- А где макароны?
Серые бетонные стены, комнаты, кое-как разделенные фанерными перегородками. Я нашел засохший апельсин и щедро накромсал его в кастрюлю. Приправой будет.
- Да где макароны, были же.
- На месте они.
- Нету там ничего.
Нашел пакет с гречкой.. Грамм сто. Блин, неохота мне гречку, да и с апельсинами её как-то.. Подходит Маленькая Девочка, видит гречку и тоже морщится. Зажравшиеся ребята.
- Да блин, были же макароны.
Это я с утра пораньше творил ченить пожрать. Желающих пожрать было много - еды - мало. С утра приволок почти что с поля боя кусок мяса - теперь мясо уже полчаса остывало, а я искал хоть какой гарнир.. Вот, апельсин нашел.
Открываю ящики: еще грамм сто гречки, бутылка с водой.. О, батон хлеба. Засохший.. Надо же, забили о нем, а я нашел. Будет гарниром.
- Сюда идите, жрать.. готово.
Режу хлеб, сверху кладу мясо, ненуачо, вкусно. Сухарики. Вчера вообще ничего не было, сегодня я просто перерыл все верх дном, вот и нашлось.
- А завтра будет гречка, и я советую её полюбить - или с голода помрем.

Забираю свой бутерброд, залезаю на стол, за неимением лишнего стула и сижу. Подходит мужик. Я его не знаю и знать не хочу. Как и всех остальных. Живем вместе ну и живем, а он лезет со своими нравоучениями:
- И что дальше делать будем?
- Помрем. - пытаюсь прожевать сухарь.
- Нет, ну серьезно?
- Да и я не шучу. Жратва кончится - помрем. И все. Освободим жилплощадь.
Это он спрашивает теперь, потому что как-то, в самом начале я обещал что-нибудь сделать.. Только тогда я маленький был, и мне казалось, что могу что-то сделать.. А тут не до меня. Тут идут разборки больших дядей, только, почему-то, через наши трупы. Близится особо большая разборка, на улицу выходить опасно.. А жрать надо! И найти пожрать можно только "выйдя из окупации" - перейдя улицу, другими словами..
Когда много лет подряд пророчили гражданскую войну, я ржал, и говорил, что у нас даже бомжи впринципе довольны жизнью, потому что жизнь сама по себе - ассортимент. Когда все это началось, я снова ржал и говорил, что это очередная уловка сми.. А вот когда меня чуть не убили в одну из вылазок, вот тогда мне стало не до смеха. И сейчас, мне тоже не смешно. Да и никому, вобщемто.
Мы - это особое дерьмо, потому что мы оказались на своей стороне. Не рвемся уничтожать власть капитала и жечь дома, не рвемся протирать жопу в Кремле и жрать черную икру.. Никуда не рвемся, нам бы тока макарон и идите нах, пожалуйста, с вашими революциями.

Ну, вот и вечер. Можно лечь спать пораньше, все равно делать нечего. Маленькая девочка сотрит в кастрблю, где плавают берые скукоженые дольки апельсина:
- Можно?
- Ой не советую, отравишся еще..
Девочка не слушается, и берет тощей рукой из кастрюли дольку.. И долго отплевывается:
- Гаадость.
- Эй, солнце, я тебе обещаю - вот закончится эта вся фигня - возьму тебя в приличный магазин, апельсинов куплю.. И еще чего хочешь?
- Я.. Я сока хочу. И пирожные!
- Вот, будут тебе и сок и пирожные.. Если жив буду.

Сплю я на шкафу. Ну а что - кроватей на всех не хватает, а это бельевой такой огромный советский шкаф - знаете, у всех такие стоят наверняка до сих пор.. Ну, у многих точно. Вот на нем я сплю - очень удобно - лежит драный матрас, сверху чем-нить накрываешься и спишь.. И снится мне, что я открываю этот шкаф, а там - жратва! Огромные пакеты с макаронами, бутылки с соком и минералкой, чай, кофе, картошка даже. И пироженки есть. И я сижу.. И силой мысли заставляю еду из шкафа вылетать и обратно становится... И думаю: "надо мелкую позвать, пусть порадуется..."
- Вставай!
- Мммм.. Неее..
- Ну вставай реще, началось, пакуй монатки.
Паковать мне нечего - просто спрыгиваю вниз и беру рюкзак.. Там - резервная пачка сигарет, один из вчерашних пакетиков с гречкой, кусок батона, сахар (на вес золота, не иначе - годами собирал, его жрать нельзя уже наверняка). Кое-какие деньги у меня в карманах джинсов, деньги я еще головой не бился в рюкзак класть..
Смотрю, что делают другие. Маленькой девочки и её предков уже нету, мужик запихал свои пожитки в шкаф и теперь заколачивает досками.. Наивный, через 5 минут после того, как отсюда выйдет последний человек (или вынесут последнего человека, даже простыней не потрудившись накрыть), сюда нагрянет полчище мародеров - оббирать людей, у которых итак ничего нету.. Ну, да это у нас в порядке вещей. Мамка еще копается с вещами, а мне надо драпать - её не тронут, а я парень возраста вполне призывного - тут на мой псевдотуберкулез насрать, военное ж положение, хули. Выхожу на улицу.

