Больше
всего она любила следующие сорта фильмов, в таком порядке:
музыкально-комедийные, гангстерские, ковбойские. Во-первых, настоящим певцам
и танцорам, участвующим в них, приписывались не настоящие сценические
карьеры в какой-то - в сущности "гореупорной" - сфере существования, из
которой смерть и правда были изгнаны, и в которых седовласый, умиленный, в
техническом смысле бессмертный отец, сначала неодобрительно относившийся к
артистической карьере сумасбродной дочери, неизменно кончал тем, что горячо
аплодировал ей на премьере в дивном театре.
Мир гангстеров был особенный: там героические репортеры подвергались
страшным пыткам, телефонные счета доходили до миллиардов долларов и, в
мужественной атмосфере неумелой стрельбы, злодеи преследовались через
сточные трубы и пакгаузы патологически-бесстрашными полицейскими (мне было
суждено доставить им меньше хлопот). Были, наконец, фильмы "дикого запада" -
терракотовый пейзаж, краснолицые, голубоглазые ковбои, чопорная, но
прехорошенькая учительница, только что прибывшая в Гремучее Ущелье, конь,
вставший на дыбы, стихийная паника скота, ствол револьвера, пробивающий со
звоном оконное стекло, невероятная кулачная драка, - во время которой
грохается гора пыльной старомодной мебели, столы употребляются, как оружие,
сальто спасает героя, рука злодея, прижатая героем к земле, все еще
старается нащупать оброненный охотничий нож, дерущиеся крякают, отчетливо
трахает кулак по подбородку, нога ударяет в брюхо, герой, нырнув,
наваливается на злодея; и тотчас после того, как человек перенес такое
количество мук, что от них бы слег сам Геракл (мне ли не знать этого ныне!),
ничего не видать, кроме довольно привлекательного кровоподтека на бронзовой
скуле разогревшегося героя, который обнимает красавицу-невесту на дальней
границе цивилизации.