Итак, начинаем постепенную перегрузку материалов). Что жевало моск первую половину августа? Фик. Вторую? Питер.

Cначала был не Питер – сначала был поезд. Йа деревня и на поезде каталась за всю свою сознательную жизнь впервые. И сразу – двое с лишним суток, в купе с аварийным выходом и, соответственно, без открывающегося окна. И тридцать градусов жары. И, господитыбожемой, что они пускали по радио, чтобы подбодрить помирающих от духоты пассажиров! Это даже не шансон; не знаю толком, как называется (закос под фольклор какой-то), но когда на вторые сутки вдруг зазвучала Глюкоза, лица у всех просветлели, как от звуков симфонического оркестра. А потом мы нашли, в какое положение надо изогнуться, чтобы достать до регулятора громкости, и стало уж совсем хорошо.
В нашем распоряжении были: две плацкартные полки, верхняя и нижняя, гора еды, блокнот с ручкой, классика на русском и английском, пара маминых детективов и смотрибельное окошко. Ни распечаток фиков, ни доступа к сети – я была бы рада сказать, что находилась в полном отрыве от фандома, но увы, самая печальная его часть нагнала мну и там. Соседкой напротив оказалась, по моей теории, преклонного возраста Мэри-Сью – поверьте, в реале и старости они еще хуже, чем на мониторе! Полдороги она рассказывала нам фанфики с собой в главной роли. Ее все любили. Ее все хотели. Она была незаменимой… простите, забыла профессию (или, вернее, несколько профессий). У нее несколько неизлечимых болячек и она чемпион мира по скоростному вязанию. Кстати, у нее квартира в Питере, и только обстоятельства спасли нас от того, чтобы стать ее квартирантами и, соответственно, преданными слушателями еще на неделю. На вторую ночь она вышла в Чайге, и это было даже еще лучше, чем Глюкоза.
А вот верхняя полка служила утешением всю дорогу. До Свердловска там обитал мужчина, который вообще не утомлял нас какими-либо признаками жизни; потом села вполне нормальная девушка – ну, за исключением того, что хотя с виду казалась старшей школьницей, уже отметила двадцатипятилетние). Впрочем, как показал Питер, та же судьба, по ходу, уготована и мне. Напротив ехал – вы ж не поверите!! – рок-музыкант из группы «Хек». Ну да, я тоже понятия не имею, что за хек такой, но если вдруг ребята когда-нибудь прогремят на всю Европу – помните, я ехала с ним в одном вагоне)).
В Москве мы впервые заценили вес наших трех сумок – а ведь многое уже было съедено… Сил хватило ровно до первой попавшейся камеры хранения, где мы свалили все и упорхнули счастливые, ни разу даже не вспомнив о том, что в боковом карманчике зеленой сумки притаился фотоаппарат. Это выяснилось только на Красной площади и ознаменовалось тихим воплем. Разумеется, было уже поздно и, разумеется, это к лучшему. Увидь я себя запечатленной на фоне Кремля с три дня не мытой башкой – исход бы был печален. Но жаль университета, потому что да, мы добрались и до него, а сфотать вот не пришлось. Особенно я бы вам хотела показать кокетливые зелененькие четырехлистники, коими физики украсили асфальт перед своим корпусом. Живут же где-то такие физики! Да и само здание… хотя какое уж там здание – это целый студенческий городок. У них свой собственный парк, своя больница, теплицы, обсерватория… На главном здании висит аж план, на котором обозначено около семидесяти пунктов. Двери огромные, фасад украшен двумя скульптурами (молчу уж о парке), по правую руку от центрального шпиля - внушительные часы, и вообще видно, что действительно замышлялся второй Кремль. Все такое огромное, торжественное и фундаментальное, что мне, пожалуй, жутковато бы было там учиться. Но погостить - здорово впечатляет.
Москва вообще очень большая, сумасшедшая и ошеломляющая (особенно для слабонервных новичков типа меня), но удивительно быстро затягивает в свой темп. Когда мы вышли с вокзала в метро, и непрекращающийся людской поток нас тупо понес куда-то мимо карт, на которых всячески изламывалась и перекрещивались с десяток метрополитеновских линий… появилось отчетливое желание вернуться в зал ожидания, забраться под лавку и сидеть там до объявления посадки на питерский поезд. Потом слегка встряхнулись, нашли себя на карте, заметили, что на каждой стенке для сирых и убогих вроде нас висит по пять указателей… в общем, к концу дня уже гордо криво-косо ориентировались в городе и, что главное, ничего не боялись. Успели побывать на Красной площади (подробности с фотками – далее, так как удалось завернуть туда и на обратном пути), в упомянутом уже МГУ и просто побродили – обошли кремлевские стены, заглянули в Александровский сад и храм Василия Блаженного. К половине десятого вернулись, чтобы успеть на поезд, перекусили, крепко взбодрились услышав сумму к оплате (две порции картошки +куриная котлетка+две тефтели+два морсика = почти 600 рублей?! Да придут Икс-судьи, да свершится правосудие!). Там же на вокзале решилась и сильно мучившая нас проблемка с жильем – где-то в уголке (я бы и не заметила, если бы не устроившийся рядом Инет-клуб) примостилась маленькая честная контора по поиску вариантов. Правда, там честно сказали, что за устраивающую нас плату можно найти только съемную комнату, но мы еще помнили о сумках и с энтузиазмом согласились, тем более выяснилось, что нас еще и встретят. Хотели, конечно, гостиницу, но чего уж там.
