Хочу познакомить своих учеников с творчеством гениального хореографа и режиссёра Боба Фосса. Кто знает, есть ли документальный фильм об этом великом человеке? А если есть, то где этот фильм найти?

(М. Ханиш "О песнях под дождем", Радуга, 1984 г., стр. 129)
Однажды Боб Фосси решил, что недостатки можно превратить в достоинства, и создал свой собственный, неповторимый стиль. Опущенные, плечи, вечная сигарета во рту, едва ощутимые движения бедрами, энергетика водевильного исполнителя, чувственность и великолепное чувство юмора стали основой его хореографии, которая распознается сразу, как полотна Пикассо среди картин других художников.

Грасиела Даниэль, игравшая одну из убийц в мюзикле “Чикаго”, так вспоминала о своей работе с Фосси.
В первый день — я очень хорошо помню — я была страшно возбуждена - собрались только танцоры, и он должен был ставить первый номер мюзикла — “All that Jazz”. Пришел Фосси и стал нам показывать фотографии, “застывшие” изображения танцев двадцатых годов, такие, как блэк-боттом, чарльстон, шимми. Не движения, а именно позы. И мы воспроизвели некоторые из них.
Затем он сказал: “Идите сюда. Вот ящик с реквизитом”. Там были шляпы, боа, перья.— “Берите какие хотите”. Так говорят детям. Мы подошли к ящику. Кто-то выбрал цилиндр, кто-то — котелок. Я взяла себе повязку и перо, и мы вернулись на танцпол. Он говорит: “Отлично, а теперь все раскройтесь. Ты танцуй шимми, очень медленно, а ты — в таком же темпе — блэк-боттом, двигайтесь медленно, по счету, и остановитесь здесь”. B вот, чудесным образом, все эти застывшие изображения задвигались, и родился танец.
Боб был великим режиссером, он инстинктивно верил, что ты, без лишних раздумий, сможешь создать своего персонажа, точно также, как ребенок по наитию выбирает себе игрушку: “О, вот оно!”.
Я играла Уньак, она говорит только на венгерском, и мне пришлось заучить текст на слух. Я постоянно ворчала: “Почему из всех языков, которые я знаю, мы выбрали тот, на котором я не говорю?”. Единственная фраза, которую она произносит по-английски — “Не виновна”. Мне пришлось самой придумывать себе историю, и я решила, что хотя она, как и другие, сидит в тюрьме, она действительно не виновна, она говорила правду и на самом деле не совершала преступление.

Мы репетировали уже неделю, и у него случился сердечный приступ, тогда нам пришлось прикрыть лавочку на три месяца, или около того, а потом мы продолжили. И вот снова начались репетиции, и он приступает к “Тюремному танго”, это отличная сцена, в которой каждый персонаж имеет возможность высказаться. Они объясняют, почему они оказались в тюрьме; Уньяк рассказывает об этом на венгерском. Он продолжает ставить сцену, и постепенно я начинаю замечать, что Боб обращается ко всем актрисам, кроме меня.

Разумеется, вы, как исполнитель, постоянно чувствуете себя неуверенно, вы не знаете наверняка, в правильном ли направлении двигаетесь, пока вам не скажут “хорошо” или “нет, это не то”. Вы просто не можете без этого. Прошло несколько дней, и поскольку я руководила танцорами, у меня была возможность поговорить с Фосси и я между прочим спросила: “Бобби, кстати говоря, а я на верном пути?”. Он ответил: “Какое мне дело?” “Что?!” Он говорит: “Ну, ты виновна. Я не понимаю, что она говорит, и все же она виновна”. И потом поворачивается ко мне спиной и собирается выходить из комнаты. Клянусь, в этот момент я была готова его убить, я испытала настоящее отчаяние и разочарование. А он доходит до двери, оборачивается и подмигивает мне. И тут до меня дошло. Он меня заставил испытать то, что чувствовала Уньяк.Вот это и есть великая режиссура. Больше мы к этому не возвращались.
Бобби был очень особенный, у него был свой стиль; он всегда был Фосси.”

Сайт о Б.Фоссе:
http://fosse.com/