ЖИЗНЬ В ЛЕСУ. 
Александр Генис



Этим летом Америка – и все ей сочувствующие – отмечают юбилей: 200-летие Генри Торо. Автор одной из самых любимых книг в мире, родоначальник экологического мировоззрения, теоретик и практик соблазнительной утопии, он был еще и оригинальным политическим философом, повлиявшим на многих: от Толстого и Ганди до хиппи и зеленых.

Для меня Торо – персональный кумир, помогший открыть Америку. В молодости я, как все, считал американскую словесность своей, рифмуя Сэлинджера с Аксеновым, Фолкнера с деревенщиками, Хемингуэя – со всеми сразу. Но перебравшись в США, я нашел источник всего, что люблю в этой стране. Для этого мне понадобилось прочесть “Уолден” и отправиться в паломничество к тому месту, где был написан – и прожит – этот шедевр.

В своей лучшей книге Торо подробно рассказал, как он построил себе лесную хижину и как наслаждался одинокой жизнью в ней. Уолден – единственный в своем роде литературный мемориал. Ведь это просто небольшое чистое и глубокое озеро, расположенное в двух километрах от городка Конкорд. Памятником это место стало потому, что озеро сохранилось в нетронутом виде. Даже хижина самого Торо была разрушена после того, как завершилось одно из самых увлекательных приключений XIX века – его робинзонада.

Она началась с того, что Торо отказался принимать на веру заповеди своего времени. Он постоянно задавал самые простые вопросы и с удивлением обнаруживал, как мало людей знает на них ответы. Один из таких жгуче современных – и тогда, и сейчас – вопросов касался политики. Он задает его себе и решает на собственном опыте. Аболиционист, противник войны США с Мексикой, он отказался платить налоги, идущие, по его мнению, на неправые дела, провел за это ночь в тюрьме и, выйдя на свободу, когда за него налоги заплатил аноним, написал ставшей классической работу “О гражданском неповиновении”. Как бы не изменились исторические обстоятельства, центральная мысль этого сочинения по-прежнему жива и плодотворна. Причем не только, скажем, для участников антипутинских протестов, но и для свободного мира, который находит у Торо субстанциональный принцип своего устройства.

Отличая гражданина от подданного, Торо прежде всего ставит на место государство, не разрешая ему судить “выше сапога”.

– Правительство, – пишет он с обычным для него сухим юмором, – как правило, никогда само ничего не делает, а лишь с готовностью уклоняется от работы. Не оно хранит свободу страны. Не оно заселяет Запад. Не оно дает образование.

Поэтому, продолжает Торо, у него, правительства, “нет никаких прав на мою личность и собственность, кроме тех, которые я ему передал”. Оспаривая всякую тотальную власть, включая власть большинства, Торо строит свою трактовку демократии на автономной, независимой личности, которая является единственной опорой государства, его первичным и неделимым элементом.

– Может ли гражданин, – спрашивает Торо, – хоть на секунду передоверить свою совесть законодателю? Зачем тогда каждому человеку совесть?

И сам себе отвечает: “Не будет подлинно свободного и просвещенного государства до тех пор, пока оно не начнет признавать личность как высшую и независимую силу, из которой слагается могущество государства”.

При жизни Торо часто считали чудаком, или, как любит говорить нынешний президент Америки, “лузером”. Но его политическая доктрина оказалась столь же живучей, как сама конституция. Правые и левые, республиканцы и демократы, радикалы и консерваторы нашли у Торо то, что способно объединить их – и страну. Это вера в себя и недоверие к власти, свобода как диктат совести, примат личности над государством, политика, построенная на уважении к каждому, а не только к своим. Вот те необходимые и бесспорные предпосылки, которые позволяют осуществить скромную, словно деревянная хижина Торо, утопию.

– Я пришел в этот мир, – говорил Торо, – не для того, чтобы превратить его в место, сносное для жизни, но для того, чтобы жить в нем, хорош он или плох”.

Александр Генис, нью-йоркский писатель и публицист, автор и ведущий программы Радио Свобода "Поверх барьеров – Американский час"

Источник