28 октября 2003 г.
Итак начинаю новый цикл заметок – воспоминания. Это будет что-то вроде погружения в воспоминанию. Перефразирую фразу из предисловия к книге по чёрной магии, мне стало ясно, что пора войти в детство, пока детство не вошло в меня.
Я начинаю этот длинынй самоанализ вопреки многим логическим аргументам, которые говорят мне, что этого делать не стоит, что это может окончательно угробить мою репутация и в итоге я потеряю своё уже вроде бы устоявшееся имя. Не в силах возражать голосу разума, я всё же не могу противиться этому зову, и хочу оказаться готовым, к тому, что в один прекрасный момент детство обрушиться на меня, как в Нигредо 2001 года.
Каковы мои первые воспоминания? Как мне известно большинство психологических школ придают огромное значение именно первым воспоминаниям. Говорят что они являются основой, базисом личности, которая произростает из них, как деревья из земли. Возможно самое первое воспоминание – новы год – 1984 года. Я сквозь дымку мистического соучастия выхватываю слова взрослых о том, что кажется это год быка, (или годы быка уже прошел) и я пытаюсь понять, что же это значит.
Перед тем как продолжить запись хочу сказать важную вещь. Я родился в жутком и постыдном варварстве. Если у моей матери был и есть, хотя-бы полубессознательный бунт, который впрочем практически сдох, то бабушка является стопроцентным варваром, причём сталинских убеждений.
Потому, то что мне удалось подняться на такую высоту, которая в сравнении с исходной данностью ощущается мной почти что как Эверест, и здесь в моей душе парадоксальным образом сходятся крайняя гордость переходящая в гордыню, и крайнее смирение, смешанное с обжигающим стыдом. Ведь с одной стороны, я не видел ещё никого, то вырвался бы на этот уровень не имея достойных корней – я феномен, исключение, с другой же стороны, в этом подъёме я усматриваю цепь событий, которые материалист мог бы назвать случайными я же определяю как вмешательство некой высшей силы, определяемой как Лилит – не будь хоть одного из этих событий, я бы остался обдычным ничтожеством, коих 95 процентов. Более того: сейчас до сих пор я ощущаю в себе этого гнустного варвара, Сета персонифицирующего желагние вернуться в утробу, и оставь меня покров госпожи моей Лилит хотя бы на пол года, у меня все шансы рухнуть на такую глубину из которой врят ли удастся выбраться. Такие размышления, навевающие манию ничтожности (которую я всё же предпочитаю отличать от комплекса неполноценности), тут же компенсирует спасительная мысль, что уж коль Лилит приподняла меня в этом аду на такую высоты, слудовательно уже изначально во мне было нечто отличное от природы меня породившей, ибо никакими ухищьрениями невозможно научить мышь мяукать и охотиться за крысами, если это только не котёнок, ли по недоразумению воспитанный мышами.
Эти размышления являются необходимым предисловием к описываемым событиям, ибо на почти на каждое событие детства у меня происходит два типа реакции в зависимости от настроения которое доминирует – стыд и гордость. В некоторых событиях разумеется больше стыда, в некоторых гордости, но нет ничего что было бы только одним, вовсе без примеси другого.
Первые моменты своего самоосознания я связываю с осознанием ужаса перед неизбежностью смерти. Один мой хороший знакомый, говорил, что начав думать в пять лет, последовательно продумал три мысли – «Я есть» «я умру» и «П….Ц». У меня было нечто похожее, хотя мысли не имели этой завидной стройности – было просто слепое ощущение страха, перед которым всё остальное не имело никакого значения. Уже в 5 лет я заходился приступами ужаса перед осознанием что смерть неизбежна. Здесь разумеется как всегда примешиваются два противоположных чувства – гордость, то уже так рано, я думал и понимал, что дети обычно не понимают, или успешно вытесняют. С другой стороны я чувствую стыд, ибо то как я реагировал на этот ужас заставляет меня содрогаться – я устраивал истерики, будто крича «обманите меня», скажите что смерти нет», и когда все вокруг шли на поводу этого бессознательного желания я ощущал к ним смешанные чувства презрения и благодарности…