Перехожу дорогу и попадаю в другой мир.. Перешагиваю через кучку трупов, рядом спит бомж. Две бабули торгуют каким-то гавном на углу - толи кора древесная, толи гусеницы - пища нового поколения.
Мне нужно через два часа быть у парка с южной стороны "стены", а сейчас я иду на Садовую - там, я слышал, была крупная драка с утра, можно поглазеть.
Не успеваю пройти и двух метров, как еле уворачиваюсь от летящей в меня палки.
- Ну вот, чуть не убили.
Оборачиваюсь. За мной стоят два пацаненка, лет 10-12.
- Ты откуда?
- Всю жизнь жил воон там, а теперь за это по башке получил.. А вы откуда?
- Мы из ОПКУН! (ополчение против капиталистического угнетения народа, о как).
- А те не рано ли?
Парень на меня с ужасном смотрит. Я ж из-за стены и джинсы на мне пока еще чистые. Наверное, ждет что у меня вырастут рога или клыки и я наброшусь на них и раздеру в клочья. Вместо этого я спрашиваю:
- Как на садовый пройти?
- Ты еще спрашиваешь, грязное отродье вонючего капитализма??!
- Ну, не отродье, но вопрос задал.
Парень думает и показывает рукой:
- Туда.
- О пасибочки. А тебе бы для твоих лет не в ОПКУН состоять и палками в кого попало кидатся, а учится понимать, что происходит.
- А что происходит? - парню уже пох, что он меня убить хотел, идет рядом.
- В Кремле сидит один жирный толстый дядя. Которому мало. И где-то там в ОПКУН сидит вот точно такой же жирный дядя, которому тоже мало. И вот они делят. А вы подпездываете.
- Эээ.. Че правда?
- Вот вырастешь - поймешь, а пока - удачи. Хотя.. Подпездывать - не самый плохой вариант :)

Дохожу таки до садовой. Там перед домом хренова туча битого стекла. Откуда стока?
Словно услышав мой вопрос, мне отвечает какой-то мужик, который встал рядом:
- Это ОПКУН с утра накидали. Тут какой-то хрень из правительства нарисовался, так они сняли сткела в ближайших домах и ему на голову. Кровь видишь?
Еще б не вижу. Пол улицы ей залито. Видимо, вместе с хреном из правительства тут много простого народу полегло.
- А ты откуда?
Прямо задолбали, как гопнеги - с какого району?
- Местынй я, мы все тут местные.
- Ааа, с нейтралки значит. Ну и как там?
- Отстойно. Жрать нечего, жить негде. Выйдешь - убьют, не выйдешь - тоже долго церемонится не будут. Вот, сеня опять всех выгнали..
Мужик понятливо кивает. Я радюсь, что нашел слушателя и задаю вопрос:
- А че нас так ненавидят? Опять выгнали, вещи отобрали.. Вышел - палкой по башке получил.. А за что?
- Ну понимаешь, настроение такое. До правительства им не достать, руки коротковаты..
- Ну а до нас дотягиваются. Точно, понял. Виноватых нашли..
- Ага, я сам оттуда по началу был. Потом сюда свалил потихоньку, хоть где-то свои.
- Не поддерживаете их мнение, но вперлись в их ряды со знаменем рассекаете.. Врать - нехорошо!
Мужик ухмыльнулся:
- А быть мертвым, знаешь ли, еще хуже.

Почему-то захотелось подобрать кусок стекла.. Не знаю, порыв какой-то, интуиция. Но у меня с ней туго - она у меня чуткая, чуть что - вопит прямо.. А я никогда не понимаю, что она от меня хочет. Тут появились кремлевские, мусор убирать (не стекла - зазевавшихся ОПКУнов), и я убрался побыстрее.

Мамка в парке меня уже ждала:
- Я так волновалась, вдруг с тобой че..
- Да что со мной будет! - уверенно киваю и закуриваю.
Она тоже. У меня в этой пачке осталось 2 сигареты, про резервную в сумке никто не знает - молчу как партизан - отнимут же и скурят. А я с чем буду? Потом буду перекладывать в эту по одной по тихому. Я всегда так делаю, если что - последняя. Хотя, рано или поздно, сигареты все таки кончатся..
- Надо будет купить сигарет.. - задумчиво произносит мамка.
Я делаю шаг назад. Сбоку столб, за ним скамейка - на ней сидит мужик с девушкой. Рядом со столбом стоит еще один - ну точно, слушает, гад.
Я только хотел сказать, что надо убиратся, как у него в руке блеснул нож и он двинулся к нам:
- Давайте деньги.
Я стою между ним и мамкой и машинально соображаю, что делать. Ножом я уже получал - живой остался, но ощущения, знаетели, не из приятных. Нарыватся не хочется, ужас как. А что делать? Тут же джунгли епте, нет тебе ни справедливости, ни закона, ни совести...
- Ты чего..
- Деньги давай лживая сука!
- Какая я тебе лживая сука? Я тебе хоть слово сказал, ты мразь..
Я понял, что я идиот, только когда услышал крик. Этот хрен с ножом просто отвлекал внимание, пока второй отнимал сумку. Я обернулся, и только увидел, как его сообщник перелез через забор с сумкой и несся со всего духу куда подальше. Тот, который с ножим припустил за ним.
А я стоял, и дох от злости. Слушал тоскливые крики мамки, смотрел, как они удирают.. И ничего не мог сделать. Мой персональный кошмар - смотреть, как другим плохо и понимать, что я ничего не могу сделать. Только сейчас бычок догорает до пальцев, обжигает их и я роняю окурок на асфальт...

- Ну вот, нет у нас денег..
Нет, они есть, но я молчу. Во-первых, потому что везде уши, и скажи это - будет вот как сейчас. А во вторых - потому что они на черный день. Нет, на совсем черный. На еще более черный. На совсем непроглядно черный, на невыносимо черный день...

Я проснулся, блять, в пять утра. И где-то час еще исходил на мыло от злости на самого себя. Наверное - это расплата - днем я рассуждаю о подобный случаях с умной флегматичной рожей, а ночью переживаю от.. ну, второго, лица. Потому что когда со мной - не так больно. А когда люди по-настоящему дороги - хоть вешайся после этих снов.