизни неправильно. И в то же время, проведя анализ последних событий и продув башку на свежем октябрьском ветру, вдруг решаю, что все идет так, как надо, и все те дела, проблемы и заботы должны быть, и быть иначе не должно. А потом мне снова начинает казаться, что поступи я тогда не так, а иначе, то сейчас все было бы совсем по-другому. А после одергиваю себя и вспоминаю, что о том, что было, жалеть нет смысла, надо жить дальше и пробивать башкой гранитные стены на своём пути.  Прошлое -есть прошлое.

Как-то подзадолбала меня уже эта моя шизофрения.

Если бы я могла в свое время, я бы никому не позволила навязывать мне свою волю.  Бросила бы к чертям собачьим музыкалку, не стала бы заканчивать. Или закончила бы, забросив только фортепиано. Меня до хруста в суставах пальцев рук бесила моя училка! Был очень простой способ определить, как она к тебе относится: если она ходит покурить после твоего занятия - ты ей нравишься, если до твоего урока - не нравишься. Меня она прсто терпеть не могла - ибо покурить уходила во время моего урока. И поесть. И погулять тоже.

А еще я надавала бы по мордам двум девчонкам, дико доставашим меня в детстве, если бы могла.  Не пошла бы в сильную группу по математике и анлгийскому языку, безбожно прогуливала бы уроки черчения. А когда сдавала экзамены по обществознанию и литературе единственная в параллели (как на самом деле и было: литература в девятом классе, обществознание - в одиннадцатом), то не  склабилась бы с извиняющимся выражением лица в ответ на насмешки однокашников, а говорила бы напрямую: "Идите в жопу! Что хочу - то и сдаю!". 

И поступала бы в УрГУ, а не в Пед, и не на экономический и рекламный, а на философский и филологический. Конечно, я ухайдокивалась бы на учёбе как проклятая, но была бы счастлива, и никогда бы не разочаровалась, потому что я влюблена в то, что делаю.  Если бы мне особенно повезло, то я сошла бы с ума к третьему курсу. И тогда жизнь была бы хоть и труднее, но, как минимум,  разнообразнее. 

Носила бы кеды круглый год. Обрила бы голову под "ёжик". Иногда пила бы - "Хольстен" и "Джеймсон". Играла бы на гитаре по ночам. Содрала бы обои со стены и заклеила бы ее белым полотнищем, на которой каждый пришедший в гости оставлял бы каракули. Выбросила бы старый полуразвалившийся диван к едрене матери, прикнопила бы к стенке карту мира (мечта идиота) и спала бы на полу. Избавилась бы от громоздкого платяного шкафа - не так уж много шмоток у меня, - и поместила бы в тот угол боксерскую грушу.

Но я тогда еще не дозрела до того, чтобы не подчиняться чужим правилам, а творить свои собственные. Потому закончила музыкалку, даже с ненавистной мне специальностью. В детстве не била ничьих морд. Уроки прогуливала редко, вместе с литературой в девятом классе сдавала адекватную физику, в одиннадцатом - вместе с обществознанием - историю и устный русский язык. И поступила на экономический.  

А сейчас и морду могу набить, и в жопу послать, и "Джеймсон"-"Хольстен" пить изредка, но вполне законно; и если бы захотела, если бы мне не было так до жути жаль сил, потраченных на экономе - перевелась бы на философский. Запросто. В два щелчка. И комнату свою могу превратить в желанное чёрт-те-что в любой момент. Мама повздыхала бы, конечно, руками поразводила бы. А уж отец так вообще наплевал бы. Только что они могут сделать поперек чадовой воли? Захотело - пусть воротит, чего хотит. Карту мира уже приглядела в книжном - дорогая, как собака. Идите в пень. Я и так знаю, где восток, а где - запад. Столицы латиноамериканских стран могу показать. Грушу куплю, конечно, но со свой уже зарплаты, только надо шкаф сперва купить покомпактнее. Моя воля!

Только морду бить противно - это я знаю, были прецеденты. В жопу посылать? Да не хотелось бы мне иметь повод для этого. А специальности у меня ходовые все-таки, да и рассказали там довольно любопытных и нужных вещей. Где бы я, куда бы я без этого? Усталость накапливается, конечно, да и энтузиазма поубавилось порядочно, но все же грех жаловаться. Голову я, быть может, и обрею когда-нибудь, но на гитаре по ночам играть не буду - родители проснутся, а их будить нельзя. Им вставать в шесть утра и въё*ывать на заводе до самого вечера. Благодаря школьной математике все же осилила матан в универе, со школы же помню кое-что из английской грамматики. Past perfect tense. А вот на фортепиано играть так и не научилась. Да и зареклась вообще его трогать. Лучше губную гармонику куплю. Со стипухи.