Вообще-то, сейчас я почти не пишу, а если все-таки вдохновение находит, то конечный результат никому не показываю, либо даже не сохраняю. Последнее, что навеяло, все-таки решила выложить. Сделать это решила из-за многочисленных вопросов о моей татуировке))) "Что она значит?" Не знаю, поймет ли кто, но это и не важно. Зато если еще кто-то будет спрашивать, перенаправлю сразу же на эту страничку xD

Как они ушли

Она стояла на берегу моря и легкий вечерний бриз трепал ее волосы, словно тонкий лен. Она ощущала в воздухе аромат двенадцати прожитых лет. Уже почти год, как кого-то не хватает в этом мире, и сейчас, она думала о ней. Даже детский смех и возня, раздававшиеся неподалеку, не могли отвлечь ее от этих мыслей. Почему земля? Почему мы закапываем людей в землю? Она знала, что там нет покоя. Почему не небо? Почему мы так боимся сжечь тело? Почему так трудно стать пеплом и улететь в облака, где царит спокойствие и безмятежность, к которым мы так стремимся? Она не знала ответов, были лишь просто вопросы.


Я так хочу побывать в Париже! Поедем летом во Францию? - женщина средних лет сидела в кресле, поджав ноги и задумчиво улыбаясь.
Одиннадцатилетняя девочка лежала на животе на мягком диване неподалеку и просто смотрела на нее. Сейчас ей было тепло и уютно, так что она боялась пошевелиться. В один миг все это могло исчезнуть, а такие мгновения в ее жизни были так редки. Та женщина в кресле была для нее воплощением всего прекрасного в мире: солнца, морей, бабочек и легкого ветра. И в этот самый момент, она ощущала непередаваемое счастье, ведь она была наедине с самым прекрасным в мире.
Всю жизнь мечтала побывать там, - женщина смотрела куда-то вдаль, будто в этой самой комнате не существовало стен и можно было увидеть все в мире, что только пожелаешь.
А девочка продолжала тихо лежать, боясь один своим словом спугнуть эти мгновения волшебства. Она ловила каждый жест, каждое движение своей матери, вдыхала запах ее духов и запоминала каждое слово.
Так редко они были вдвоем. Да и просто вместе. Так что сейчас маленькой девочке оставалось лишь лежать и мечтать о Париже, ведь тогда они снова будут вдвоем: она и мама.


Этим утром вставать совсем не хотелось. Мама уже неделю почти не выходила из комнаты из-за болезни, а сегодня собиралась пойти на работу. Она торопилась, быстро красилась, одевалась, так что девочке пришлось готовить завтрак. Как всегда, бутерброды крошились в руках, а чай лучше было бы вообще не пробовать. Отец вечно ругался, что из нее плохая хозяйка, но она и не стремилась учиться. Зачем переводить продукты, в тщетных попытках что-то сделать, когда твоя мама делает это лучше всех на свете?
Они быстро собрались и вышли из дома. Но что-то в этой суете пошло не так, и маленькая девочка, капризно отвернувшись, отказалась поцеловать мать на прощание.
«Еще успею, и не раз», - подумала она, медленно бредя в сторону школы.

Вечером того же дня, они с отцом сидели в комнате, играя в разные игры, шутя и о чем-то болтая. Обычно в 19.15 они выходили на балкон и выискивали маму в толпе сошедших из автобуса. Девочка покусывала губу, пытаясь отыскать знакомое лицо, и жутко нервничала. А вдруг она не придет? Но стоило знакомому силуэту появиться вдалеке, как страх отступал и сжатое от страха сердце, снова начинало биться в привычном ритме.
Но сегодня все было по-другому. Они ждали ее, как обычно. Но она не пришла. Лишь чье-то слово «умерла» через пару часов, осталось в ее памяти навсегда.


