ИГРА ВСЛЕПУЮ. 
Илья Мильштейн

Витязь на распутье - известный сюжет русских сказок, в целом безысходный. Направо пойдешь - коня потеряешь; налево пойдешь - сам погибнешь; а прямо пойдешь - вместе с конем пропадешь. Идти, в общем, некуда.

Перед таким выбором сегодня оказалась российская власть, которую легко уподобим витязю, поскольку кого же еще с ним сравнивать в России, да и времена на дворе сказочные. Русская народная кафка, повествующая о непростой судьбе метателей зеленки в РФ, - яркий тому пример. Ибо эти люди вроде бы опознаны, и имена их преданы гласности, и другие граждане, подозреваемые в причастности к модной забаве, объявлены блогерами в розыск, но что с ними дальше делать - непонятно. Имею в виду собирательного нашего витязя-силовика, перед которым общество поставило очень трудную, практически неразрешимую задачу.

Идти куда-нибудь вбок, хоть направо, хоть налево, то есть имитируя некое расследование, которое никуда не приведет, чревато разными неприятными последствиями. Если заводить дела, потом долго и безуспешно с ними возиться, а годы спустя объявлять, что злоумышленники скрылись, найти их не удалось и сроки давности минули, то выглядеть это будет нехорошо. Над витязем, как его ни назови, хоть Чайкой, хоть Бастрыкиным, станут смеяться. Положим, им не впервой, богатырям, но всякий раз, наверное, обидно. Зачем давать лишний повод?

Еще можно пойти прямой дорогой. Задержать расчехленного Петрунько. Всерьез допросить Кулакова, который косит под невинного свидетеля. Пробить по базам спецслужб безымянных покуда пособников, заодно раскрывая и другие деяния прославленных, известных и малоизвестных активистов прокремлевских движений. Усадить многих из них на скамью подсудимых и начать судебное следствие.

Однако тут прямоходящего витязя могут ожидать смертельные опасности.

Тот же условный Петрунько - он же не нанимался отсиживать полноценный срок за членовредительство с отягчающими обстоятельствами. Он нанимался безнаказанно метать зеленку, ослепляя национал-предателей, или забрызгивать мочой оскорбившие его фотографии на стенах музея. А если даже и готов был присаживаться, то ненадолго, максимум на семь суток.

Значительно более жесткий приговор расстроенный боевик не без оснований сочтет предательством со стороны своих кураторов, и кто посмеет бросить камень в Петрунько, когда он начнет всех их скопом сдавать? Неравнодушные граждане на зарплате или на сдельной работе - они люди особые, с обостренными чувствами и сильно изношенной нервной системой. Они чутко реагируют на несправедливость, а разве это будет справедливо, ежели боевик сядет, а его начальство останется в стороне?

Короче, прямо в суде может выясниться, что приговоренный патриот, засветившийся на разных фотографиях и с президентским советником Глазьевым, и с вице-спикером Толстым, - мельчайший винтик в большой, красивой, сложно устроенной государственной машине, в багажнике которой только начни копаться - чего только не обнаружишь. И толпы витязей прекрасных, способных буквально на все, и дядьку Черномора в просторном кабинете, раздающего поручения, и несметные запасы бюджетной зеленки. А если порыться основательней, то и яйца, и торты, и арматурку, и револьверы найдутся с боевыми патронами. Спрашивается - надо ли это все выволакивать в зал судебного заседания, насмерть закошмаривая не столько публику, привычную ко всему, сколько председательствующего в процессе и прокуроров?

Получается, куда витязю ни пойти, всюду облом. Везде он набредет на самого себя, и хуже всего идти прямой законной дорогой, о чем еще в незапамятные времена предупреждали администрацию президента РФ разные гусляры и сказители. Поэтому никуда ходить и не следует. Всерьез никого не нужно искать, и желательно даже ничего не имитировать. Но притвориться ветошью не то буридановым ослом и стоять оцепенев, как бы лишившись дара речи и не откликаясь, когда покалеченный блогер, имя которого называть нельзя, и ему сочувствующие лезут со своими вопросами, фотографиями, уликами и вещдоками.

Собственно, так власть российская обычно и поступает, сталкиваясь с проблемой выбора в безвыходной для нее ситуации, и почти нет сомнений в том, что не изменит своим привычкам и в этот раз. Следствие едва ли сдвинется с места, хоть закидай его вопросами, фотографиями, уликами и вещдоками. Витязь не двинется с места, и пропавший куда-то условный Петрунько, отсидевшись где-нибудь за камнем, снова явится на свет и опять кого-нибудь обольет, если не укусит.

Персонаж отчасти сказочный, но и типичный, он же теперь присутствует всюду, под разными личинами, но всегда под нашенским флагом - и в Совбезе ООН, и в нижней палате, и в верхней, и в иных учреждениях, так что замучаешься его ловить. Тем более сажать. В рамках нынешней эпохи он и неуловим, и неуязвим, как всякий герой, порожденный баснословными обстоятельствами. А сказке конца не видно, и на камне, придавившем живых людей, десятилетиями считываются одни и те же письмена, и витязь их усваивает, помахивая щитом и мечом.

Источник