Ночь «от Питера до Москвы» прошла без приключений. Мама уверяет, что было крышесносительно жарко и вообще невозможно спать, но для меня в плане сна ничего невозможного не существует. Конечно, было бы жутко романтишно просидеть всю ночь у окошка, но все равно необходимых атрибутов – бутылки да стука колес – не имелось. Да, стука колес не было почему-то, ехали очень ровно. А в окно, на рассветные питерские туманы, я насмотрелась и утром, когда добрая душа проводница подняла нас в полшестого.
И вот не прошло и полутора вордовских страниц как мы – в Питере. Нам холодно, сонно и пока ничего еще не понятно, тем более что на вокзале нас и, главное, сумки с ходу ловят, ведут какими-то окольными стежками-дорожками к стоянке и пихают в машину. Мы едем и вертим головой, пытаясь должным образом воспринять красоту еще почти пустого города – какие-то ее частицы улавливаются даже моим полуспящим моском. Оля, одна из хозяек нашей квартиры, с ходу советует, куда ехать и что посмотреть. Высаживаемся на улице Марата, в пяти минутах ходьбы от Невского. Внутренний двор оказывается очень страшненьким – в будущем выяснится, что практически все внутренние дворы в Питере страшненькие: денег пока не хватает даже на ремонт всех фасадов. Да так повелось и с петровских времен – фасады зданий в первые годы по закону должны были оформляться в заданном стиле (можно чуть богаче, но ни в коем случае не беднее), чтобы улицы смотрелись гармонично; регулировалось даже количество этажей. А внутренние дворы, «колодцы», достраивались позже, домовладельцами, сдавшим каждый угол внаем, и уж там-то ни о какой эстетике и даже удобстве не шло и речи – оттуда и теснота, оттуда и неказистость. Ну а почему в Питере полно кошек и все дома ими пропахли – это не спрашивайте, я сама так и не поняла.
Приезжаем мы в семь; заселение – в двенадцать. До этого времени можно разве что мыться и гонять чаи на кухне. Мыться – это хорошо, а вот чаи притомили нас еще в поезде, поэтому, наведя марафет, отправляемся гулять по Невскому. Акуй еще властвует над нами и мешает любоваться, а еще больше мешает бесконечная череда бутиков, закусочных и крутых гостиниц, тянущихся по обе стороны улицы. Благо народу еще пока нет – воскресенье, восемь утра по московскому, нормальные люди спят – так что идти можно медленно и разглядывать не через головы. У Аничкова моста начинаем испытывать робкое восхищение, постепенно усиливающееся по мере прохождения мимо Казанского Собора, улавливания краем глаза Спаса на крови и выхода к Дворцовой площади. Дворцовый мост отчего-то перекрыт, и мы в покое и тиши долго глазеем на Неву, пока еще не решаясь фотографировать. Мне представляется, что мы (ха-ха) прошли дико много и даже странно, что к удается вовремя вернуться к заселению. По пути обратно делаем ценнейшее открытие – на нашей улице есть две кондитерские, в одной из которых продается разнообразнейшая свежая выпечка, в другой – конфеты и прочие сладости. Наскребаем себе на обед там и там. О том, чтобы ничего не покупать на Невском, нас уже предупредили не единожды – цены там явно рассчитаны на иностранных туристов. Поневоле начинаем интересоваться – где вообще питается простой люд? Ни одного супермаркета или универсама по пути встречено не было. Впрочем, покупки и туристы – это два отдельных разговора.
За булками постепенно вырисовываются планы на вторую половину дня. Во-первых, нужна обзорная экскурсия, чтобы вообще сориентироваться, куда кроме обязательного Эрмитажа мы вообще хотим сходить. Во-вторых, надо бы уже начать непосредственно посещать что-нибудь. И – берем фотоаппарат.
И вот наконец-то начинаюцца фотки!
Обзорная – она и есть обзорная. Фактически просто дают представить размеры и планировку города, ну и запечатлеть кое-что на коротких остановках. А останавливались мы в основном в храмах, коих в Петербурге великое множество. Действующим из них, на счастье, был только один. Не знаю, как другим экскурсионникам, а мне так было откровенно неловко – люди ведь приходят в действующие храмы не глазеть, ну а молиться-креститься на бегу тоже как-то…. да и не про мою честь это все. В общем, вышли мы с обуреваемой теми же чувствами мамой наружу и стали фотать. Ворота, как объяснили, были сделаны из настоящих турецких пушек – как символ победы над бедными поверженными турками, поэтому им мы уделили особое внимание:

