Исходное сообщение BlogDot


В то время, когда все подростки постигали азы этой, как выяснилось, мудрёной науки, я корпел над учебниками, ходил в музеи и "становился настоящим мужчиной". Так говорил мне мой отец, считая, что все настоящие мужчины должны быть физически сильными и тренированными людьми. И вот результат- тридцатилетний бугай не умеющий ругаться матом. А как бы сейчас это умение мне пригодилось. Впервые за десять лет я спустился в подземку - в наше метро, нашу гордость! Кто бы мог подумать, что эта гордость пахнет дешёвыми духами, касторкой, нечищеными зубами, потными подмышками и почему-то керосином... Хочется материться, а выдавить из себя ни слова не могу.

Наступаю кому-то на ногу. Извиняюсь и машинально опускаю голову вниз-серые от грязи ботинки размера эдак сорок шестого … растоптанные босоножки с облупленными носами… , пижонские туфли с пряжкой… . И вдруг, как яркая бабочка среди муравейника - небесно голубые туфельки с маленьким трогательным бантиком. Они были похожи на пинетки, которые любящие бабушки вяжут своим внукам - неиспорченные, чистые, мягкие. Я смотрел на это чудо не меньше минуты, смотрел и не мог оторваться. Такими нежными и беззащитными казались эти крохотные туфельки среди огромной серо-черной обувной массы…

Через минуту я пришел в себя и начал протаскивать себя поближе к туфелькам. Обладательницей сказочной обуви оказалась улыбчивая, милая девушка Лина с огромными васильковыми глазищами. Как выяснилось впоследствии, Лина прекрасно пела, любила креветки с пивом, работала менеджером по рекламе, перекрашивала волосы раз в месяц и собирала магнитики на холодильник…

Еще через неделю выяснилось, что жить без этой рыжей бестии (в этот месяц она была рыжей) не представляется возможным. Лина переселилась ко мне, заставила все полочки в моей трёхкомнатной квартире разнообразными баночками. Разбросала везде кружевные трусики и чулочки - теперь это стало частью нашего интерьера. Разбила любимую пепельницу и нарисовала на обоях коричневой помадой огромное сердце, пронзенное стрелой. Я умилялся и влюблялся еще сильнее…

Всю свою любовь, которая не растрачивалась ни на кого в течение тридцати лет, я отдал ей, кинул, простите за банальность, к ножкам тридцать шестого размера. Мы купили ей машину, чтобы она больше не ездила в метро, мы съездили в Ниццу. Я познакомил ее со своими родителями и друзьями. Я просыпался ночью и часами не мог уснуть - смотрел на неё и боялся дотронуться до спутанных волос, пухлых губ и тонких пальцев. А наутро я бежал на рынок за парным молоком и булками с маком - она любила булки и молоко. И никогда в жизни я не был так счастлив. Настораживало только одно, я тогда даже не понимал что... Чего-то не хватало… Какой-то мелочи…Раньше она была, а теперь нет…Но ведь нормальному человеку всегда чего-то не хватает…

Через пол года Лина пришла домой посреди ночи. Я к тому времени уже начал обзванивать подруг и пить валерьянку. На её груди был ожёг от сигареты, руки в синяках, запястья истерты в кровь… Я взрослый и здоровый мужик, чуть в обморок не грохнулся, кинулся к ней, вызвал всех врачей, телефоны которых знал. Гинеколога Ксюху, с которой мы учились в одном классе, соседку тетю Веру, которая работала педиатром в местной поликлинике и нашего штатного психолога (в каждой спортивной команде должен быть психолог). Они толпились около ревущей Лины и только мешали друг другу. А я держал ее за руку, целовал запястья и, наверное, плакал. Наутро она могла спокойно говорить. Лучше бы мне этого не слышать. Что может чувствовать человек, который узнает, что его младший (сводный) брат изнасиловал его любимую женщину?

Лёшка был трудным подростком - он стоял на учете в милиции, курил, устраивал драки во дворе. Потом он стал "бандюком", как говорят бабушки у подъезда. Он обирал торговцев у метро, устраивал пьяные оргии в отсутствие родителей и получил два года условно за воровство. Мы с ним никогда не ладили. Так получилось, что мне было не до младшего брата, не до его забот и проблем. Когда Лёхе было семь лет, он подошел ко мне и попросил научить кататься на коньках. " Мужчина должен всему учиться сам", - ответил я. Когда ему было пятнадцать он начал рассказывать мне о какой-то однокласснице, на что я ответил, что нечего тут сопли разводить…. На суде он смотрел на меня без злости и обиды, просто прошептал, что он этого не делал. Я прочитал по губам. Лёшку посадили. А в тюрьме его забили до смерти…

Потом она не пришла ночевать. Я искал ее по больницам, моргам… А в это время мои друзья нашли её на прогулочном корабле - полуголая и пьяная прямо на палубе она отдавалась какому-то бритоголовому, потному мужику. " Каких только ошибок не совершает пьяная женщина, - говорила потом она мне, - ты же знаешь, что я люблю только тебя". Вы будете смеяться, но я поверил и простил.

Еще через два месяца она стала блондинкой. И забеременела. Я и представить себе не мог, как женщине может идти беременность. Я скупил всю детскую одежду в городе, устроил дома склад игрушек. Я был счастлив безгранично - у меня есть любимая женщина, а теперь еще будет и ребенок. Я носил её на руках, бегал ночью за виноградом, взял отпуск на работе за свой счет. Я ходил по улицам и глупо улыбался…Через неделю счастье кончилось - Лина сделала аборт. Сказала, что уходит к другому. Собрала все вещи и пошла обуваться.

Я тупо смотрел, как она застегивает застежку на босоножках, и вдруг меня осенило! Я понял, чего мне не хватало! " Почему?!!! Почему ты больше никогда не надевала те голубые туфельки, в которых ты была в метро? Где они?!!!", - кричал я, тряся ее за плечи. Лина пожала плечами: "Я тогда их первый и последний раз надела. Они мне жали. Очень ноги натерли, до крови прям. Не мой размерчик. Все, пока".

Как же я раньше не понял. Это были не ее туфли! Нежные, сияющие, сказочно-голубые, с трогательным бантиком. Не её размерчик!!!