...Этот праздник пройдет и улетит прямо в небо, туда же, где оно сейчас пережевывает разноцветные салюты, отплевываясь искрами. А потом дети, опережая родителей, падая и раздирая коленки, прибегут из центра на окраину. И как пить дать – насколько пар останется в машинах этой ночью, а наутро, преодолев физический барьер взрослости, будут стыдливо смотреть в вопрошающие родительские глаза… И сотни выбитых зубов не соберут сломанными в пьяном недопонимании пальцами на напряженных руках – как обычно и бывает.. А проснувшись в середине дня и окончательно поняв, что потерял день «после», город потихоньку начнет отходить от гуляния. Цитрамонами и рассолами.

 ....Уверен, заходит единственный автобус с разговорчивым шофером, который звучно Окает, засобираются с раннего утра рабочие на шахту неподалеку, с самого рассвета стуча ладонями друг об друга и сверкая огоньками сигарет, закричит матом по всей улице маразматик-дед на своего хитрющего беспородного пса-ворюгу…

....А где-то через неделю к одинокому дому с вечноиграющей на всю катушку музыкой подъедет вызванный соседями патруль из двух антиподов – худого лейтенантишки Гвоздя и двухметрового гороподобного Комода, со спины напоминающего живой аэродром… Они обязательно бесцеремонно зайдут в дом и, поднявшись на второй этаж, увидят подвешенную над ванной за раскинутые руки двенадцатилетнюю девочку, из-под срезанной ниже пояса кожи стекшую в водопровод. И Гвоздя непременно вырвет в кожано-червиво-гниющее месиво под раковиной. А Комод убежит открывать окно, но тоже не успеет, увидев в углу комнаты насаженную на железные штыри расчлененную женщину наподобие новогодней елки, возле которой на расстоянии вытянутой пуповины будет сидеть её не успевшая родиться дочь, а поверх сгнившей «елки» будет радоваться разноцветная гирлянда, из глубины глазниц и рта отдавая наиболее яркий свет – радуя кормящихся белых «гостей»…

.... Отойдя от увиденного, патрульные спустятся в гараж, где точно найдут за столом юношу, сидящего на стуле над полным коричнево-бордовым ведром, исполосанного с ног до шеи лезвием, кончиком разлагающегося носа смотрящего в тарелку, на которой, скрестив пальцы, будут лежать две его кисти с проткнутыми надписями «мать» и «сестра» на запястьях. Столовые приборы по бокам, трупный смрад сладостью в голову, визжащая циркулярная пила и рукоятка отвертки, торчащая из желтой каски со словом «отец»…

 Гвоздь с силой бросит молотком в магнитофон – и гитарный рев Cannibal Corpse, икнув помехой, прекратится, оставив наедине со скульптурами отчаяния.

 ....А наутро обе местные газеты обязательно напишут, что “Cатанинский металл подтолкнул школьника на нечеловеческую жестокость”. И каждый горожанин будет вносить по крошке информации в коллективную «базу»… Так, что к концу недели родители решат, что дьявол передается через колонки и запретят детям музыку и телевизор на долгий-долгий год…

 А ужас никого не покинет, предсказуемость, тревога и вечные оглядывания, кресты пальцами и мольба, ночные кошмары, видения, боязнь темноты и страх перед соседями, галлюцинации – все останется, только «молчком»…

....И только маленький угольный заводик, круглосуточно гудящий неслышными звуками частотой 5-10 герц, будет все знать и молчать… Конечно же!