В твиттере Владмир Соловьев (@VRSoloviev) написал: "Вчера видел как люди пришли в ресторан и сидя за общим столом каждый уткнулся в айпэд и твиттел. Аномалия. Побег из реальности"

Я думаю что это другое. Люди настолько научились работать с кучей информационных потоков на работе, что обычной беседы им уже мало - слишком мала информационная напряженность.

Есть такая очень приличная вещичка Альфреда Бестера - "Человек без лица". Там телепаты разговаривали очень сложными конструкциями когда речь переплеталась и открывались новые темы (см. под ниже).

Может быть что-то похожее получится и у нас? У них переплетались слова и мысли, у нас обычная реальность и виртуальная? Людям мало информационных потоков, они сплетают личные разговоры, потоки в твиттере, лирушечке, аське итд итп..

PS Почитайте - http://lib.ru/BESTER/demolish.txt Попробуйте многомерность скажем начиная с фразы "Началась вечеринка эсперов."

PPS Кстати, о Бестере. Я прочитал его роман в детстве и был поражен его красотой и многомерностью. В универе попытался прочитать его по английски и был удивлен - из филосовско-этически-приключенческого романа он стал обычной бульварной книжкой. Вот что перевод-то делал!

С огромным интересом прочитал мемуары Давида Ортенберга (Вадимова) - редактора газеты "Красная звезда" вначале войны. Нечасто можно встретить художественное произведение, с дополнительными сюжетами и главами.
Дело в том, что я очень люблю Константина Симонова и считаю его одним из лучших русских писателей ХХ века. И особенно люблю "Так называемая личная жизнь. Записки Лопахина". Да, в этой книге Симонов, которому в годы войны не было и 30 лет, написал героя заметно старше себя - за 40, другое поколение. Но зато отдал ему свою жизнь - свои разборки с женой, ее неверность (кстати, "Жди меня" это ей - несмотря на все), свои поездки, встречи, друзей.
Именно поэтому так интересно прочитать мемуары человека, который выведен в романе как Deus ex machina.

«Deus ex machina» (лат. Бог из машины) — выражение, означающее неожиданную, нарочитую развязку той или иной ситуации, с привлечением внешнего, ранее не действовавшего в ней фактора. В античном театре выражение обозначало бога, появляющегося в развязке спектакля при помощи специальных механизмов (например, «спускающегося с небес») и решающего проблемы героев.

Редактор появлялся и говорил Симонову (Лопахину) что ему делать. Он отправлял его в командировки на фронт, он давал ему отпуск для решения личных дел, он правил его тексты... в конечном счете он решал кто будет жить, а кто погибнет - нередко командировки на фронт кончались гибелью репортера. Это поведение бога - его мотивы неизвестны, он всевластен.

И теперь у Ортенберга я читаю почему он делал то или иное действие. Он действительно знал много больше чем остальные сотрудники. Он ездил в генштаб и там узнавал многое из того, что не знали другие. Он регулярно общался с Жуковым, который даже в опале, понимал больше многих. С другими командующими фронтами. С Калининым. Со Сталиным в конце концов - он периодически писал письма Сталину с вопросами о том как поступить в очень спорных случаях. Например, можно ли критиковать командиров на страницах газеты? Или можно ли писать о чем-то и как? Вот только не все он мог сказать. Он мог послать журналиста и дать ему задание, но не мог сказать ему почему он делает это...

На все это накладывались его профессиональные черты. Его абсолютная уверенность, что писать о войне может только человек, который ее видел - который говорил с героем статьи (а это чаще всего было на переднем крае), который шел в рейд с танкистами, в полет с летчиками... Там есть удивительная сцена в книге Ортенберга. Когда два корреспондента вырвались из окружения на пробитой осколками и простреленной машине. Вся редакция им сочувствует и охает. Выходит Ортенберг и говорит - а что вы тут делаете? Я послал вас за очерком - где он? Они садятся в машину и едут назад.

