http://stolica.narod.ru/yaz/kastan/001.htm
В терминах христианской, и в целом - теистической культурной и религиозной традиции, неоязыческие построения Кастанеды укладываются в общую оценку языческой религиозности как “бесопоклонства” - “Яко все боги языков - бесове...” (Пс.95).
Эта конфессиональная оценка оказывается достаточно точной и культурологически адекватной, поскольку находит подтверждение и в самооценке природы своей религиозности самими авторами неоязыческих систем, в том числе и Кастанедой.
Анализируя, как бы “со стороны” опыт своего общения с “учителем”, Кастанеда приводит читателя к выводу: “Из утверждений дона Хуана можно было сделать вывод о том, что человеком знания мог быть диаблеро, т.е. колдун, занимающийся черной магией (диаблеро по-испански - черт, - прим. авт.). Он утверждал, что колдуном был его учитель и в прошлом он сам, хотя некоторые аспекты колдовства перестали его интересовать. Так как цель учения - показать, как стать человеком знания, а частью этого знания было колдовство, значит, существовала неотъемлемая связь между человеком знания и колдуном. Хотя дон Хуан не использовал их как взаимозаменяемые термины, тот факт, что они сходны и связаны, допускает возможность того, что “человек знания” со всеми семью темами и составляющими их концепциями, включает в себя все обстоятельства становления колдуна” [1].
Таким образом, признается, что исходным состоянием, благоприятным для развития обычного человека в “человека знания” является состояние “черного мага”. Подчеркивается - черного колдуна - т.е. того, кто, желая людям зла, стремится использовать их всеми возможными способами для получения всех возможных преимуществ.
Сущность “олли” - сверхчувственного “помощника” мага, характеризуется качествами, которые не позволяют думать о нем, как об источнике любви или мира: “В манипулировании олли есть два аспекта: 1) олли - средство передвижения, 2) олли - это помощник... 1) олли не имеет формы, 2) олли воспринимается, как качество, 3) олли можно приручить, 4) олли обладал властью...; он был собственником; он был неистовым; он был непредсказуем; и он обладал отрицательным последствием” [1]. Все эти качества сродни демоническим. Что касается возможности “приручить черта” и использовать его в качестве транспортного средства, это, конечно, подтверждает пример гоголевского кузнеца Вакулы. Он поймал черта за хвост, дал ему плетей и слетал на нем в Санкт-Петербург за черевичками для прекрасной Оксаны. Могучий кузнец не сомневался в природе той силы, на которой он летал к царице. Вакула постоянно огревал черта плетью, давал ему щелбаны и плевал в него. Но это малороссийская сказка. А в реальности такие попытки “транспортироваться за пределы собственной личности” приводят в залы суда по уголовным делам или заканчиваются в ближайшей психиатрической лечебнице.
Кастанеда рисует образ демона, обращение к которому может дать человеку некоторые преимущества над другими людьми, в то же время, приводя его самого к рабству этой силе. “Дон Хуан верил, что союзник олли обладал способностью порабощать людей, которые стали его последователями; он объяснил эту способность, как проявление собственности, которая ассоциируется в его представлении с женским характером. Олли устанавливал власть над своими последователями, создавая у них чувство зависимости и давая ощущение физической силы и благополучия” [1].
Усвоение человеком сил и способностей, получаемых от общения с запредельным сверхчувственными миром, в понимании Кастанеды, проявляется во властолюбии и даже жестокости. Одним из основных стимулов, которые могут подвигнуть кого-либо стать “человеком знания” является стремление к власти над людьми: “...последователи олли совершали жестокие действия. ...Эта специфическая черта сделала его наиболее подходящим для мужчин свирепого характера, которые хотели найти ключ к личной власти в неистовости. ...он считал ее сильным стимулом для будущего человека знания в случае, если у последнего возникло бы намерение искать власти [1].
Таким образом, распространение “оригинального мировоззрения индейцев”, широкое знакомство публики с “магическим миром Толтеков”, активная реклама различных туристических бюро “магических путешествий” и т.п. оказываются ни чем иным, как плохо прикрытой проповедью демонизма и сатанизма.
Подтверждает сделанный выше вывод еще ряд признаков. Например, “захватывающее путешествие” в магический мир запредельных восприятий и ощущений не является мирным походом за духовными сокровищами, но, скорее, представляет собой непрерывную череду “битв”, в которых человек постоянно подвергается смертельной опасности и может быть в любой момент просто “уничтожен”. “Будучи бойцом, человек знания должен быть всегда активным, начеку. Человек на войне должен быть начеку...” [1].
Это - война, в которой человек воюет непонятно с кем: может быть, с существами сверхчувственной реальности, отвоевывая у них какие-то силы и возможности.
Возникает устойчивое впечатление, что, на самом деле, это война человека с самим собой - со своей высшей человеческой духовной природой. Война, в которой демонические сущности закономерно выступают союзником страстной, ненасытной жажды “власти и зрелищ”. Эта страстная жажда должна превратиться в непреклонное намерение, о необходимости выработать которое постоянно говорит Кастанеда.
То, что это именно намерение добиваться могущества и власти помимо всяческих нравственных ограничений, подтверждается еще и тем, как сами последователи Кастанеды понимают это намерение. Очевидно, что понимание этой системы людьми, которые занимаются изданием его сочинений, людьми, которым Кастанеда официально передает права на публикацию своих писаний, его почитателями - вполне соответствует и его собственному пониманию того, что и для чего он делал. В этой связи знаменательно, что поклонники Кастанеды ставят его в определенную традицию “духовных лидеров”. Например, рассматривают в одном ряду с известным сатанистом Алистером Кроули.
Автор эксцентричного предисловия к капитальному изданию самых популярных сочинений Кастанеды [10] считает, что именно в проповеди абсолютной свободы человека, - не только от действительной нравственности, но и от всяческих ограничений различных нетрадиционных “духовных” направлений, даже и оккультизма, состоит истинная цель магического развития. Он усматривает единый тон в проповеди Кастанеды и “рыке самопровозглашенного Зверя 666 - Алистера Кроули”. Сопоставляя взгляды на мир Кастанеды и Кроули, он находит в них единую мировоззренческую и практическую основу. “Магия есть Наука и Искусство вызывать Изменение, совершающееся в соответствии с Желанием”, - так определяет магию Кроули. Заменим слово Желание на слово Намерение (это не трюк, Кроулианское Желание идентично Намерению Кастанеды) - и уже тепло” ([10], с.7).
