Цитата сообщения Mila111111 «Я умерла во время операции — и узнала, зачем мы живём». История Нэнси Райанс


Оглавление
1. Меня зовут Нэнси Райанс. Я ученый и убежденный атеист
2. Авария
3. Атеисты попадают в ад. Или нет?
Показать ещё
Перед вами история, которую можно назвать фантастической — и в то же время глубоко человечной. История женщины, которая пережила клиническую смерть, оказавшись на грани между мирами, — и вернулась, чтобы переосмыслить всё, во что верила прежде.

Нэнси Райанс не искала духовных откровений. Она была учёным, рационалисткой, убеждённой атеисткой. Но однажды, после того как её сбила машина, обычная операция превратилась в нечто, что навсегда изменило её восприятие жизни, смерти и самой себя.

На том «другом берегу» она встретила проводницу, увидела карту своей жизни и ощутила глубинную связь со всем сущим. Её опыт — не просто рассказ о загробном мире, а путь духовного пробуждения, наполненный болью, благодарностью, осознанием и новым смыслом.

С тех пор Нэнси помогает другим пройти свои внутренние трансформации, опираясь на главный урок, который она вынесла из пережитого: настоящая цель — научиться жить из состояния любви и сострадания. Не к избранным, а ко всем.

Верить ли в это? Решать вам.

Но тот, кто пережил нечто подобное — уже не задаёт таких вопросов.

***

Я помню, как меня оперировали. В какой-то момент я почувствовала… любовь. Это было так неожиданно, что я подумала: «Наверное, я умерла на операционном столе». Следом пришла другая мысль — мой рациональный, научный ум всё ещё работает. А значит… подождите. Если я действительно умерла, то что всё это значит? Ведь, во-первых, я ни во что не верю. А во-вторых, мои родители всегда твердили: «Ты попадёшь в ад, потому что ты — атеистка». Но сейчас я не чувствую ни страха, ни боли. Ни того, ни другого. И тогда я впервые по‑настоящему задалась вопросом: что, чёрт возьми, происходит? Почему я здесь?

Я задала этот вопрос про себя — в уме. И вдруг получила ответ. Он как будто возник прямо из окружающей меня атмосферы. Это был не голос, не слово, а словно сама суть пространства сказала мне: «Это твой дом. Ты — часть меня. Ты — часть нас. Добро пожаловать домой».

И в этот момент я словно потерялась. Потому что вспомнила. Всё. А потом он вернул меня — к жизни. И сразу стало ясно: о, Боже, вся моя жизнь на Земле была лишь иллюзией. Всё, что я делала там, — всего лишь временное… состояние.

1. Меня зовут Нэнси Райанс. Я ученый и убежденный атеист
Я выросла на небольшой семейной ферме среди кукурузных полей, в северо-западной части Чикаго. Я всегда была немного странным ребёнком. Очень духовным. Я смотрела вокруг — и видела божественное повсюду. Я говорила родным: «О, Боже! Боги в деревьях! Дух — повсюду, он в воздухе!» Они смотрели на меня странно. Мы ведь были католиками. Причём не «по праздникам» — семья моя была глубоко, по-настоящему религиозной.

Когда мне было около пятнадцати, в новостях всё чаще начали говорить о священниках, которые проявляли насилие. Особенно в районе Чикаго. Ко взрослым и даже к детям. Это стало достоянием общественности, и именно тогда я впервые всерьёз усомнилась: а есть ли вообще Бог? Неужели я всё это просто выдумала?

И примерно к шестнадцати-семнадцати годам я уже окончательно решила для себя: Бога нет. Потому что если бы он был, — как такое могло бы происходить?

Это окончательно оттолкнуло меня от религии. И от духовности.

Я поступила в колледж и получила несколько степеней по геологии. Стала настоящим рациональным учёным, сосредоточенным на материальном, доказуемом. К двадцати пяти я уже была довольно убеждённой атеисткой.

После колледжа я некоторое время работала в Министерстве энергетики — занималась серьёзными научными вопросами на западе США. Основная часть моей работы касалась научной литературы: статьи, книги. Я умела писать — что редко встречается среди учёных — и потому часто редактировала материалы для коллег. Это в итоге и помогло мне продержаться до конца моей карьеры. До сорока пяти лет.

