Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали - они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве, я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло, меня никто не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен. Я был угрюм - Другие дети веселы и болтливы, я чувствовал себя выше их - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир - меня никто не понял: я научился ненавидеть. Мое бесцветное детство протекло в борьбе с собой и светом, лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца - они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать. Узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и понял что это просто игра. И тогда в моей груди родилось отчаянье - не то отчаянье, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаянье, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей половины.