"...Вчера вечером, сразу после наступления темноты, группа мужчин взяла меня на руки и понесла в джунгли вслед за факельщиками и старейшинами деревни. При этом девочка "рабыня-королева" замыкала шествие. Тропинка вывела нас на прогалину, с трёх сторон обрамлённую густыми джунглями, а с четвёртой - скалистым утёсом, вздымавшимся над верхушками деревьев. Перед утёсом высился странный постамент груботёсанного камня. Костёр перед ним освещал прогалину. Вглубь горы уходила пещера, фасад скалы вокруг её разверстой пасти был весь изукрашен витиеватыми узорами в стиле девочкиных браслетов. Среди резьбы скрывались три больших бронзовых кольца. Тяжелые цепи тянулись от колец в глубину пещеры. Были и другие цепи - они шли от четырёх колец по краям постамента и тоже уходили в пещеру.
Мужчины замерли на поляне. Четверо из них тихо подошли к сторонам постамента и схватили цепи, вмурованные туда. Кивнув друг другу, они разом налегли на них и потянули. И тотчас женский крик вонзился мне в уши словно раскалённый гвоздь! Тут и сама она появилась из пещеры, держась вертикально и борясь с цепями, прикованными к её запястьям и лодыжкам. А четверо мужчин всё тянули и тянули, упираясь ногами в края возвышения, пока она не оказалась стоящей, растянутой за руки и за ноги на передней стороне возвышения. Короткое время женщина сопротивлялась натяжению цепей, потом запрокинула голову и разразилась проклятьями. Некоторые слова действительно оказались английскими и действительно бранными. Когда она кончила их проклинать, то так и осталась стоять закрыв глаза, растянутая на цепях. Мускулы мужчин дрожали. Передо мной стояла прекрасная белая женщина!
Она носила такие же тяжёлые браслеты и пояс, как та юная девочка. Две цепи от входа пещеры тянулись к её поясу, третья - к ошейнику. Все три мягко покачивались, провисая. Копна волос спадала ей на плечи и дальше по спине. Её незагорелая кожа была гладкой и блестела в облесках костра. Обнажённые груди стояли, словно гордые утёсы под водопадом струящихся волос. Большие глаза и широкий рот придавали её лицу театральную красоту. Она наклонила голову и что-то приказала на местном наречии.
Четверо мужчин медленно отступили назад, выпустив цепи. Она опустила руки по бокам и открыла глаза.
Долгое мгновение она пристально смотрела на меня. Она подалась вперёд, повиснув на цепях, и дотронулась руками до меня. Она перехватила мой взгляд, и посмотрела на собственное тело так, будто видела его впервые. Затем она развернулась и пошла обратно, но у самого "алтаря" оглянулась на меня и вдруг неудержимо рассмеялась. Слезы заблестели в её глазах. Она села на корточки и обхватила себя руками, её смех перешёл в сдавленные мелкие рыдания.
[...]
Однажды вечером, после того, как её раны зажили, процессия отнесла её к пещере. Её опять распластали "орлом" на возвышении, рядом с кучей сырых листьев и наковальней. Чумазый абориген, оказавшийся деревенским кузнецом, раскалил жаровню, разложил свои инструменты и приступил к работе. Пока он прилаживал эти семь цепей к кольцам, а браслеты - к цепям, он пояснял Келли, что делает, на своём языке. Келли не многое поняла из его слов, но яснее ясного представила, что её ждёт. Она провела эту ночь в криках и метаниях, рыданиях и мольбах. Но когда забрезжил рассвет, цепи и браслеты лежали готовые на возвышении. Кузнец уселся на корточки рядом с нею и заговорил спокойно, как доктор, убеждающий пациента решиться на тяжёлую операцию. Он мягко приласкал её и удалился. Появились женщины и силой заставили её выпить микстуру с мерзким вкусом. По её телу растеклась истома, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.
Она пробудилась в конце полудня, одна на возвышении. Она заставила себя выгнуть шею, чтобы снова взглянуть на массивные оковы, которые были разложены вокруг неё. Она молила бога о смерти, но тот не внял её мольбам.
С наступлением ночи кузнец возвратился со старейшиной деревни и палачом, как теперь Келли думала о том аборигене с боевым топором. Кузнец обернул её левую лодыжку влажными листьями, после чего уложил её ногу на край наковальни. Он нагрел ножной браслет. Раскалённые челюсти зашипели на листьях, когда края сомкнулись на её лодыжке. Кузнец бил, замыкая браслет и сводя почти литые концы вместе в несокрушимое бронзовое кольцо. Келли задёргалась от боли и ужаса, когда горячий металл опалил её плоть. Её крики разрывали ночь. Её промежность истекала мускусным соком. Браслет за браслетом кузнец приковывал Келли к скале. Он приладил сперва ножные браслеты и наручники, потом ошейник. Когда молот кузнеца звенел в нескольких дюймах ниже её уха, запечатывая бронзовые челюсти на её горле, Келли отреклась от своей веры в христианского бога. Кузнец обернул тяжёлый пояс вокруг её поясницы, и его горячие концы обожгли ей плоть сквозь влажные листья на бёдрах. Центральный "ремень" и вода поглотили большую часть жара, и, хотя концы его нагрелись, холод и тяжесть сдавили её нежную плоть. От чувства металла на теле она словно опьянела. Холодные прикосновения сзади и жар спереди вливались ей в бёдра и живот, наполняя их ноющей тяжестью желания. Когда отзвенели последние удары, Келли вся дрожала от боли, жажды, страха и возбуждения. Едва сознавая смысл ритуала, творящегося вокруг неё, душа Келли окунулась в вихрь страстей, исполненная сладостного ужаса и пьянящей эйфории.
Она пробудилась в пещере. Пряный запах разливался в воздухе. Видения резни и войны, нежности и любви мерцали на стенах. Она поползла к выходу из пещеры, грохоча цепями. "Алтарь", к которому она теперь была прикована, был пуст, затянутый утренним туманом. Она проверила свои цепи, тянула и дёргала их так сильно, как только могла. Она осмотрела браслеты, ошейник и пояс. Она пыталась разбить их, разогнуть, даже расцарапать, - и кричала. Она лежала на возвышении и кричала. Наконец она уползла обратно в пещеру и погрузилась в видения..."

Полный текст лежит здесь: http://proza.ru/2007/02/16-277