Мне было сорок шесть, когда я переехала в Боулдер, штат Колорадо. Именно тогда я начала ощущать странное внутреннее недовольство. Будто что-то пошло не так. Мой брак развалился. Я стояла на распутье и не знала, что дальше.

Я начала искать новую работу. Думала: «Наверное, мне просто нужно сменить обстановку. Начать всё с нуля. Может быть, в Денвере. Или где-нибудь ещё…»

Это случилось чуть позже в том же декабре. Где-то между Рождеством и Новым годом.

2. Авария
Я взяла неделю отпуска на работе и решила просто покататься на велосипеде. Немного поездить по городу — заскочить в библиотеку, уладить кое-какие дела, а потом — на велотропу.

Я выехала на кольцевую развязку. Велодорожка, по которой я ехала, внезапно закончилась, и дорога резко сузилась. Я сбавила скорость, осторожно въехала на участок и заметила: справа, с шоссе, в мою сторону въезжает машина. Казалось, она замедляется.

Но в последнюю секунду внедорожник, вместо того чтобы остановиться, вдруг прибавил газу. Я оказалась прямо на его траектории. И всё, что смогла сделать — это инстинктивно протянуть руку. Я даже не помню, что произошло в тот момент — только то, как в следующее мгновение уже лежала на капоте этой машины.

Как-то так я перелетела с велосипеда — и оказалась у неё на капоте, лицом к лицу. А она… набирала сообщение. Я пыталась стучать по лобовому стеклу. А она продолжала ехать. Будто не видела меня — хотя я буквально была у неё перед глазами.

Я пыталась удержаться, но капот оказался слишком скользким. Я соскользнула вниз, отчаянно пытаясь за что-то зацепиться, но ухватиться было не за что. Удар об асфальт — и я услышала, как хрустит мой шлем.

А потом — она оказалась прямо надо мной.

Мой рюкзак каким-то образом зацепился за днище её машины. Я изо всех сил протянула правую руку — и ухватилась за ось. Не знаю, сколько она меня тащила. Но не меньше 18 метров.

И только когда мужчина из грузовика позади увидел, что происходит, он выехал на кольцевую развязку в обратном направлении и просто перегородил ей путь своим грузовиком. Я обязана ему жизнью. Как только внедорожник остановился, я попыталась выбраться из-под машины. Мне удалось высунуть плечи из-под передней части, и в этот момент ко мне подошла женщина. Она сказала:

— Я медсестра. Просто лежите спокойно.

Я подумала: «Да ладно, что тут особенного? Сейчас встану и пойду».

Но она добавила:

— Нет. Вы только что попали в серьёзную аварию. Вам нельзя двигаться.

Когда приехали парамедики, они начали осматривать меня. Один из них только коснулся моей шеи — и я закричала. Во всё горло. Это была невыносимая боль. Именно тогда я поняла: всё действительно очень плохо.

Меня доставили в травматологический центр. Диагноз: черепно-мозговая травма, сломанная ключица, пять переломанных рёбер — причём каждое в нескольких местах, коллапс лёгкого. Но самое страшное — шея и спина.

Врач сказал:

— У вас сломаны все остистые отростки позвоночника. Серьёзно повреждены шейные позвонки, и серьезные проблемы с поясничным отделом.

Вызвали хирурга. Он решил, что сможет помочь. План был такой: удалить все раздробленные участки и установить титановые штифты вдоль позвоночника — по обе стороны, сверху донизу.

Операцию назначили на понедельник, через три дня после аварии.

И всё это время я испытывала невероятный страх. Страх смерти. Самый сильный в моей жизни.

3. Атеисты попадают в ад. Или нет?
Я была полностью подавлена страхом. Он буквально парализовал меня — физически, эмоционально, ментально. Когда пришло время операции, я была напугана до дрожи и почти убедила себя, что не выживу.

Меня вкатили в операционную, переложили на стол. Подошёл анестезиолог. И, знаете, как только он сделал укол, прошло буквально три секунды — и я задремала. Всё шло по привычному сценарию. У меня уже было несколько операций, и каждый раз это была просто серая пустота — ты засыпаешь, потом просыпаешься в послеоперационной.

Но в этот раз… было иначе.

