(Этот текст написала три года назад. Тогда планировали его в антологию, концепцию и структуру которой разработала и уже даже удалось договориться с несколькими писателями об участии в том проекте. Он имел посвящаться исключительной человеку. К сожалению, не сложилось тогда. Но мне верится, что возвращение к нему еще предстоит. А этот текст для меня важен, но хотелось бы еще знать, как воспринимается он читателями. Поэтому буду благодарна за отзывы).

тетя Арина была трактористкой. Тетя ... Но никто так к ней не обращался. Она легко отдавалась каждому мужчине с тракторной бригады (именно отдавалось, потому брать ее бы никто не решился - Арина могла дать в лицо так, что и бык-трехлеток видел рой слепней), но любила пошутить с женщинами, ущипнуть то там, то там, прижать, упасть на какую ... Но женщины не злостилися, а смеялись, отшучивались. И с мужчинами она такое же проделывала.

тетя Арина (таки тетя, потому ходила в юбке) сухая, невысокая, но жилистая, похожая своими грубыми чертами, смуглой кожей, собранной в морщины, проводным волосами на индианку, садилась на лестницу, забросала ногу на ногу и богемным движением подносила ко рту сигарету, глядя хитро, с чертиками и смиховинкамы прямо в глаза собеседнику. Она низким, хриплым голосом (такой должен быть в Зализноносои босорканя) рассказывала о каких-то простые вещи, события, иногда о хозяйстве. Но обо всем говорила, что над тем насмехаясь. Она начинала смеяться, металлическими скрегитливимы звуками викашлюючы шара дыма, и когда они рассеивались, то у тети Арины можно было увидеть со несколько десятков мух или комаров (в зависимости от времени суток), что бились в конвульсиях или извивались в судорогах. Она сметала их привычным движением руки и продолжала рассказывать или слушать. Она никогда не говорила о коровах. Она и не должна коровы, что было еще одной важной причиной благосклонного к ней отношение соседей, потому что она никогда не ссорилась с пашу. А другая причина - то, что Арина косила лучше мужчин, борзо составляла сено в большие и малые стога, легко выносила его на под, пилили, рубила дрова. И охотно делала это и для других.

В веранде тети Арины стояла ее самая большая ценность, гордость, надежда и смысл - большая черная выварка с брагой. Она поднимала крышку возвышенно, но очень осторожно, вероятно, боясь выпустить эфирное тело еще не сформированной до конца биомассы. Смотрела она на того, кому больше доверяла и кого больше уважала, застыв в позе Глана с планеты Десса, который демонстрировал соратнику Раканя биомассу, с которой должно было начаться новое будущее их несчастной планеты.

И когда посреди лета из трубы вырывался, как джин из лампы Алладина, дым, то Арина готовила спасение своем миру. Готовила не на продажу, поэтому никто на это не обращал внимания, а еще потому, что тетя Арина была суперменом ... или супервуменкою ... Сверхчеловеком, потому что была андрогином, но не умела сама от себя начинать, поэтому у нее никогда не было детей, а была лишь биомасса, из которой всегда начиналась новая яркая жизнь или не менее многообещающая вечная космическая тьма. Иногда тетя Арину засасывало в черные дыры, и она долго искала путь обратно на ДЕССА ... или Землю - неважно. Чтобы припланетитися.

А еще тетя Арина имела не очень прекрасный город (... ибо сколько же бабе надо ...), но имела очень красивые цветы, которыми занималась так же, как биомассой с выварки. К цветам она говорила тихо и нежно - так, что ее металлический, низкий голос, не привыкший к тишине, переходил в инфразвуки - цветы начинали раскачиваться.

Она была веселая и добрая. Может, и зла была, и тогда она, вероятно, бродила где-то в черных дырах ...

В черных дырах не было пусто. Там она видела, как в двенадцатилетнюю, чуть моложе нее, соседскую девочку Аґлею и ее братика Каменца стреляли солдаты и хохотали, а те бежали к коряг. Видела, как тетя Савета, их мама, стала седой, а их папа, добрый, прекрасный, веселый, лежал избитый в полуторке (ее дом на холме над дорогой, поэтому было видно).

Черные дыры засасывали ее папу и маму, младшую сестру. Арина ловила их, но удержала только сестру - она ??подлетела на запах зерна: "... цып-цып-цып, моя маленькая, эти и-ип, синенькая ... Арина пошла в калгоз ..."

В 1947-м двадцатидвухлетняя Арина пошла в колхоз. Ранняя весна, голые ноги, работа целую погоду всю ночь. И грелись. После той водки (а ее давали много) становилось душно, горы бы переворачивала, а радостно как работалось («Я другой такой страни нэ знаю !!!»). А крепкие голые ноги влекли мужчин. И ей было весело, ей было хорошо, потому что ничего не боялась, и мир приятно щекотал и извне, и изнутри, и стыд оставил ее навсегда. Она слышала, что водки будила в ней что-то другое, другого, а потом уже не слышала, потому что стала тем. Она хотела тяжелой работы, так мышцы вплоть рвались от напряжения. Арина больше не пахла женщиной, и это почему-то еще больше тянуло к ней мужчин. А ее уже почти шестнадцатилетняя сестра избегала ее взгляда и боялась ее прикосновений, вздрагивала, когда старшая подбадривала ее к работе - тоже теперь в колхозе. А потом, когда Арина чуть ли не до смерти забила тех четырех, что любили свежий девичий запах, младшая убежала в Молдавию и тоже никогда не было детей, и не потому, что была андрогином. Арина тогда впервые за много лет и последний раз при жизни плакала.

Трактор тети Арины был единственным существом, достойным ее силы. Они хорошо понимали, и даже голоса их были похожи, пахли они одинаково. А когда он слышал утром Арину, то махал хвостом - так ему казалось, потому что, вероятно, у него вселилась душа того большого черного пса Цыгана, который жил у них, когда Арина была совсем маленькой. Он очень ее любил и даже возил верхом на себе. Пес Цыган и до сих пор часто вытаскивал ее из черных дыр, когда ее мало вот-вот засосать совсем. А потом струшувався - на нее летели холодные капли воды, тетя Арина мокрая лежала в длинной траве на берегу старого лесного пруда и Цыган вылизывал ее белые, нежные пяточки. Потом лег. Она знала этот знак - вылезла на черную блестящую спину. Цыган вез ее, а она смотрела на золотые облака и знала, что это ее замок, а она самая красивая, нежная в мире принцесса. Из-за деревьев выглядывала на них Зализноноса Босорканя и плакала.

(2-3/05/2012)