Он кажется жестоким человеком и только Симонов после войны поймет его - он скажет, что Ортенберг был бесконечно добрым человеком, который переживал за каждого своего сотрудника. Он делал все, чтобы спасти их, решить их проблемы. Когда в редакцию пришел Алексей Толстой, то он накормил его - оказывается Толстой бедствовал тогда. Он выбил ему наркомовский паек. Он решал личные проблемы Симонова. Он вытаскивал из опалы Сталина людей. Да, он отправлял их на фронт, и он в своей книге написал - я считал и считаю, что никто, даже Сталин, не имеет права запретить человеку защищать Родину.

Вот что есть у Симонова о его отношении к людям:
"Вот вы меня сейчас подвозите, – когда они уже приближались к Пушкинской площади, сказал Петр Иванович, – а я вспомнил, как в сорок первом, зимой, ваш редактор рано утром сам приехал на этот аэродром и лично пристроил лететь под Елец, на Юго-Западный, вашего корреспондента. Я к нему: «Товарищ дивизионный комиссар, помогите, мне тоже до зарезу нужно!» А он мне: «Вот когда перейдете к нам в «Красную звезду», товарищ Белянкин, на что заранее согласен, тогда и буду вас в самолеты сажать. А пока что позвоните вашему редактору, разбудите, пусть встанет с постели, сам приедет и вас устроит».

Но газета должна выходить и он посылает своих друзей на фронт...

Он сам был в Сталинграде в самые опасные дни. Был на тяжелых участках боев под Москвой... но больше всего он сидел в Москве - потому что тут была его работа. И, хороший писатель, талантливый журналист - он не написал ни одного очерка за всю войну. Только безымянные передовицы от редакции. Потому что так было надо...

Очень интересно читать и сравнивать. Тем более что я сейчас сам главный редактор. И ... мне нравится этот человек!

http://voffka.com/archives/2010/08/23/062505.html

Ну что сделаешь - день сегодня такой. Я о книгах, которые помогли мне понять что это было.

1. Юрий Бондарев "Горячий снег" - еще в школе прочитал и осталось ощущение именно предельного напряжения всех сил, когда люди просто встали на пути у немцев и не пропустили их. Это сейчас легко сказать "не пустили", но ... что это значило для них? Это была абсолютно верная смерть, без единого шанса выжить, но никто даже не задумался о том, чтобы отступить. Да, стойкость верное слово.
2. Константин Симонов "Живые и мертвые". Вы знаете, что я очень люблю Симонова. Очень любил всегда его "Записки Лопатина". "Живые и мертвые" - первая часть одноименной трилогии, всегда очень тяжело читалась, именно потому, что там правдивое описание кошмара поражений начала войны, но вместе с тем, именно там Синцов становится из штатского человека солдатом, который будет драться до конца. "Солдатами не рождаются" уже о другом, о армии, о ее работе. И особенно "Последнее лето" - я там в первый раз понял, что война это не только "проза лейтенантов" - надрыв боя, передний край и война, а и огромная работа по подготовке действий, планирование, стратегия...
В начале войны наши дрались не хуже, но именно в управлении войсками мы стали превосходить немцев и только тогда начались победы.
3. "В августе 44-го" Богомолова. Великая книга. Просто великая книга - никто до него так не писал о войне.

А у вас какие книги о войне?

Рассказывал что такое боссанова и не мог не вспомнить про Garota de Ipanema. Стали искать больше и нашел прекрасный рассказ Харуки Мураками. Девушка из Ипанемы. Прочитайте. Он совсем небольшой:
http://www.lib.ru/INPROZ/MURAKAMI/ipanema.txt

http://dutum.narod.ru/mylyep/ep1.htm

В школе эта вещь попалась мне в Юности. И ... зацепила. Это был мой возраст, моя жизнь, мои чувства... Сейчас? Не знаю. Мне все еще приятны воспоминания. А вот поймут ли ее другие?

