Все-таки, век восемнадцатый был весьма романтичен и, как это не странно, человеколюбив. Девятнадцатый же горел идеей противопоставления себя любой высшей опеке, что и породило век двадцатый, последствия коего оценить в полной мере пока сложно. Но вполне ясно, что двадцать первый, большей частью использующий идеи девятнадцатого, дискредитированного двадцатым, не ведет нас ни к новой истине, ни к новому порядку. Остается лишь догадываться, к чему он нас ведет.