- Э, мать, да ты за эти два года раздалась, как корзина!

         Моя приятельница, до того веселая, кокетливая, счастливая, сразу потускнела, увяла, скисла.

         - Да, дружок… - непритворно вздохнула она, - старею, старею…

         Ну к чему ляпнул? К чему разогорчил хорошую женщину!

         Вот свинья!

Часто бывает - заговоришь о некоторых вещах и с этой минуты лишишься покоя. Все мы знаем, что такое боль невысказанных слов. Однако слово высказанное, произнесенное - может не только ранить. Оно может повлиять на твою судьбу. У меня бывало – скажешь человеку правду о нем и тотчас же возненавидишь его за это.

С.Довлатов.

Из Ильфа и Петрова:

-         Знаете, - сказал Остап, - я утомлен пробегом.

-         А вы на "студебеккере"?

- Можете считать нашу машину "студебеккером", - сказал Остап злобно, - но до сих пор она называлась "лорен-дитрих". Вы удовлетворены?

         Но шофер-любитель удовлетворен не был.

         - Позвольте, - воскликнул он с юношеской назойливостью, - но ведь в пробеге нет никаких "лорен-дитрихов"! Я читал в газете, что идут два "паккарда", два "фиата" и один "студебеккер".

         - Идите к чертовой матери со своим "студебеккером"! - заорал Остап. - Кто такой Студебеккер? Это ваш родственник Студебеккер? Папа ваш Студебеккер? Чего вы прилипли к человеку? Русским языком ему говорят, что "студебеккер" в последний момент заменен "лорен-дитрихом", а он морочит голову! "Студебеккер!"

         Юношу уже давно оттеснили распорядители, а Остап долго еще взмахивал руками и бормотал:

         - Знатоки! Убивать надо таких знатоков!

       Но, истребляя зло в себе, я должен быть снисходителен к ближнему. Максималистом я должен быть в отношении к себе, а не к другим. Ложный морализм и заключается в этом максимализме в отношении к другим людям. Я должен прежде всего в себе и в своей жизни явить силу и красоту добра, а не осуждать других за то, что в них не явлена эта ила и красота, когда она и во мне не явлена, не принуждать их к тому, к чему я сам себя не мог принудить.

Н.Бердяев.