Во время первой мировой войны взяли Лопшо Педуня в армию. Бабка приготовила ему новые портки, дед— новые лапти сплёл. Положил Лопшо Педунь в пестерь сухари, сушёную парёнку, несколько головок луку и отправился в путь-дорогу.
— Не горюйте,— наказывал он деду с бабкой.— Писем от меня не ждите, сам раньше почты заявлюсь,
Доставили Лопшо Педуня прямо к границе. Тут и запасы у него вышли: сухари с парёнкой кончились
Другой бы растерялся, оказавшись без пропитания, закручинился, а Педунь и в ус не дует, орлом смотрит,
Командиру же показался Лопшо Педунь ненадёж¬ным. Говорит ему командир:
— Ты, Педунь, в обоз отправляйся. И по обличью и по повадкам вижу — трусливый ты человек. В бою совсем раскиснешь, не выдержишь.
Рассердился Лопшо Педунь, ну, думает, покажу я тебе.
На другой день утром командир приказал ему ко¬ми запрягать. Лопшо Педунь засуетился и начал те-.мсму спереди жеребца припрягать. Привязал оглобли к хомуту, и покатилась телега впереди коня.
— Да разве так запрягают? — смеются над ним солдаты.
— Напрасно смеётесь! — прикрикнул на них Лопшо Педунь.— Люди всегда тачку перед собой
ппут. А лошадь чем хуже? Если хотите знать, этот жеребец, пожалуй, поумнее вас.
Выгнали Лопшо Педуня из обоза.
— Пошлите меня в разведку — не покаетесь,—говорит он.
Пусть идёт,— решил командир, здесь от него всё равно проку нет.
Как раз этой ночью надо было посылать разведку к вражеским окопам. Командир отобрал двадцать самых боевых солдат.
— Если охота, иди и ты,— сказал он Лопшо Педуню.
Вернулись разведчики ранним утром, говорят, что так и не увидели противника.
— А куда же Педунь подевался? — спросил ко-мандир.
— Он дальше пошёл,— ответили солдаты.
Прошло три дня, и о Лопшо Педуне забыли: то ли был он на свете, то ли и не родился вовсе. Исчез человек и следов не оставил. Сгинул — вестей не по¬даёт. Однако на четвёртый день утром Лопшо Педунь явился в роту. Сел у казармы и молчит, как воды в рот набрал — ни слова не говорит.
Как раз этой ночью надо было посылать разведку к вражеским окопам. Командир отобрал двадцать самых боевых солдат.
— Если охота, иди и ты,— сказал он Лопшо Педуню.
Вернулись разведчики ранним утром, говорят, что так и не увидели противника.
— А куда же Педунь подевался? — спросил ко-мандир.
— Он дальше пошёл,— ответили солдаты.
Прошло три дня, и о Лопшо Педуне забыли: то ли был он на свете, то ли и не родился вовсе. Исчез человек и следов не оставил. Сгинул — вестей не подаёт. Однако на четвёртый день утром Лопшо Педунь явился в роту. Сел у казармы и молчит, как воды в рот набрал — ни слова не говорит.
— Педунь, где же ты пропадал, что повидал? —спрашивает командир.
— Здесь я- говорить ничего не буду, только самому полковнику доложу,— отвечает он.
Проводили Лопшо Педуня к полковнику. Вытя¬нулся Педунь перед ним в струнку, дослал из кармана вражеское знамя.
— Молодец! — обрадовался полковник. И тут же нацепил на грудь Лопшо Педуня Георгиевский крест.
— Слуш... ваш... благородие! — гаркнул Педунь.
— Теперь расскажи, как достал это знамя,— сказал полковник.
Но Лопшо Педунь отказался: говорит, только ге¬нералу он может рассказать об этом.
Дали Лопшо Педуню новые штаны, гимнастёрку. Георгиевский крест пуще прежнего на груди засвер-кал. Привели к генералу. Генерал ещё одним Георгиевским грестом – второй степени – наградил его.
Но Лопшо Педунь и генералу ничего не рассказал Я, говорит, только царю скажу о том, что узнал.

. Доставили Лопшо Педуня прямо в Зимний дво-рец. Здесь прежде всего умыли его из золотой посуды и отправили отдохнуть на постель из лебяжьего пуха. Знамо дело, напоили-накормили до отвала, да ещё душистой водичкой побрызгали. На другой день по¬пели в кабинет царя.
— Ефрейтор Лопшо Педунь прибыл по вашему повелению, ваше высочество! — гаркнул Педунь.
Царь рассмеялся, довольнёшенек — бравый солдат!— и самолично приколол на грудь Лопшо Педуня Георгиевский крест первой степени. Стал Лопшо Педунь полным Георгиевским кавалером.
- Ну, теперь расскажи, как ты сумел достать немецкое полковое знамя,— сказал царь.
Сумел, ваше вели-чество! Я, как в разведку идти, взял с собой ротное царское знамя,— говорит Лопшо Педунь.— Всё равно, думаю, оно скоро не нужно будет. Подарил его немецкому солдату, а он мне — вот это самое.
Собака! Прочь! — заорал царь.
- Так точно, ваше вели-чество — собака! — не остался в долгу Лопшо Педунь, повернулся и зашагал прямёхонько к окопам.