Которую ночь шёл снег.

Каждое утро каярка налегала на холодные рамы и, оставляя на инее влажные лунки, пыталась отодвинуть метровые сугробы. Рамы скрипели, стекло потрескивало от нажима, но ничего не менялось. Каярке становилось страшно, она хватала кочергу и, как следует раскалив, бежала к двери. В нижней половине была прорезана кошачья дверца. Отворив её, каярка просовывала туда кочергу и принималась ожесточённо шуровать, пока не проделывала небольшую нору; после чего она делала долгий-долгий выдох, сжималась, ссутуливала плечи и лезла в проход.

Весь оставшийся день уходил на то, чтобы дорыть до ближайшего окна. Туннель был холодным, пустым и тёмным, а когда она добиралась до ставень и, расчистив окружающий снег, открывала створки, то вглядевшись в просветы инея, могла увидеть за стеклом себя.

*

Потом приходила чёрная зимняя ночь и, лукаво заглядывая в окна бусинками звёзд, пускала первую порошу. Насмотревшись на холодную мглу, с шуршанием бьющую по стенам, каярка закрывала ставни и долго лежала не смыкая глаз.

А наутро она налегала на оконные рамы и, оставляя на инее влажные лунки, пыталась отодвинуть тяжёлые сугробы.