Если Бог и существует, Он на грани суицида. Из-за нашего нытья.

Тошнит от сомнений и их носителей. Эй, вы. Сомневающиеся. Лучше быть убеждённой и уверенной в себе гнидой, чем Спасителем, который только и умеет, что мямлить о поиске истины. Посмотрите в мои глаза, не надо бояться. Ещё есть время. Вы можете быть со мной. Я могу вас раздражать. Вы имеете полное право меня ненавидеть. Только не оставайтесь равнодушными. Скажите прямо всё, что думаете обо мне. В лицо. Не надо рафинированной полуправды. От неё тоже уже тошнит. Будьте собой. Умоляю. Вы не знаете, что вас беспокоит? Знаю я. Сомнения в тех, кто вас окружает. Сомнения в себе. Вы увидите, как чудеса свершаются одно за другим, стоит только поверить в себя и в людей. Поверить слепо. Фанатично. Как никогда. Вы почувствуете, как все преграды исчезают. Убивайте любые сомнения. Убивайте жестоко и беспощадно. Всегда есть выбор: быть убитым или быть убийцей.

В каждой отдельно взятой квартире – лечебница для душевнобольных. У каждого своя икона.
Деньги.
Причёска.
Секс.
Отражение в зеркале.
Власть.
Одежда.
Работа.
Нужное подчеркнуть. Или добавить своё.
Остальное выбросить на помойку.
Всё, чему мы поклоняемся, достойно лишь презрения.
Раньше богов боялись.
Теперь боги боятся нас. Боятся того, что мы напечатаем их изображения на рулоне туалетной бумаги. Обязательно трёхслойной и обязательно с ароматом лесной земляники. Они сидят в своих пантеонах и трясутся от одной мысли, что могут стать главными героями толстых журналов, в которых больше рекламы, чем текста.
Представьте себе:
«Зевс имел гомосексуальную связь со всеми своими сыновьями! Дочери негодуют!»
«СЕНСАЦИЯ!!! Только у нас: Исида рассказывает нам о своих мужчинах. Интервью на 163 страницы».
«Эксклюзив! Будда и его техника орального секса. Открыты все тайны!»
Каково, а?
Спрос рождает предложение. Мы получили то, чего так хотели.
Жаловаться не приходится: наши желания исполняются быстрее, чем мы успеваем их сформулировать. Видимо поэтому, удовлетворения всё меньше. А желаний всё больше. А мы всё мельче и мельче.
Наши боги похожи на обиженных детей. Смотришь на них, и сердце сжимается от жалости. Они смотрят на нас из темноты разрушенных храмов, и их души наполняются ностальгией по былым временам.
Временам, когда слово «человек» звучало гордо. Когда это слово можно было писать с большой буквы. Временам, когда мы обладали несокрушимой волей. Временам, когда мы были творцами.
Пирамиды.
Плечо друга.
Сикстинская капелла.
Уважение.
Великие поэты.
Любовь.
Нужное подчеркнуть. Или добавить своё.
Это было время богов с человеческими телами.
А сейчас эра раздражённого туловища. Желательно в общественном транспорте. Эра одинаковых мыслей и желаний. Эра нытья. Эра роптаний. Древние давно в могилах. А на их могилах уже давно возведены наши дворцы и места поклонения. Панельные дома. Шестиполосные автострады. Торговые центры. Быстрее, выше, сильнее. Быстрее жить. Выше подняться. Сильнее кричать. Шёпот богов заглушён дикторами, которые рассказывают об оргиях во дворце Клеопатры. Рассказывают о том, как Осирису отрезали член. О том, что его так и не нашли. О том, что археологи бьются над этой задачей.
Жри, жри, жри.
Тонны информации, мимо которой так трудно пройти. Можно её критиковать. Можно принять. Но пройти мимо – никак нельзя.
А лучше бы мы шли вперёд, заткнув уши. Закрыв глаза.
Лучше бы взяли любимого человека за руку и заглянули ему в душу. Потом улыбнулись и сказали: «Я хочу слышать только твой голос. Хочу видеть только твою красоту. Мне больше ничего не нужно. Это ведь так просто. Я люблю тебя». Вот.
Или часами разговаривать с той, за которую готов отдать жизнь. Тихо, тихо. И ласкать каждое слово радостным взглядом. В такие моменты даже боги вылезают из своих нор, отряхивают тряпьё, бывшее когда-то прекрасным одеянием, и боязливо идут рядом.
В их глазах блестят слёзы.
Слёзы счастья.
А может быть и надежды.

