Одна сцучка уличила меня в гомофобии. По этому поводу заключила -ВЫ ФАШИС_Т.
Блядь, точно, я фашист. Ух я фашист, Адольф мне в подмётки не годится, я бы пидоров в кислоту соляную кидал ... собственноручно.
Ну точно, я фашист, я пидарасов призераю и не прочь их всех укокошить. И эту суку тоже. Адвокат сраный нашлась.
Бытует такое расхожее мнение. Не знаю, я был наркоманом, довольна тяжелым, употреблял кокаин и героин, стаж более четырех лет.
Сначала не систематически, и естественно в малых дозах, потом это стало смыслом жизни, достать, ширнуться. Потом переросло в более убогую форму. Достать нужно было деньги и только потом отраву.
Пока вокруг меня исчезали те или иные персонажи с формулировкой - умер, убили, чаще всего умирали от передоза. Сказать, что я сильно был травмирован такими новостями, было-бы не правдой. Ну умер и умер - дурак значит, и вообще, это не про меня, я аккуратен, осторожен...
Но т.н. передозозов я не избежал. Не один раз меня откачивали вовремя вызванной скорой помощью, и тем не менее, это не остановило меня. Я дальше продолжал принимать наркотики.
Когда меня спрашивают, как ты "спрыгнул" с иглы, мне всегда затруднительно объяснить этот процесс. С одной стороны это событие банальное и легко приветствуемое, но то, как я его прочувствовал, вот это трудно изложить.
Дело было так. Купили мы с приятелем героин, он торопыга по быстрому, в спешке быстро укололся, и умер. Пока я ковырялся со своим шприцем, ложкой... посмотрел на него, а у него глаза стеклянные. Я сразу понял - ОН МЕРТВ. Это не тот случай, когда мне говорят о ком-то, что вот то-то окочурился, тут все близко, вербально. Эти стеклянные глаза... жуть.
Я позвонил в скорую, в полицию и сел, уставился в эти пустые глаза.
С тех пор прошло много лет, с той самой ночи я больше не употребляю наркотики, не испытываю желания. Ломка конечно-же у меня была. Очень тяжелая форма интоксикации, организм без наркотиков страдал недели три, потом медленно стал приходить в норму.
И вот теперь объясняя кому-то, как я "спрыгнул", мне приходится признаваться в том, что меня напугала реально случившаяся смерть. Не уговоры и скандалы семьи, не болтовня всех и вся. Достаточно было увидеть то, что я увидел. Смерть, тихую, без криков и стонов, и эти пустые глаза с расширенными зрачками.