Я задремала — и почувствовала себя даже бодрее, чем до наркоза. Именно в этот момент я поняла: происходит что-то совсем странное.

Я открыла глаза — и увидела перед собой красивый склон холма. Это была не больница. Я стояла на лугу, вокруг — низкая трава, цветы. Я была на склоне и смотрела вдаль, на череду мягких, пологих горных хребтов. Я подумала: «Ну ничего себе. Какая классная галлюцинация». Решила, что мозг просто рисует картинки на фоне наркоза.

Но первое, что я по-настоящему ощутила, — это покой. Он накрыл меня, как тепло от камина, которое проходит сквозь всё тело. Казалось, меня кто-то обнял — нежно, надёжно. И вместе с этим пришло чувство принятия. Безусловной любви.

И это было… мощно.

И вот тогда я поняла: что-то не так.

«О, Боже… я умерла».

Я подумала, что умерла на операционном столе. Но тут же включился мой аналитический ум — и снова: если я умерла, что тогда всё это значит? Потому что, во-первых, я ни во что не верю. Во-вторых, мои родители с детства повторяли: «Атеисты попадают в ад».

Но я не чувствовала ни боли, ни страха. Ни страданий, ни ужаса. Я чувствовала только покой.

И тогда я начала по-настоящему задаваться вопросом: что, чёрт возьми, происходит? Почему я здесь?

Я задала этот вопрос — про себя. И сразу получила ответ. Он будто пришёл не словами, а из самой окружающей атмосферы. Тихо, мягко, но бесконечно ясно:

«Это твой дом. Ты — часть меня. Ты — часть нас. Добро пожаловать домой».

И в тот момент, когда я услышала эти слова… я всё вспомнила. И — потерялась.

И я сразу поняла: О, Боже. Вся моя жизнь на Земле была иллюзией. Всё, что я делала там, было временным. А вот это — реально. Настоящее. И это было так очевидно.

4. Ты сделала это до того, как родилась
Я вдруг увидела, как из тумана будто бы материализовалась фигура. Она была призрачной, эфемерной — лишь смутно напоминала человека. Длинные волосы спадали на плечи, но лица я так и не смогла разглядеть. И, как ни странно, это вовсе не имело значения. Дело было не в ней, а во мне — в том, чему мне предстояло научиться.

Она сказала:

— Знаешь, пришло время тебе узнать то, что нужно узнать, чтобы вернуться и сделать свою жизнь такой, которую стоит прожить.

Это были, по сути, её точные слова. А я подумала: «Ого… Я не вернусь туда. Ты издеваешься? Я не вернусь в то место».

Она спокойно ответила:

— Но ты уже согласилась вернуться.

Я вспыхнула внутри, как в детстве. Мне вспомнилось, какой я была упрямой девочкой, как часто спорила с родителями. И вот теперь я спорила с ней:

— Я не хочу возвращаться. Я не помню, чтобы соглашалась!

Она мягко сказала:

— Ты сделала это до того, как родилась.

И добавила:

— Позволь, я покажу тебе.

И тут произошло нечто странное, будто из фильма. В воздухе передо мной материализовался экран. На нём я увидела, как сама планировала свою жизнь до рождения. Я осознала: в каком-то смысле всё это было запланировано. И теперь я могла видеть это своими глазами.

Я обернулась назад — и всё позади утонуло в тумане, в серой дымке. А передо мной простиралось что-то яркое: лес, каньон, гора — неважно. Главное — впереди было светло, живо. А позади — ничего.

Я спросила её:

— Что всё это значит? Почему там — пустота?

Она ответила:

— Место, в котором ты сейчас находишься, не является Высшей Реальностью, куда ты отправишься. Это своего рода место ожидания.

И продолжила:

— Это твоё место обучения. Здесь мы создаём пространство, в котором тебе будет комфортно учиться. Мы подбираем обстановку, где ты сможешь узнать то, что тебе нужно узнать, чтобы вернуться и сделать свою жизнь стоящей.

Она научила меня не только тому, что я находилась в духовном пространстве, но и тому, что всё это основано не на материи, а на энергетической структуре. Всё, что мы видим вокруг, — иллюзия.

5. Нет «правильного» пути
Чем больше я об этом думала, тем яснее понимала: это правда.