Я живой… Я лечу по каналам любви…
Я живой… Я цвету, если хочешь, сорви…
Я живой… Я тону у тебя на руках…
Город мой… Живой…

Другие люди перестали меня интересовать. Увидеть в метро тысячи сонных и злых глаз – лишь мелкая неприятность. Чужая речь уже не воспринимается слухом. Всё, что казалось когда-то важным и незыблемым, размазалось в бесформенное пятно. Я живу в двухместном Рае с чудесным видом на Счастье. Как это получилось? Очень просто. Я тебя люблю.
Сейчас тебя нет рядом, и я превращаюсь в воспоминания и мечты. В воспоминания о твоём тёплом запахе и родной улыбке. В мечты о твоём сладком поцелуе и шёлковых руках. Я хочу стать Светом, который упадёт на любимые щёчки и отразится в ангельских голубых глазах. Почему это желание меня одолевает? Это понятно. Без тебя моё сердце не может биться.
А ведь мы вместе уже почти год. И как не парадоксально, с каждым часом узнаём друг о друге все больше и больше. А самое главное – мы узнаём самих себя. По большому счёту, нам не нужен этот мир, любимая. Это мы нужны ему. У нас самая сложная работа на этой планете.
Мы улыбаемся и красим небо в цвет Доброты.

 

Пока мы посылаем гуманитарную помощь братским народам Осетии и Абхазии.
Пока мы возводим в Сочи огромные спортивные комплексы.
Пока мы покупаем португальских футболистов за тридцать миллионов евро.
Пока мы готовимся к «Евровидению - 2009».
Пока господин Президент в каждом своём выступлении говорит о возрождении страны.
Происходит вот это:

http://www.izvestia.ru/obshestvo/article3118176/

И это будет происходить до тех пор, пока мы не прекратим пировать во время чумы.

Все люди делятся на две категории. Те, кто меня не знает, и те, кому на меня положить.

Лень и ревность – две вещи, которые мешают мне жить.

Меня смешит неискренность. Вы же знаете, что правда, она как говно. Всё равно всплывёт. И чем позже, тем сильнее она будет вонять.

В колоссальном списке людей, которые вызывают у меня отвращение, я занимаю первое место.

Меня забавляют люди, которые до сих пор верят в правосудие. К слову, я в него верю.

Ненавижу поддерживать разговор, который мне неинтересен. Но очень часто делаю это.

На моих руках кровь семерых человек. И я не переживаю из-за этого. Когда их станет больше пятнадцати, я начну беспокоиться.

В метро я люблю петь в полный голос. Всё началось с того, как у меня украли телефон. Теперь, когда нет плеера, я сам себе плейлист. Не замолкаю даже тогда, когда сосед, сидящий рядом начинает на меня коситься.

Совсем недавно занялся выращиванием нарциссов сорта «День Святого Патрика».

Мечтаю написать книгу, главным героем которой будет Никколо Паганини. Но мне лень.

Открытки с готовыми подписями – чума двадцать первого века.

Хочешь знать, почему я использую нож?
Пистолет – это слишком быстро. Не успеваешь насладиться, получить удовольствие. И ещё, ты знаешь, в этот самый последний момент проявляется истинная сущность человека. Так что, в каком-то смысле, я знал твоих друзей намного лучше, чем ты.
Хочешь знать, кто из них был трусом?
Все они - чьи-то родные, сыновья, любимые. Я всего лишь хочу доказать вам, что все ваши законы, ваш кодекс – всего лишь слова, пустой звук, забываемый при первой же опасности. Когда дело плохо, вы готовы сожрать друг друга. Неужели я похож на человека, у которого есть план? Нет, нет. Я всего лишь пёс, который бежит за машиной. И я не представляю, что буду делать, когда её догоню. Поэтому, я просто делаю. И всё. У преступников есть план. У правительства есть план. У тебя есть план. Вы – планировщики. Знаешь… Знаешь, что я заметил? Никто не паникует, если всё идёт согласно плану. Каким бы чудовищным он ни был. Если учёные завтра заявят, что будут проводить эксперименты нового психотропного оружия где-нибудь в центральной Африке или президент бросит на верную смерть роту солдат, ради нелепых идеалов, никто не волнуется. Всё идёт как надо. Но когда я говорю, что какой-то жалкий мэр умрёт, все вокруг теряют голову! Совсем немного анархии. Нарушение генерального плана, и всё повергается в хаос. Я – носитель хаоса. И у меня простые запросы. Я люблю динамит и оружейный порох.
Хочешь знать, что их объединяет?
Они дёшевы. Поэтому смысл не в деньгах. Не во власти. Ни в чём другом. Я хочу, чтобы ты донёс до людей моё послание. Я хочу, чтобы они меня поняли. Я хочу показать им, насколько тщетно их желание контролировать свои крохотные мирки. Они должны осознать: всё, чем они дорожат, превратится в пепел. Они увидят, что я могу сделать с городом при помощи пары пуль и бензина. Пойми, единственный разумный способ жить в этом мире – это жить без правил.
Хочешь знать, откуда эти шрамы?
Мой папаша был алкаш. И изверг. Однажды он взбесился как-то больше обычного. Мамочка схватила кухонный нож, чтобы себя защитить, но папочке это не понравилось. И вот, у меня на глазах, он её зарезал. Хохотал как сумасшедший. Потом повернулся и говорит: “Чего ты такой серьёзный, сынок?”.
Он шёл на меня с ножом.
“Чего ты такой серьёзный, сынок?”.
Он вставил мне лезвие в рот.
“Давай-ка мы нарисуем тебе улыбку!”.
И…
Чего ты такой серьёзный?