Вот странное у меня отношение к книгам Стругацких и их жизненной позиции. Борис Стругацкий явный и закоренелый демократ, мое отношение к которым вы все знаете. Но ... не "упертый", а скорее традиционный и идеологический. Часто я с ним не согласен, но от пассажей Гоблина в адрес Стругацких меня часто коробит. Если бы сам Гоблин сделал хотя бы часть того что сделали они - разговор был бы возможен...

В общем спорно. Но не об этом речь - будь Стругацкие хоть негры-людоеды-педофилы, меня волнуют их книги. Собственно у писателей кроме книг все остальное херня, интересная только профессиональным литературоведам и папарацци. Так вот о книгах и речь. Просто вчера понял, что книга "Далекая радуга" это как раз о неудачном пуске адронного коллайдера...

http://lib.ru/STRUGACKIE/rainbow.txt

Мой любимый Куприн:
http://www.lib.ru/LITRA/KUPRIN/listrygo.txt

Бедный Гоголь....

Я настолько сумасшедший, что только моя врожденная параноя не позволяет мне разговаривать с голосами в моей голове )))

Вместо сеятеля, разбрасывающего облигации, шкодливая рука Остапа изобразила некий обрубок с сахарной головой и тонкими плетьми вместо рук.

Как я и обещал, вечерний пост - кандидат в Топ Яндекса.

Есть у меня одна книжка. "Королевы и ведьмы Лохлэйна" Джорджа Генри Смита. Издательство "Вышейшая школа", Минск, 1991 год. Очень милая вещичка. Собственно по году издания понятно, что это первые годы перестройки, когда деньги зарабатывали любой ценой и у людей было ощущение, что завтра окошко закроется и все вернется в СССР. Так что все стремились как можно быстрее "надышаться свободой". Иногда получались очень забавные вещи:



Страна должна знать своих героев - "художниками" это шедевра записаны М.Ф.Бордызко и П.Я.Кухто.

расстегните тесный воротничок, устройтесь поудобнее, так чтобы не упасть на твердый пол

Скачал на либрусеке себе Коран. Надо почитать. Бегло глянул - довольно интересно...

Когда-то я открыл для себя Валентина Катаева - "Алмазный мой венец", "Разбилось лишь сердце мое"... Он был единственным пережившим годы из компании Ильф, Петров, Маяковский, Багрицкий, Олеша. Его рассказы о том времени просто чудо.

Я недавно купил книгу Юрия Олеши "Книга прощания". Я не знал - он оказывается дожил до 1960 года! Так странно. И так странно, когда он пишет в 30 лет - я написал "Три толстяка" и "Зависть". Может ведь случиться что так, что я больше не напишу ничего в своей жизни...

Он действительно не написал ничего кроме воспоминаний. Под конец жизни он просто тихо спился о чем не скрывает в "книге прощания". А вот маленькая история - http://www.peoples.ru/art/literature/story/olesha/history1.html
Почему-то кажется такой знакомой...

Очень правильные и хорошие книги. Я их прочитал в 18-19 лет, т.е. тогда, когда они были больше всего нужны. Но не грех прочесть их и в другом возрасте:

- Олег Куваев. Территория http://lib.ru/PROZA/KUWAEW/territoriya.txt
- Владимир Санин. Семьдесят два градуса ниже нуля http://bookz.ru/authors/sanin-vladimir/72gradusa/1-72gradusa.html

Свой мир

Кстати, пошел третий день голодовки. Самочувствие голодонавта - хорошее.
Друзья продолжают отговаривать от этой идеи, а я советую всем прочитать книгу, поразившую меня в детстве: Алан Бомбар "За бортом по своей воле" (http://lib.ru/PRIKL/BOMBAR/zabortom.txt)

Уникальный человек. Врач, пришедший к выводу, что потерпевшие крушение на море умирают от страха, а не от голода и обезвоживания. Что можно и нужно собирать дождевую воду, ловить рыбу, немного пить морскую воду.
Его идеи осмеивали и тогда он ... переплыл на спасательной лодке Атлантический океан без еды и воды.

