1.

Смешно до боли,
Смешно до колик,
До спазмов в сердце,
До нервной дрожи: я безнадежна,
я тебя - ____голик,
я тебя - ____ман
без зачатков воли;
Кому-то влипнуть так - не дай Боже.
Смешно до крика,
До «Будь ты проклят!»,
До строчек в рифму и строчек в прозе,
Я жмусь к лицу твоему биноклем,
Я тебя - ____фил,
что скорее сдохнет, чем будет счастлив без новой дозы.
Смешно до больше-я-не-сумею,
До тихих рыков,
До громких стонов,
И я отчаянно стервенею: мне больше вовсе не снятся феи,
а снятся только
Твои ладони.
Я – тебя_что_там_еще_бывает,
Я – тебя ___люб;
о подобном – слышал?
Об этом много всего писали;
нет, ни хрена уже не спасает,

И я.

Всего лишь.

Пытаюсь.

Выжить.

Где твое счастье,
что рисует себе в блокноте в порядке бреда?
Какого слушает Ллойда Уэббера,
Дэйва Мэтьюса,
Симпли Рэда?

Что говорит, распахнув телефонный слайдер,
о толстой тетке, разулыбавшейся за прилавком,
о дате вылета,
об отце?
Кто ему отвечает на том конце?

Чем запивает горчащий июньский вечер,
нефильтрованным темным,
виски с вишневым соком,
мохито, в котором толченый лед (обязательно чтоб шуршал как морская мокрая галька и чтоб, как она, сверкал)
Что за бармен ему ополаскивает бокал?

На каком языке он думает? Мучительнейший транслит?
Почему ты его не слышишь, на линии скрип и скрежет,
Почему даже он тебя уже здесь не держит,
А только злит?

Почему он не вызовет лифт к тебе на этаж,
не взъерошит ладонью челку
и не захочет остаться впредь?
Почему не откупит тебя у страха,
не внесет за тебя задаток?
Почему не спросит:
- Тебе всегда так
сильно
хочется
умереть?

пока тебя не было
я разучилась курить
как раньше. и кофе. и медленный снег
за вОрот.
я просто сидела
и молча ждала у дверИ
без всяких там, знаешь,
истерик. забив на город.

пока тебя не было, я сосчитала все
песчинки и камушки
тихого океана
и мучила телефон, пока он не сел
и даже хотела с балкона, но
- здравствуй, мама..

меня увозили в больницу
просили встать
дотронуться пальцем до носа, что-то еще
а я объясняла, что птицы
должны летать.
что птицам, по сути,
без неба нехорошо.

главврач улыбался, кивал головой, и вот
заверил маму, рыдающую в палате
что я - не клинический случай
что все пройдет
а психов и без меня
на планете хватит.

пока тебя не было
я научилась жить
в своем "хорошо.
еще день. и опять вернется".
день выдался долгим,
но в двери никто не вошел.
какая-то птица
закрыла крылом
пол солнца.

мам, прости. мне правда не хочется чая.
эта осень меня дождями перекричала,
а солнцем слепила, но не грела.

мама, разве тебе есть дело
до всего, что я написала за это лето
эту осень
и эту жизнь?
никто мной не дорожит.
мои мечты превратились в залежи
белой бумаги и воздушные замки под снос.

мама, не принимай всерьез:
у твоей никудышной дочери
синдром хронического одиночества,
дистония
и ко всему прочему
она нестойкая и неточная.
шаткой поступью по обочине
чужих снов,
чужих весен, стихов и судеб

мама, что со мной будет?
(ты меня слышишь?)
эта осень солнцем целует крыши,
а меня даже обнять некому.
одиночество делает нас калеками
- бессердечными.

мама, никто не звонит мне вечером,
чтобы просто услышать голос.
я сдыхаю - и это давно не новость.
холодом рвусь или одиночеством.
спасибо. чая совсем не хочется