Особый интерес вызывает у Витмер-Бутш бессонница как факт повседневности. Упоминания о ней встречаются в источниках с Х в.  Наряду с домашними средствами против бессонницы (пиво или вино на ночь) в средневековых источниках приводится множество "официальных" рецептов врачей, что может служить косвенным подтверждением распространенности этого явления. В состав этих рецептов входили травы с наркотическим эффектом (белена, красавка), в Позднее Средневековье также опиум, поэтому история применения этих средств полна криминальных эпизодов.

Глава 3-я «Теории сновидений в их исторической ретроспективе» посвящена подробному анализу почти тысячелетний истории взглядов на природу и роль сновидений от христианской Античности до начала Нового времени. При этом автор стремится различать "теории" и "обыденные представления", свойственные разным слоям общества, выяснить, насколько были взаимопроникаемы эти разные "этажи" духовной жизни общество, в какой мере они расходились и насколько влияли друг на друга.

Витмер-Бутш подчеркивает, что на протяжении всего Средневековья все авторы в своих рассуждениях в большей или меньшей степени основывались на трудах греческих и римских философов; эта зависимость имплицитно присутствует во всех без исключения "официальных" теориях сновидений. Интерпретация природы сна как (феномена (физиологического и средневековых медицинских и медико-теологических трактатах основывалась главным образом па античной гуморальной теории, согласно которой вся деятельность человеческого организма базируется на правильном функционировании и гармоническом сочетании четырех главных жидкостей: крови, слизи, черной и желтой желчи. Многие авторы (Константин Африканский, Хильдерда Бингенская, Вильгельм Тьеррийский) связывали состояния сна с процессами пищеварения. Теоретические изыскания Адама Кремонского в этом направлении легли, например, и основу (го практических рекомендаций по режиму питания, сна и движения, адресованных собиравшемуся в крестовый поход императору Фридриху II.

Для Античности характерно пристальное внимание к сновидениям, стремление непременно их толковать. Однако отношение к сновидениям первых христиан, оказавшее впоследствии влияние на все Средневековье, коренным образом отличается от отношения к снам в Античности. Ожидание скорого конца света и второго пришествия Христа, которое освободит мир от скверны страхов и заблуждений, характерное для общественных настроений первых веков христианства, имело следствием тот факт, что отцы церкви отрицательно относились ко всем попыткам прозреть будущее, вопрошая оракула или толкуя сновидения, хотя это и вступало в некоторое противоречие с тем внимательным отношением к пророческим снам, которое свойственно ветхозаветным текстам (видения в книге пророка Даниила, сон Иакова) и отчасти даже евангельским (сон Иосифа).

Средневековье унаследовало обе традиции - и античную, и раннехристианскую. С одной стороны, мы видим откровенное неприятие возможности толкования снов, с другой - налицо признание некоторых "истинных", пророческих сновидений и видений потусторонней жизни. Такая двойственная позиция теологов во многом объясняется, по мнению Витмер-Бутш, сложным положением раннесредневековой церкви в условиях массовой христианизации европейского населения. Осуждая толкование снов как "суеверие", официальная церковь не могла не учитывать, сколь глубоко коренится вера в пророческие сны в языческой культуре.

Уже в сочинениях отцов церкви природа сновидений получает неоднозначное толкование. На рубеже 11-111 вв. Тертуллиан в трактате "De anima" признает, что сны могут носить характер откровений, и пытается доказать это примерами из греческой и римской истории. Он делит сны на три категории: те, что от Бога, светлые и ясные; сны, насланные демонами, вводящие человека в заблуждение; сны, которые исходят от души человека, бодрствующей день и ночь. Эту трехчастную схему источников сновидений в той или иной степени признавали все среднерековые авторы и, конечно же, отцы церкви (Лактанций, Иеродим, Августин).

Августин, испытавший влияние неоплатоников и, и свою очередь, оказавший особое влияние на идейный мир Средневековья, проявлял к снам пристальный интерес. Они интересовали его не только в теоретическом аспекте, но и как факт повседневной жизни. Его собственные сны и сны его матери, которые она ему подробно рассказывала, производили на него большое впечатление. Августин полагал, что, когда тело человека спит, перед его внутренним взором проходят впечатления прожитого дня, воспоминания о давно прошедшем, скрытые желания, помыслы, которые переплетаются между собой и создают новые, подчас фантастические картины и образы. Поэтому за "содеянное" во сне душа не несет ответственности перед Богом (последнее особенно касается эротических сновидений). Одновременно Августин считал, что временами Бог открывает свою волю спящему через своих посланцев - ангелов. Осуждая популярное в римской культуре (и связанное с культом предков) мнение о том, что мертвые могут пророчествовать живым во сне, он утверждает, что это ангелы облекаются в зримые образы воспоминаний спящего.

Для периода Раннего и отчасти Высокого Средневековья проблема отношения к сновидениям сводится к вопросу о том, верить или не верить снам и как отличить "истинные" сны от ничего не значащих "пустых" сновидений, на которые не следует  обращать внимания. Исидор Севильский, например, (читает эту проблему практически неразрешимой для простого смертного, поскольку Сатана может принять образ светлого ангела и ввести в заблуждение легковерных, а демоны могут, с Божьего попущения, мучить во сне людей в наказание за грехи или же во испытание. Григорий Великий также скептически относился к возможности интерпретировать сны, поскольку неугомонный враг рода человеческого не упускает ни одной возможности морочить людям голову, и сны, смешиваясь с собственными мыслями спящего, кажутся очень правдоподобными. Вопросы, тревожащие человека, облекаются в, казалось бы, "ясное" видение, но отличить "истинное" откровение от дьявольского наваждения могут только святые. Следует добавить, что Григорий Великой, подобно всем церковным авторам, все же допускал, ссылаясь на примеры из Библии, возможность таких "истинных" откровений.

Начиная с XII в. в источниках количество сообщений о снах значительно возрастает. Возрастает и интерес к их интерпретации, эта тема больше не считается "опасной". Большинство авторов этого времени убеждено в способности души к тому, что можно было бы назвать ясновидением, хотя и постоянно предостерегает от наивного доверия всем "откровениям"; мнение о том, что сны - прекрасный "плацдарм" для наступления демонических сил, сохраняется. Однако прежнее объяснение невозможности интерпретации снов опасностью поддаться дьявольскому искушению постепенно сменяется убежденностью, что попытки толкования лишены смысла из-за многозначности предстающих в сновидениях образов.