Если соотнести всё с реальностью, то на операционном столе я была без пульса и с остановкой сердца максимум две минуты. Но если бы здесь, в нашем мире, я пыталась повторить то, что видела и узнала там — это заняло бы два, а то и три месяца. И при этом всё ощущалось как вечность. Совершенно иной опыт времени.

Я поняла: дело не в том, что время там «течёт» иначе. Дело в том, что на духовном уровне мы находимся за пределами человеческого восприятия времени.

В какой-то момент я оказалась в месте, где вокруг меня развернулась карта моей жизни. Это было похоже на карту виртуальной реальности или старую морскую карту, разложенную вокруг. Я стояла в центре. Рядом — огромная роза ветров. Я смотрела вокруг и видела разные пути, которые тянулись от одного края карты к другому. Я знала: это все дороги, по которым я шла или могла бы пройти, чтобы оказаться в этой точке.

Дальше — ещё больше путей, расходящихся от того места, где я стояла. Но все они всё равно сходились в одну точку.

Смысл этого учения был прост: в жизни мы можем выбрать один из множества путей — и все они, по сути, приводят нас к одному и тому же. Нет «правильного» пути.

И ещё я заметила: роза ветров была словно сосредоточена в области моего сердца. И суть в том, что нельзя полагаться только на мозг. Нужно заглядывать глубже — в интуицию, во внутреннее знание. Балансировать эти два начала, чтобы принимать по-настоящему целостные решения, а не только аналитические.

До этого момента я полностью игнорировала этот внутренний голос. Я вообще не обращала на него внимания.

А потом у меня началось то, что люди называют «обзором жизни».

Но в тот момент я не знала таких слов. Я понятия не имела о терминах вроде «обзор жизни». Я просто переживала то, о чём тогда даже не знала.

6. Самый сильный урок
Она привела меня в извилистую горную долину, к тому, что выглядело как пруд среди гор. Сказала:

— Хорошо. Встань на колени у кромки воды и просто коснись поверхности.

Я сделала, как она сказала: присела, наклонилась к воде, провела рукой по глади. Смотрела, как по поверхности расходится рябь. И вдруг заметила: в каждом крошечном завихрении, в каждом пузырьке ряби — маленькие «карманы», словно видеоролики. В них запечатлелись конкретные моменты моей жизни.

Когда я сосредотачивалась на одном из них, я не просто видела его со стороны. Я вновь оказывалась внутри. Переживала всё заново — и с собственной точки зрения, и с точки зрения других людей, вовлечённых в этот момент. Я могла чувствовать всё, что чувствовали они. Будто это происходило со мной.

Это потрясло меня.

Были моменты, когда я помогала кому‑то или говорила что‑то доброе — и чувствовала их благодарность, облегчение, их светлую радость. А потом видела, как мои слова и поступки тянутся дальше, как волны: эти люди становились теплее к другим. И так — по цепочке.

Учение было ясным: мы влияем на окружающих не только физически. В каждом взаимодействии есть энергетический, духовный компонент — будь то слова, жесты, даже молчание. Всё, что мы делаем, оставляет след. И нужно быть осознаннее в том, как мы влияем на других.

Но для меня это было не только о хорошем. Я увидела и то, что делала не так.

Вспомнился момент из подростков: мне было лет семнадцать, моей младшей сестре — четырнадцать. Мы с ней часто ссорились, как кошка с собакой. Я её любила, но мы плохо ладили. И вот однажды я сказала ей что‑то резкое, чтобы отвязалась. Я тогда ничего об этом не думала. Она просто ушла. Никакой реакции.

А в этом обзоре жизни я почувствовала боль, которую причинила ей теми словами. И это до сих пор пробирает меня до глубины души.

Это был, пожалуй, самый сильный урок.

И единственное, что я хотела бы дать людям, — понимание на интуитивном уровне: ваши действия, ваши слова влияют на других. Вы — не остров.

В тот момент я поняла: я меняю свой способ общения с людьми. Прямо сейчас. Это стало моим озарением. С тех пор, как я вернулась, я помню об этом почти каждый день. Это помогает мне формулировать, как я взаимодействую с другими. Я стала очень внимательной и осторожной в своих словах и поступках.