Еще одной остановкой был Смольный – недействующий и на реставрации, но определенно один из красивейших. Архитектор, опять же по сведеньям экскурсовода, пытался серо-голубо-белой с золотом цветовой гаммой добиться того, чтобы здание гармонировало с хмурыми питерскими небесами. Денек выдался пасмурный, поэтому золото не играло, но прочие цвета вписывались великолепно:

Наконец, последний и наиболее поразивший нас в тот день храм – Спас на крови, построенный после убийства Александра Второго. Наконец-то мы зашли внутрь, и наконец-то это был музей со всем полагающимся – магазинами, экскурсиями, спекулянтами у входа). У одного такого мы, кстати, и прикупили билеты – прошли в результате дешево и на сэкономленные деньги купили диск и пожертвовали реставрации. Диск содержит виртуальный обзор и является последней моей надеждой, потому что после трех фоток – та-да! – батарейки тихо вздохнули и померли. А обфотать хотелось все, ибо семь тысяч квадратных метров мастерски выполненной мозаики в памяти не удержишь, сколько ни смотри. Смотрели мы час и прослушали в общей сложности три экскурсии; теперь довольно бегло ориентируемся в расположении сюжетов и истории создания и эксплуатации. Судьба, конечно, не менее страшна чем участь самого Александра, и фотографии храма в неотреставрированном виде шокируют. Создавался он как нечто парадное, оранментальное, даже тончайшие мраморные плитки на полу не предназначались для ежедневного топтания – службы проводились только в исключительных случаях. После революции стал простой, едва ли не сельской церковью, затем его планировали подорвать и, как ни иронично, спасло лишь начало Второй .Мировой, во время которой он побывал и овощехранилищем, и моргом… Снарядом пробило купол и, опять же едва-едва не взорвало. Мозаики на послевоенных фотографиях выглядели как месиво; на реставрацию ушло десятилетие. Но оно того стоило. Как-то никогда меня изображения святых и апостолов так не поражали своей человечностью, живостью. Одну пару даже потребовала персонально сфотать, ибо контраст соседствующих лиц и читающихся по ним характеров потярсающ. Я всегда воспринимала библию как просто книгу, без большой буквы, поэтому для меня персонажи, изображенные как правдоподобные разные, непохожие люди, особенно ценны – в религиозно-окрашенном творчестве, особенно в изобразительных видах искусства, встречала это нечасто.
Спас издали (яркие купола видны со многих точек в городе, а вот наружной мозаики отсюда не разглядишь):

А это внутренности). Первое – столько поразившая меня колонна, изображение сверху. К сожалению, видно очень плохо. Далее алтарь, произвольный мамин кадр и, наконец, - купол. Сложно поверить, но изображение огромно – чтобы заценить нам предложили один лишь замер: длина глаза составляет 50 см). Кстати, именно отсюда, через правую руку извлекали тот самый снаряд:

Словом, первый день ознаменовался большим эстетическим наслаждением. Но домой пришли дохлые и усталые – ну, примерно как я сейчас. На этом (вы уловили прозрачный намек в предыдущей фразе)) завершаю первую часть отчета). Размашисто вышло, но дальше попытаюсь урезать лишние подробности.