От желанья к желанью
(монолог американского молодожёна)
Х.Сард

Евгенкий Евтушенко

1
Я бродяга Джонни Батлер —
бывший циник, бывший бабник.
Я стихами не умею.
За меня скажи в стихах
о могучем океане,
о моей любимой — Хане,
о моих грехах греховных
и безгрешнейших грехах.
Мой медовый месяц странным —
был он радостью и раной.
Сладость мёда, тяжесть мёда
в теле загнанном моем.
Мой медовый месяц горький
сумасшедшею был гонкой
от желания к желанью
и желанье — за рулём.
Исполнение желанья —
это часто смерть желанья,
а потом пустыня в теле,
если, в общем, всё равно,
чьё с тобою рядом тело,
то, что тоже опустело,
и лежат два потных трупа...
Сколько раз так было,— но...
2
Со мной сполна за все мои обиды
жизнь расплатилась звёздами Флориды,
бесстыдством детским твоих губ Лолиты
и чистотою Золушкиных глаз.
Когда в душе расчётливая трезвость,
то даже поцелуй —
разврат и мерзость.
В любви разрешена любая дерзость,
разрешено бесстыдство без прикрас.
И мы любили так, как получалось:
желание в слова не облачалось,
исполнившись, желанье не кончалось,
желание в глазах у нас качалось,
желание из кожи излучалось,
желание само желало нас.
3
Любовь двух движущихся трупов,
одетых и голые слова,
при изощрённости всех трюков -
она мертва,
мертва,
мертва.
Любовь —
она тогда живая,
любовь людей,
а не зверья,
когда тебе в глаза,
желая,
глядит желанная твоя.
4
Бродяги на автомобиле,
мы останавливались и
безостановочно любили
по разрешению любви.
Любовь —
лицензия великая
нам на отстрел инстинктов тёмных,
всех обездоленных религия
и партия всех угнетённых.
И сквозь Америку летело,
сквозь чуингамное жеванье,
как богородицыно тело,
неутолённое желанье.
Визжали виражи смертельные,
кричал неон,
скрипели пристани,
шептались библии мотельные,
дыханьем нашим перелистываемые.
Косились лоди элегантные,
как обнимались мы,
но всё-таки
нас понимали аллигаторы
глазами добрыми,
отцовскими.
Шли предварительные выборы,
продажа,
купля,
заваруха.
а нам такое счастье выпало:
мы просто выбрали друг друга.
5
И в звёздном сумраке стрекочущем,
как светлячок
сквозь ужас мира,
тлел огонек на остром кончике
сухого прутика жасмина,
и как жасмин благоуханна
была ты,
Хана.
Был горек мёд
от непреложности
того, что выскользнешь,
растаешь
или как прутик переломишься,
собою пахнуть перестанешь.
Но мёд бродил во мне тягуче,
и мёдом всё вознаграждалось,
и ослепительно и жгуче
внутри опять звезда рождалась.
И каждым утром
ранней ранью
нас пробуждал нетерпеливо,
качая синий мёд желанья,
рёв Мексиканского залива.
Проблемы стирки и починки
всё залил мёд.
Шли первым планом
твои веснушки,
как песчинки,
прилепленные океаном.
И мёду суток было мало.
Желанье тлело сквозь ресничины
и на груди твоей вздымало
две сан-луисские брусничины.
6
Когда не любим,
как гнусно,
тошно
быть вместе, рядом -
хоть плачь навзрыдно.
Когда мы любим,
ничто не пошло,
когда мы любим,
ничто не стыдно.
Когда мы любим,
внутри свобода,
что из неволи
нас вызволяет,
и запах мёда,
и запах мёда
всё извиняет,
всё позволяет.
Когда мы любим,
мы неповинны,
что жажда мёда
танцует в горле,
и все, кто любят,-
Гекльберри Финны
с усами мёда,
который спёрли.
7
несчастны те, чьё тело
с душою разведено.
Любить - как сделать дело:
вот всё, что им дано.

Быть бабником - скучища.
Кто Дон Жуан? Кастрат.
Монахом быть не чище.
Монахом быть - разврат.

А мы грешили смело,
грешили, не греша.
Была душа как тело
и тело как душа.

Ресниами в ресницы,
и мёд сквозь них густой,
и не было границы
меж телом и душой.
8
Медленная смерть желанья
моего и твоего:
воскрешения желанья
твоего и моего.
Мёд тягучей,
мёд могучий,
дай не сытость -
жажду дай, -
то отливом меня мучай,
то приливом награждай.
9
Выше тела ставить душу -
жизнь, достойная урода.
Над душою ставить тело -
это ложная свобода.
Помоги мне, мать-природа,
чтоб я не был из калек,
чтобы тяжесть,
чтобы сладость,
чтобы даже горечь мёда
мою душу с моим телом
тайно склеила навек.
март-апрель 1972
Флорида