Мы на пороге локального апокалипсиса. И никто точно не знает, что должно произойти, но разрушения уже начинаются. В моём доме лопнули почти все окна, высыпались мелкими осколками на головы прохожих на улице. Сейчас их совсем мало и пострадавших не было. Дом напротив повреждён намного сильнее. От него осталась только передний фасад без дверей и стёкол.
Я подхожу к руинам и заглядываю в дырку, которая была окном в чью-то квартиру на первом этаже. Позади стены только груды мусора и обломков. Кругом необычно темно, это не похоже ни на ночь, ни на вечер. Небо уже совсем чёрное, но облака подсвечены красным, оранжевым, жёлтым. Они как прикроватные ночники, прибитые к небу, лишь слегка освещают пыльные мрачные улицы.
Слышу какое-то движение среди кусков мебели и бетона. Это ты, Роза! только теперь ты изменилась, ты роза во всех смыслах этого слова, срослась со своим комнатным цветком. Или это он принял твои черты? Ты выкарабкиваешься из-под плиты, грязная и измученная. Не понимаю, как тебе вообще удаётся передвигаться в этом тяжёлом глиняном горшке. С трудом узнаю твой голос, твое усталое лицо на толстом зелёном стебле с шипами. Тебе идут эти красные лепестки вместо причёски. Ты в панике, размахиваешь руками-веточками, ладонями-листиками, зовёшь меня за собой, говоришь, что пора уходить, что времени не осталось. В какого же странного монстра ты превратилась, как так вышло и можно ли что-то с этим сделать? Ты уже не молода и не цепляешься за красоту как раньше, не дорожишь своей привлекательностью, поэтому вряд ли будешь искать противоядий, смиришься с новым телом. Я не слушаю, что ты пытаешься мне внушить, рассматриваю твои зелёные морщинки вокруг глаз, твой шип на щеке. Ты уходишь на север с остальными, а мне идти ещё не время.
Во всем видны признаки упадка. Кажется, ещё вчера в процветающем городе светило солнце, работали фонтаны, из супермаркетов шли семьи с покупками на неделю. А теперь, я сижу на остром куске асфальта выломанного из дорожного полотна и не знаю ждать мне тебя с работы или нет. Неподалёку от меня на поваленном дереве сидит наркоман. Ему больше не надо прятаться от полиции, здесь её больше нет. Он делает себе инъекцию и через пару минут сползает на землю, не в силах пошевелиться или как бы то ни было отреагировать на внешние раздражители. Но это не то зрелище, которое могло бы меня увлечь. Потому что это серая обыденность по сравнению с тем, что происходит с моим телом. Пчёлы, те, что вытатуированы на моём бедре, улетают. Они роем соскользнули с кожи в воздух. Они словно мультяшки сбежавшие из своего экранного плена, шевелят крыльями, жужжат, но всё равно продолжают существовать только в двух измерениях. Плоские живые насекомые поворачивают на север, и я уже не вижу их под другим углом.
По полуразрушенной лестнице поднимаюсь к себе в квартиру. Вдруг ты вернулся, пока меня не было. На всякий случай, надо собрать вещи, чтобы уйти как можно скорее. Меня не пугает ни неизвестность путешествия, ни предстоящие события, чем бы они не оказались. Я чувствую только безразличие к происходящему и тревогу о тебе. А вдруг ты уже ушёл и не забрал меня с собой?! Мне не привыкать к катаклизмам, но мне никогда не привыкнуть к предательствам. Не хочу даже думать об этом. Чем меньше думаю, тем меньше шансов, что это окажется правдой.
И дома тебя нет, я везде поискала. В растерянности сижу на крыльце подъезда. Жду у моря погоды. Времени всё меньше. Я наблюдаю не первый конец света. И если ты не придёшь сейчас, то мне придётся рассмотреть его в худших деталях. Но в замешательстве между действием и бездействием я почему-то всегда выбираю бездействие. Я не знаю что делать. И я остаюсь.