Маленькая девочка, тринадцати лет, вышла вечером прогуляться. Погода вчера была такой прекрасной, по-весеннему свежей. Она наслаждалась великолепным воздухом и тёплым ветерком, который своими нежными крыльями обдувал её лицо.

Она не вернулась домой.

На утро её труп нашли на улице. Пробитая голова и море крови.

За что можно убить человека?
Раньше убивали из-за любви. Из-за предательства. Из мести. На справедливых воинах, где герои отстаивали свою честь.

Теперь ребёнка убивают лишь ради мобильного телефона.
Да.
Мобильный телефон. Высшая ценность общества потребителей.
Можно громко материться.
Биться башкой о стену.
Говорить, что такова судьба.

Но это уже не поможет матери девочки, на руках которой остался ещё один маленький ребёнок, больной церебральным параличом с рождения.
Не спасёт её от безумия.
Не спасёт от ненависти.
Не спасёт от самоубийства.

Судьба, бог, дьявол вместе взятые не бывают так жестоки, как люди.
Не хочется верить, что это правда. Потому что так не бывает. Никто не мог поставить ничтожную материальную выгоду выше жизни маленького человека.
Но так есть.
И будет дальше.

Пока волки, которые называют себя людьми ходят по нашим улицам.
Пока они собираются в стаи и смотрят на нас по ночам.
Пока они дышат и продолжают жить, как ни в чём не бывало.

Мы ничего не изменим, пока не изменимся сами.

Хватит ждать, довольно сомневаться.
Отбросим мечты о социальном мире, покончим с компромиссами и наивностью. К чертям весь поэтический мусор, которым снабжают нас магазины. Забудем великие анализы, объясняющие все, до последней детали. Отшвырнём тома, переполненные мудростью и страхом. Пусть демократические мифы идут на хер. Наплюём на грандиозные смыслы, которые зарыла в наши головы рабочая этика буржуазии. Отбросим покорность и жертвенность, вбитые в наши сердца веками христианства. Рассмеёмся над жрецами, боссами, революционными вождями, не-совсем-революцинными президентами и совсем-не-революционными менеджерами. Уничтожим иллюзию количества, законы рынка, правила подчинения, полицейскую вежливость, скуку ежедневного прозябания, ложь смирения. Сядем на руинах истории – истории восставших и преследуемых, взбунтовавшихся и подавленных. Подумаем.
Этот мир нам не принадлежит. Если и есть у него хозяин, безмозглый настолько, чтобы наслаждаться своими владениями, пусть наслаждается. Пусть посчитает свои руины: пепелища на месте строений, кладбища на месте городов, гнусную слякоть на месте рек, вонючую слизь на месте морей.
Нас больше не очаровывают фокусники с их дешёвыми трюками. Нас не прельщает балаган хищных иллюзионистов.
Мы знаем, что сообщества радости возникнуть здесь и сейчас.
Мы знаем, что они родятся из нашей борьбы.
И впервые жизнь восторжествует над смертью.

Альфредо Боннано.

На осколках сознания возвышалась стена. Своей бесконечной высотой она внушала трепет и страх в душу мальчика. Стоя на почтительном расстоянии, он прочитал надписи, что были начертаны на её белоснежной поверхности:

СВОБОДА – ЭТО РАБСТВО

НЕНАВИСТЬ – ЭТО ЛЮБОВЬ

НЕЗНАНИЕ – СИЛА 

И чуть ниже:

2 Х 2 = 4

Надписи венчало огромное изображение лица мальчика, которое хитро ухмылялось и держало его своим гипнотическим взглядом. Глаза словно говорили: «Где бы ты ни был, я смотрю на тебя. Я слежу за тобой день и ночь». Даже от одного беглого взгляда на свой собственный портрет у мальчика наворачивались слёзы. Слёзы любви. Потом слёзы бессилия. Потом слёзы отчаяния. Он сидел неделями, опираясь спиной о стену, и рыдал. Он не мог понять, что здесь не так. Вокруг стены простиралась пустыня. То тут, то там на пепел падали осколки чьих-то желаний и стремлений. На миллионы километров вокруг горели костры из людских надежд. Все хотят быть чистыми, добрыми. Но проблема в том, что для этого нужно приложить усилия. Незадача, правда? Поэтому проще забыться. Проще заснуть и больше никогда не проспаться. От мысли до исполнения – пропасть длиною в жизнь. И всё катится к черту.
2 Х 2 = 4. Почему вы уверены, что это именно так?
Вы уверены в том, что реальность совпадает с вашим восприятием?
Почему вы до сих пор соблюдаете законы? Их же приняли люди, которые сейчас лежат в могилах. Они мертвы. Законы мертвы. От реальности можно излечиться. Но только надо понять, где это реальность происходит. Она вокруг вас или внутри?
Мальчик взял в руки кусочек мела. Робким шагом он приблизился к стене. И начал выводить. Буква за буквой:

СВОБОДА – это возможность верить в то, что дважды два равно пяти.

Пустыня из гари и пепла впервые слышала чистый детский смех.