Война - это всегда горе, потери и страдания мирных людей. Еще одно свидетельство тому - скорбный рассказ женщины, жительницы Иловайска, потерявшей мужа и кров.

В начале ноября президент Украины Порошенко дал интервью известному европейскому журналисту Тиму Себастьяну, который упрекнул Украину в создании «карманных» армий олигархов. Тим открыто назвал их «наемниками» и указал на безнаказанность и противозаконность действий блюстителей интересов богатых хозяев. Не забыл Себастьян напомнить Порошенко и о его предвыборном обещании разобраться с подобными формированиями. В ответ — глупая улыбка и невнятное мычание в стиле «они защищали Украину».

Но это сцена из большой политики. О том, как на самом деле добровольческие батальоны защищали Украину в Иловайске, рассказала Люся Ивахненко, жительница этого города-героя. В августе 2014 года ее мужа расстреляли вошедшие в город нацисты из батальона «Донбасс».

- Люся Евгеньевна, расскажите, когда и как в Иловайск пришла война?

- 12 июня 2014 года нас впервые обстреляли. От обстрела мы укрылись в подвале школы № 14, возле которой жили. Каждый обстрел мы с соседями бежали туда. В начале августа мы были в подвале школы, куда пришли ополченцы ДНР и сказали, что всех срочно эвакуируют в Харцызск. Ожидается штурм города. Дали полтора часа на сборы.

Вдруг начался обстрел, всех снова вернули в подвал. Мы с мужем хотели забрать вещи, но не успели. Подошли автобусы. Муж затолкал меня в автобус, а сам остался. «Я все остальное заберу и обязательно приеду» - это было последнее, что он сказал мне.

- Знали ли вы, что происходило в Иловайске, когда эвакуировались оттуда? Была ли связь с теми, кто остался?

- Периодически мне удавалось дозвониться до мужа и друзей, которые остались там. Они чаще всего находились в подвале школы. Шли очень сильные бои. На мой вопрос, что происходит в городе, отвечали: «Многие дома горят, мы помогаем хоть что-то спасти».

Числа 27 - 28 августа связь прервалась, причем одновременно со всеми. Мне позвонил какой-то мужчина и сообщил, что у всех забрали телефоны. Передал, что с мужем все в порядке, он в школе. Оказалось, что в город зашел батальон «Донбасс». Это они забрали все телефоны. Еще через пару дней мне позвонили и сказали, что дом разрушен, а муж исчез.

- Пытались ли вы вернуться в город и разыскать мужа?

- Там шли боевые действия, мы не могли прорваться в город. И только 1 сентября нам с дочкой удалось попасть в Иловайск. Когда обстреливали Иловайск, дочь и внучка находились в Седово. Дочери позвонили и сказали, что отца расстреляли. Пока мы не приехали в город, она мне ничего не говорила. А я чувствовала, что с мужем случилась беда.

- Что вы увидели, когда возвратились домой?

- Зрелище ужасное: перед домом блиндаж, перед ним мои ковры, стеганое покрывало, на них земля. По всему двору битая посуда, все загажено. В доме валялись раскрытые зеленые пакеты из-под сухпайков, наша порванная одежда. Разбили в доме всю мебель, буквально разламывали ее на части, подушки жгли прямо в доме. В спальне украинские вояки нагадили на ковер большую кучу и растерли нашими вещами. Затем я спустилась в подвал, где были документы. Тайник был пуст. Банки с консервацией разбили, видно, бросали прямо об стены. Еще и гильзы валялись, наверное, по банкам стреляли. В подвале стояло домашнее вино, у нас свой виноградник, - больше 100 литров вина выпили эти твари.

Двор был заминирован. Мы несколько раз вызывали саперов. И «Восток», и ребята Гиви приезжали, убирали растяжки, «лягушки».

- Что было известно о судьбе вашего мужа?

- Все оставшиеся в Иловайске находились в подвале школы № 14. Люди говорили, что муж постоянно ходил кормить нашу овчарку. И людей в подвале подкармливал, чем мог: вареную картошку, консервацию приносил. Как-то пришел домой, а там эти твари из «Донбасса», он им и говорит: «Что же вы творите?». А потом в подвал пришли бандиты из «Донбасса», назвали его по фамилии, обвинили в том, что он «пособник террористов». Очень сильно били его.