Вдруг, впервые за всё время, я посмотрела наверх. Там были облака. Мы смотрели на них вместе, как дети ищут животных в облаках. Так мы сидели некоторое время.

А потом она встала и сказала:

— Ну, теперь тебе пора идти.

7. Что всё это значит для тебя?
Когда она сказала, что мне пора идти, я почувствовала глубокое разочарование. Я была уверена, что прошла какой-то тест, что заслужила остаться. Я всерьёз собиралась обойти её, — знаете, просто побежать, убежать прочь, пока не найду путь, который оставит меня там. Мне казалось, если я устрою истерику, они сдадутся. Позволят остаться.

Я начала плакать. Плакала прямо рядом с ней. В этот момент она положила руки мне на плечи — прямо туда, где были сломаны рёбра, на верхнюю часть грудины, ту самую, что треснула в аварии.

И… она отправила меня назад.

Я очнулась в послеоперационной палате — с криком. Я буквально кричала, когда пришла в себя. Была зла, страшно зла. Я не хотела возвращаться.

Медсестра, которая дежурила рядом, аж отпрянула в сторону. А я продолжала кричать:

— Где она? Где она? Я не хочу быть здесь! Можно мне вернуться? Пожалуйста, можно мне вернуться?!

Они подумали, что у меня начался психоз. Пришёл анестезиолог, немного поговорил со мной, пытался успокоить. Но я не унималась:

— Пожалуйста, позовите её обратно. Пожалуйста, пусть она придёт.

Они, конечно, не понимали, о ком я говорю.

В зале ожидания была моя подруга — и её тоже позвали. Мне стало жаль её: она была ни при чём. Когда её привели, я сказала:

— Я не тебя хочу видеть. Я хочу ту женщину, с которой была во время операции.

И они — в полном недоумении:

— Что вообще происходит?

Тогда включился мой рациональный ум. Я вспомнила всё, что произошло. Но решила: замолчи. Они не поймут. Они не знают, через что ты прошла.

И я просто… замолчала.

Это была лютеранская больница. На следующее утро в палату заглянула капеллан. Осторожно просунула голову:

— Вы не спите?

Я сразу узнала её — не ту, что из сна, а эту, земную. И вслух сказала:

— Слава богу, вы здесь.

Она вошла. Мы поговорили.

Она была потрясающей. Если бы не её реакция — добрая, принимающая, спокойная — я, возможно, никогда бы и не рассказала об этом никому. Но она была другой. Она слушала.

Она объяснила:

— Ты умерла. У тебя был околосмертный опыт.

Я впервые услышала это слово — ОСО, «околосмертный опыт». Я никогда раньше не знала, что это вообще существует. Она сказала:

— Да, такое бывает. Люди умирают, мы возвращаем их — и иногда они приносят с собой вот такой опыт.

И в тот момент она дала мне самое важное: понять, что я не сумасшедшая. Что всё это было настоящим.

А потом она добавила:

— Теперь тебе нужно подумать: что всё это значит для тебя?

Я знала — знала в самом нутре — что это может перевернуть всю мою жизнь. И она пыталась помочь мне это осознать.

Потому что я поняла: у меня есть выбор. Я могу вернуться к прежнему. Могу отвергнуть всё, что только что произошло. Закрыться. Забыть. Сказать себе: «Ничего не было». И просто вернуться туда, где всё знакомо. Где безопасно.

Пусть это и не было счастьем, но я знала этот путь. Шла по нему годами.

А тот другой путь… он был неизвестным. Я не знала, куда он приведёт. Я не знала, смогу ли выдержать. Смогу ли принять всё, чему научилась. Смогу ли продолжать учиться.

Я всерьёз переживала: что это будет значить для моей карьеры? Я ведь по-прежнему работала в сфере естественных наук. И теперь мне казалось: после такого со мной никто не захочет иметь дело. Все подумают: «О, она сошла с ума. Мы не будем её нанимать».

Мне было страшно идти по этому пути. Очень страшно.

8. Я попробую пойти этим новым путём
Примерно через две недели после возвращения домой из больницы я вдруг поняла: я попробую пойти этим новым путём. Я не знала, куда он приведёт. Просто решила — посмотрим, что будет.