Я сидела у него на коленях, не в силах сдерживать улыбки. Мы были вдвоем, хотя в любой момент наш покой могли нарушить. Сегодня, впервые, когда у нас не было слов. Хотелось просто ощущать друг друга, просто быть вместе.
Алекс? - я нарушила тишину и слегка повернула голову в его сторону. Его дыхание на моем затылке прекратилось, и он лишь сильнее прижал меня к себе.
Что? - его голос был тих и спокоен. Любое наше движение могло выдать нас, хотя рано или поздно, кто-нибудь войдет в эту комнату.
Что нам делать? - прижавшись лицом к его щеке, и прикрыв глаза, я ждала ответа.
Было такое ощущение, что мы единственные в мире, кому не нужны были поцелуи, улыбки и слова друг друга, кому нужно было лишь быть где-то совсем рядом.
Мы даже боялись мечтать о чем-то большем, хотя нам всегда так хотелось гулять по солнечному городу, держась за руки и слушая симфонии ветра.
Он молчал и в этой тишине вступали в свои владения нерешительность и страх. Мы не боялись, что нас раскроют, мы боялись того, к чему нас все это приведет. Боль – лишь чувство, она как и все затихает, время от времени, давая отдышаться. Но конец – вот что неизбежно, он то нам и угрожал, вселяя страх. И он был так близок.


Я лежала глядя в потолок, не в силах пошевелиться. Он отдал свою жизнь в мои руки. И сейчас я должна была сделать выбор: принять ее или отказаться. Зачем он открыл мне свои слабости, зная, что я ненавижу слабых людей. Они напоминают мне о моих собственных прорехах, вызывая лишь гнев. Почему он не мог оставить свою жизнь себе? Почему надо отдаваться людям без остатка? Все равно, рано или поздно, я оставлю его, и он это знает.
Нет, - все, на что хватило моих сил. А что еще я могла сказать в пятнадцать лет, испуганная и уверенная в том, что истина подвластна лишь мне.
Он опустил голову, едва кивнув. В этот день, боль превзошла страх для нас обоих.

Еще пару раз он звонил мне. Я могла отвечать на звонки, лишь глотая слезы. Слова застревали в горле, и я не могла слушать его и, в конце-концов, бросала трубку. Чувства душили его куда больше, чем болезнь, это я понимала. Но жестокость, так глубоко поселилась в моем сердце, что помочь самому любимому человеку на земле, казалось, невероятной пыткой. Кроме того, я была уверена, что он выкарабкается, как делал уже не раз. Смерть и предательство сопровождали его последние 4 года, так что мой ответ не казался мне смертным приговором. Я проливала слезы не по его последним месяцам жизни, а по нашим так и не наступившим минутам счастья.

Это был обычный сентябрьский день. Первый месяц учебы в институте доставлял удовольствие, так что выходные в полном одиночестве были в тягость, делая серые будние долгожданными праздниками.
Внезапно мой телефон зазвонил и на экране появился незнакомый номер. Конечно, ведь прошло больше года. За этот год я овладела самой тяжелой наукой в моей жизни – создавать иллюзии. Теперь никто никогда бы не смог залезть в мою голову и узнать о нем. Его вообще больше не существовало в моей жизни. Все должны были думать, что моя простая симпатия к одному простому парню, это то невероятное чувство которое я испытала к тому, кого сама и убила. К нему. К Алексу.
В трубке послышался знакомый голос. Именно этот голос напомнил мне самое жестокое слово в мире - «умер».

Еще одни выходные в одиночестве. Но теперь я была одна в целом мире. Никаких звонков, никаких вопросов. Никто не знал, кроме наших общих друзей, хотя я перестала быть их другом еще два года назад.
Но сейчас я была благодарна этой тишине. У меня была всего одна ночь, чтобы вспомнить все, и один рассвет, чтобы все забыть. Его больше нет и ничего не вернуть. Надо просто улыбаться, чтобы никто ничего не узнал.

Почти год его нет. Почти семь лет нет ее.
А девочке уже 18. Она стоит у холодной реки. Две золотые волны, видимые лишь ей, скользнули по водной глади. Это он и она. Они дали ей знать, что только им и далекому солнцу известно, о чем она мечтает сейчас: просто гулять по солнечному Парижу, держась за руки и слушая симфонии ветра. Втроем.