Я знаю наверняка, что его сдали свои. Я знаю эту женщину. Пусть и она знает и не забывает об этом.

Перед тем как застрелить моего мужа, ему в рот какую-то гадость влили, чтобы мучился дольше. И только потом пулю в голову пустили. Об этом мне тоже люди рассказали.

Заставили одного мужчину, который помогал этим нелюдям окопы рыть, захоронить моего мужа в школьном саду.
Когда мы с дочерью приехали к могиле, захоронение не дали открыть сразу. Сказали, что надо обратиться к коменданту города. Им Гиви был, который сейчас аэропорт удерживает со своим батальоном. Оказалось, чтобы открыть могилу, нужно вызвать саперов, медиков. Объяснили, что могила может быть заминирована - это обычная практика карателей из «Донбасса».

В захоронении было трое мужчин: один молодой парень, двое пожилых - мой муж и еще один. Тела были в таком состоянии, что опознать было уже невозможно. Я опознала мужа только по усам и по остаткам одежды.

Девушка еще одна с нами была, узнала во втором пожилом мужчине своего отчима. Молодого так и не опознали.

Дочери сказали в комендатуре: «Раз нашли своего мужа, вывезите в морг Харцызска всех троих. В Иловайске все разбито, ни морг, ни больница не работают». Вызвали службу содействия. Погрузили всех троих и повезли в Харцызск.

Похоронили мы отца второго сентября в Харцызске. В тот же день я снова поехала в Иловайск, нужно было восстанавливать дом.

- Люся, с какими чувствами вы возвращались в дом?

- Я не могла переступить порог дома. И сейчас не могу. Утром еду с надеждой остаться там, но как только наступает вечер, хочется волком выть, только бы не быть там. Страх дикий - ведь напротив дома могила мужа.

А тогда, второго сентября, я приехала разбирать двор. Возле виноградника висела куртка мужа, я сняла ее и забрала в дом. Начала собирать уцелевшую посуду. В это время сосед вызвал саперов. Они сказали, что должны осмотреть дом и двор. Оказалось, что там, где я совсем недавно брала куртку, стояли растяжки. Как я не задела ни одну, до сих пор не знаю. Я по ним несколько раз проходила. Видимо, нужна я еще на этом свете.
Мой дом разминировали четыре раза, и каждый раз находили растяжки и неразорвавшиеся мины. Когда коммунальные службы приехали восстанавливать отопление, обнаружили дырку в полу. Ребята сразу же вызвали саперов. Снова приехал «Восток». Оказалось, что это была неразорвавшаяся мина. Кстати, благодаря тому, что снаряд попал в крышу и перебил отопление, дом не сгорел. На крыше стоял двухсотлитровый бак, вода из него хлынула в дом, залила потолок и стены, потому-то огонь и не взял дом.

В доме через крышу было видно небо. В гараже крыши тоже не было. В летней кухне вылетело окно, лопнула общая стена в сарае и кухне...
... Но это все неважно. Я просто не могу там находиться. Выхожу — и вижу могилу мужа. Дом отремонтирован полностью: крыша, окна, отопление. Но жить там не могу. Хочу продать дом, куплю квартиру или угол в Харцызске, где живет моя дочь. Иловайск из родного города превратился для меня в ад. Украина, где я выросла и трудилась, отобрала у меня все — мужа, дом. Теперь это другая Украина, не та советская страна, которая славилась трудом… Я проклинаю Коломойского и батальон «Донбасс» за зло, которое они принесли в мой родной Иловайск!

ОТ АВТОРА. Вновь открываю вкладку с нашумевшим интервью президента Украины. Снисходительным тоном: «Тим, вы слишком буквально воспринимаете мои обещания… Это европейский выбор, мы цивилизованная нация… Не было ни одного олигархического формирования… Мы обязательно накажем виновных!». Слушать эту ложь без гнева невозможно. Наказания не будет - олигарх олигарха не обидит.

Но мы не забудем наших невинно убиенных земляков, сожженные дома, сломанные судьбы, детей-сирот и калек. Преступники должны быть наказаны!

Екатерина Грозина