После операции я почти не могла двигаться, была в гипсе, кажется, два дня за четыре недели. А врачи говорили, что восстановление займёт шестнадцать. Получилось в восемь раз быстрее. Очень быстрое исцеление.

Первое, что я начала делать, — каждый день выходила на природу и медитировала. Это помогало. Давало ощущение, будто я снова соединяюсь с душой, как будто эта осознанность — не абстрактная, а живая, настоящая.

Второе — звучит просто, почти банально, но повлияло на меня глубоко. Я научилась быть благодарной. По-настоящему. Я начинала день с этого — ещё до того, как встать с постели.

Благодарность за то, что могу ходить. Просто ходить. Это стало почти утренней медитацией — прочувствовать, прожить это. Не просто думать о благодарности — ощущать её в теле.

Я могла бы быть парализованной. Всё могло быть совсем иначе. И я снова и снова благодарила за то, что сейчас могу идти.

Эти простые акты благодарности возвращали меня в момент «здесь и сейчас». И постепенно помогали мне проживать день иначе — полнее, яснее, с присутствием.

Речь шла о том, чтобы быть осознанной в каждом действии. Не уходить в автопилот, как раньше. Я больше не цеплялась за драмы, не погружалась в бесконечные эмоциональные водовороты.

Что бы ни происходило в мире, в политике — я всё ещё здесь, в своём мире, в своей реальности. Да, я могу беспокоиться, могу сочувствовать — но это не разрушает внутренний мир, потому что теперь я знаю: настоящее важно.

Эта реальность — учитель. Мы все в ней — чтобы учиться. Но мы не есть эта реальность. Мы — больше. Мы — часть более высокого уровня бытия.

Я училась жить с уровня души. Не только с уровня ограниченного человеческого восприятия. Не то чтобы человеческий уровень плох сам по себе — просто он часто наполнен страхом. Он реактивен, а не проактивен.

Я больше не хотела быть такой. Я хотела жить иначе. С уровня, где есть любовь. Где есть связь. Где есть спокойствие. Где есть радость.

Это совсем другое качество жизни.

Я больше не испытываю стресс. И, главное, я больше не боюсь. Это была огромная перемена.

Меня больше не ведёт материальный мир. Я не застреваю в нём. Я понимаю, что есть нечто большее — и в масштабах мира, и в масштабе каждого из нас.

Страх смерти, который я несла в себе всю жизнь, мешал мне жить по-настоящему. Он заставлял думать мелко. Безопасно. Привычно.

Но это не всегда то, где мы должны быть. Да, для кого-то — это норма, и в какие-то моменты жизни это может быть верным. Но любые решения, принятые из страха, для меня — не самые сильные. Они ограничивают.

Когда я работаю с людьми, я стараюсь привести их туда, где решения принимаются не из страха, а из силы. Из доверия. Из любви. Из сострадания — к себе и к другим.

Не: «Я сделаю это, потому что боюсь, что меня не одобрят».

А: «Я сделаю это, потому что это правда для меня».

Большинство душ приходят сюда — в эту физическую реальность — за опытом.

Мой учитель называет это не «околосмертным опытом», а околожизненным.

Это так и есть. Мы приходим почти жить — чтобы научиться, попробовать, пережить то, что в других мирах невозможно.

Например, рождение ребёнка.

Такое не происходит «на небесах».

Многие приходят сюда, чтобы узнать, что значит быть родителем. Создавать семью.

Наша физическая реальность — это тигель. Это концентрат. Здесь можно узнать много, и быстро.

Поэтому настоящая трудность — не в том, чтобы выучить всё. А в том, чтобы понять: что именно ты хочешь здесь узнать?

У каждого — своя цель. Своя причина прийти. Но в центре у всех нас — одно:

научиться быть здесь.

В этой плотной, несовершенной, шумной, земной среде — и при этом жить с любовью и состраданием.

Не только к себе и своим близким.

А ко всем.

И в этом, пожалуй, наша общая цель.

***

Каждый воспримет эту историю по-своему. Кто-то узнает в ней что-то личное — знакомые ощущения, похожие чувства, отклик на уровне души. А кто-то, напротив, увидит в ней игру воображения, работу сознания на грани сна и химии. И это нормально.
https://dzen.ru/a/aOGBgsOcNkFNz2Rh