дом

я предвкушаю
я знаю
я чувствую
я оплакиваю
я помню заранее помню
тысячу лет своего одиночества
как будто это уже было
я знаю
я помню
я чувствую
все эти окна открытые настежь чтобы только не задохнуться от того что они на самом деле зарешечены и забиты досками как на войне у меня война ты не знаешь? – у меня война
вот уже тысячу лет

все эти двери распахнутые широко
чтобы только надеяться что кто-нибудь зайдет
но все прекрасно видят, что двери тысячу лет заперты
на все засовы заперты
и стулья приставлены
и сигнализация, и шторы задернуты
все это видят.
потому что все они – вовсе не те.
может быть, только я сам и способен понять, что двери мои широко распахнуты.
что окна открыты настежь.
а за окном – война, понимаешь, тысячу лет война.
моя.

я уже предвкушаю. я уже знаю, как это будет: я сам это сделаю. я построю дом из серого и черного камня. я выращу цветы. посажу деревья. соберу самую полную библиотеку из всех, которые мог бы собрать человек с моими предпочтениями в книгах. я поставлю рояль в середине зала, как обещал. белый рояль – потому что она попросила. белый, не черный.
хотя мне больше нравится черный.
тысячу лет я буду жить один, абсолютно один, сходя с ума, иногда рыдая, иногда смеясь, как смеются боги, иногда куря трубку, иногда танцуя черт знает какие танцы, иногда создавая безумное, гениальное, иногда создавая бред.
я изрисую каждую пядь стены, прикоснусь губами – к каждому сантиметру. я испишу мелким почерком крышу, мансарду, рояль. я оставлю десятки и сотни записок. все будет наполнено тем, насколько же я безумен.
до конца не планирую, как это будет – поражение не планируют. может быть, я умру от какой-то болезни. может быть, я увижу свое отражение в зеркале ванной и перережу себе что-нибудь от отчаяния. может быть, я (случайно) себя отравлю.
но скорее всего, я покроюсь пылью.
всё за тысячу лет здесь покроется пылью.

когда через тысячу лет она все же зайдет, ветер будет стучать ставнями окон. ветер сотрет все мои чернила со стен, всю мою кровь с пола, все мои краски со всех потолков. рояль развалится – его изгрызут жуки и прочие существа. может быть, белки. ну да, мои деревья вырастут, и это получится целый лес. в нем будут жить белки. и волки. и лисы. и летучие мыши.
паутина покроет мое лицо и мои чердаки, она ничего не сможет прочесть там.

только, может быть, пару слов. буквально-таки пару слов. где-нибудь на обратной стороне манжет. на обратной стороне век. на обратной стороне листьев деревьев, которые появятся по весне. между звуками песен птиц. между шорохов сквозняков.

и не спрашивай меня, какие это будут слова. я и так расскажу.
я-то уже знаю; я знаю.

я уже знаю, каково это будет всё, ну может быть, за исключением тысячелетней старости – я знаю всё. эти слова уже вырезаны у меня под ребрами, у меня на пальцах, у меня на совести. мне никуда никогда не деться.

понимаешь, всё дело в том, что эти два слова – best friends.

я люблю тебя больше всего на свете.

до встречи через тысячу лет.

говорят, на войне не место любви.