Сказочный гость, а, точнее, гостья, приходит в твой теплый дом. Станет слышно, как в крышку забили гвозди, но это потом, потом. Ее плащ, подбитый марлей и ватой, ее элегантный шприц, ее лампочка надо лбом – шестидесятиваттная, как в коридорах больниц. А впрочем, нет, это скучное эхо, к чему я пургу гоню – ее мягкая грудь трясется от смеха, вся она – Париж, авеню. Ее волосы пахнут сеном и Сеной и каштановы ее зрачки, и она в воде, в морской по колено: поплавки, сачки, маячки. Нет, опять не то, значит, к черту Сену, это вновь фальшивый расклад. Для иных важна обстановка сцены, ну а мне важней результат. Подлокотник кресла, вверх щетиной расческа, ее шаль – и ветер, и мрак, ее пальцы – в пятнах свечного воска, говорю я – да будет, так. Ибо как ни прячься средь вин и женщин, среди прежних и новых смут, ты, мой милый, с рождения ей обещан, и случишься ты с нею тут. Да не рыпайся, как комар на карте, как дошкольник в момент вранья. Я сейчас, мой друг, в боевом азарте, в упоении нынче я. Я не признан, порочен, я подл и изгнан, я персона таких нон грат, я родитель, братец, таких софизмов, что по мне вожделеет ад. Я роился, бился, я рос и вырос, я растил себя на износ там, где пел в ночи только звездный клирос, подпевал ему – только пес. Не поверишь, братец, я сам из сказки, я твой сказочный Робин Гуд, нет, я Кай-мертвец и мои салазки по озерному льду бегут. Я был всем, никем, междометьем вздоха и роящейся мошкарой, Орионом, пленником Ариоха и осиновой злой корой. Но неважно, кем я там был и не был, дребедень, балласт, ерунда. Для тебя сейчас я – большое небо и стоящая в нем вода. Пусть она войдет, залопочет страстно, даже примет тебя на грудь, но дальнейшее только мне подвластно, только мне, дружок, не забудь. Это я режиссер, исполнитель трюка, гуттаперчевый злой факир – я гаситель запаха, смысла, звука, составляющего твой мир. Я водитель томной марионетки в цирке вежливых Панч и Панс – и последний выход сегодня, детки, долгожданный macabre dance. Потому что ты, теплогнездый, лишний, отправляешься в новый мрак – ну а мне билет не продал всевышний, и поэтому будет так. Опусти ладонь, попроси софиты отвернуться на полщеки. Значит, так. Теперь мы с тобою квиты. Ну же, кролик: беги. Беги!