Почитайте. Это настоящая книга.

Кстати, цитата, которую я всегда вспоминал на жаре:

16 часов 30 минут. Море взволновалось, значит где-то есть ветер, но здесь у меня пока лишь слабое дуновение. Жара и жажда. Господи, продли мне жизнь хотя бы для того, чтобы я мог выпить залпом два литра молока.
Мне вспоминается, как я принимал ванны вместо того, чтобы их выпивать. Мир все-таки плохо устроен. Там я мог спокойно по рассеянности не закрыть кран. Здесь моя жизнь зависит от десятка литров воды.

Заканчиваю читать "Товарищи по оружию". Все-таки удивительно как здорово написано, какой великолепный язык, какой талант! Вроде и вещь его самая ранняя, но литературный талант в полный рост уже. В "так называемой личной жизни" и "живых и мертвых" у него стали умнее мысли, психологичнее характеры, т.е. появилась зрелость, а вот талант был с самого начала.


Вот только что подумал, может всем этим минаевым и робски наконец заткнуться и не считать себя писателями?

Вчера по ТВ смотрел старый советский фильм "Выстрел" по Пушкину. С Козаковым, Яковлевым и Табаковым молодыми.
Вспомнил текст Пушкина. А у меня феноменальная память на тексты книг. И поразился. Я читал эту вещь в школе и нефига в ней не понял. Сейчас только понимаю, что Пушкин был действительно гений. Абсолютно современная вещь - по сюжету, по стилю, по языку. Обратите внимание на детали - Сильвио явный южанин - серб или кто он там был. Т.е. для русского олицитворение страстей и обостренного понимания чести. Как Мериме написал Кармен об Испании со всеми южными страстями-мордастями, так и Пушкин создал ангела мести, который является в самый неподходящий момент и жестоко мстит за что-то что человек уже и не помнит...
В общем рулез. И еще раз убеждаюсь в верности фразы - в школе дети изучают произведение написанные взрослыми о взрослых ((

В СССР с книгами было херово. С хорошими кнингами. А с постоянными перездами родителей у нас не собралось библиотеки никакой. Вот и брал я книжки у друзей у которых родители лучше в жизни устроились ))
Вот мне сейчас кинули ссылку на Альфреда Шклярского - http://www.fictionbook.ru/author/shklyarskiyi_alfred/
Серия про Томека. Какая прелесть. Я просто физически ощутил это книги в руках. Как я завидовал их владельцу...

тут скачать - http://lib.aldebaran.ru/author/shklyarskii_alfred/

Порой самые потрясающие вещи кажутся нам совсем обыденными. Я хочу сказать, если подумать, скажем, перелет на реактивном лайнере – чертовски потрясающая вещь. Вы садитесь в самолет, а он, используя всего лишь разницу давления воздуха на поверхности крыла, превозмогает притяжение целой планеты и летит на расстояния, одолеть которые другими способами, казавшимися естественными на протяжении веков, можно только за месяцы, а то и годы. Вы несетесь над землей со скоростью, достаточной, чтобы мгновенно убить вас в случае, если вы вдруг врежетесь во что-то, да и дышать-то вы можете только потому, что кто-то соорудил достаточно прочную консервную банку, чтобы удержать в ней необходимое количество воздуха. Сотни миллионов человеко-часов работы, борьбы, изысканий, крови, пота, слез и жизней навсегда вошли в историю воздушных путешествий и совершенно преобразовали лицо нашей планеты и общества.
Но сядьте на любой рейс, и я гарантированно обещаю вам, что рядом с вами обязательно найдется такой, кто несмотря на все эти невероятные достижения будет препираться из-за напитков.
Нет, вы подумайте: напитков!

Мерил покачала головой и снова немного помолчала.
– На что это похоже – быть чародеем? – спросила она.
Я пожал плечами.
– По большей части это все равно, что чинить ремешки от часов. Чертовски трудно, и спроса никакого. А в остальное время…