Он долго и нещадно бил меня по лицу. Капельки крови стекали по подбородку и капали на руки. Я не кричала. Я терпела. Я привыкла.
Мне нравилось…
- Девушка, можно с вами познакомиться? - зеленые глаза с голубыми точками искрились смехом. Снежинки, оседающие и сразу же тающие на его коричневом пальто, создавали иллюзию, что он пришел откуда-то из сказки. Я посмотрела на него небрежно и через плечо кинула:
- Я не люблю знакомиться на улице.
- Ну тогда давайте я Вас куда-нибудь провожу - и мы будем не на улице! - воскликнул он, разведя руки.
- А еще больше я не люблю назойливых мужчин. Всего доброго, я спешу, - я повернулась к нему спиной и, гордо вздернув подбородок, зашагала в сторону дома.
Подъезд был как обычно темным. «Черт, да неужели здесь никто, кроме меня, не может позвонить электрикам, чтобы вкрутили лампочку???» Я шагнула на ступеньку, и вдруг сильные руки меня схватили сзади: «О, какие мы гордые! Не знакомимся на улице, говоришь? Хорошо… Тогда придется потрахаться в подъезде, недотрога!!» От ужаса я онемела. Я не могла ни крикнуть, ни пошевелиться, я, кажется, даже перестала дышать. А он все также держал меня за руки сзади и постепенно заталкивал под лестницу. «Боже, боже, боже… Как же? Что это? Зачем? НЕТ!» Последнее вырвалось из горда сгустком воздуха и разнеслось на весь подъезд. «Ах ты, сука, кричать вздумала??? Сейчас мы тебя успокоим…» Он ударил меня по лицу наотмашь, я даже успела разглядеть, какие у него красивые длинные пальцы… Он завалил меня на пол, задрал пальто – я не сопротивлялась. Он порвал нижнее белье – я молчала. Я смотрела в потолок. Там была старая лепнина, наверное, еще сталинских времен. Странно, я никогда этого не замечала. Я вспомнила фразу «Если вас насилуют, расслабьтесь и получите удовольствие». Расслабиться не получалось. Он грубо вошел в меня – я вздрогнула. Боль. На какое-то время она куда-то унесла меня, я перестала соображать, я перестала думать и существовать. Я видела себя со стороны – с разбитым лицом, в порванном пальто, с раздвинутыми ногами, а сверху делает редкие выпады мужчина, у которого глаза как дырявые листья деревьев, через которые проглядывает небо. Было уже не больно. Физиология взяла свое. И вдруг, внезапно, к собственному отвращению, я поняла, что мне нравится. МНЕ НРАВИТСЯ!!! Боже… Где-то в животе запорхали бабочки – так, как никогда не было, а потом все внутри взорвалось тысячами искр, все сжалось, и из груди вырвался стон… Мужчина сверху обмяк. Мы лежали на полу – я судорожно вцепилась ему в плечи, я не отбивалась, не пыталась встать. Я пыталась понять, почему свой первый оргазм за столько лет жизни я получила, когда меня насиловали? Почему с ним? А не с любимым, ласковым, нежным мужем? Который, кстати, уже, наверное, волнуется. Нелепость ситуации вызвала у меня смешок.
Наверное, именно в тот момент я сошла с ума.
Я прошептала ему на ухо:
- Можно я пойду?
Он тихо встал:
- Иди. Скажешь кому – убью.
Я одернула пальто, поправила прическу и медленно пошла по лестнице.
Спустя несколько дней я столкнулась с ним на улице. Я хотела ему сказать, что не могла спать с тех пор, думала о нем – о том, кто причинил мне боль и доставил наслаждение. Хотела ему сказать, что он сломал мне жизнь, что я не могу теперь любить своего мужа, что я хочу боли. Но я не сказала.
Потому что он взял меня за руку и медленно повел за собой. Я держала свою руку в его руке, и уже тогда возбуждение отзывалось во мне спазмами тепла. Я готова была пойти за ним куда угодно. Я была готова умереть за него. Я хотела повторения – где угодно. Когда угодно. Но с ним. Мои безумные глаза пытались запомнить его черты лица. Я ненавидела себя за это сумасшествие. Я судорожно держала его за руку. И шла.
Он привел меня в какую-то квартиру. Чисто, тихо, уютно. Он повалил меня за кровать и впился в губы. Губы засочились кровью, мне нравился её вкус. Такого не человеческого желания, такой страсти, когда даже боль вызывает наслаждение, я никогда не испытывала. Я была согласна на все. Бей меня, кусай, рви на части – мне нравится. Утоли мной свою жажду – я отдам тебе все. Бери меня грубо и заставляй вытворять все, что угодно, - я теперь твоя. Твоя вещь. Твоя игрушка.
И ты меня любишь. Уже. Ты уже болен мной, а я готова подставлять свое лицо под твои руки, ведь удар – это быстрое прикосновение, а за твое прикосновение я отдам все.
Ты бьешь меня по лицу. Долго, нещадно. А я улыбаюсь. Потому что я люблю тебя
