Игорь Грабарь - талант, умноженый на труд. Часть 6: Директор Третьяковки, реставратор, юрист, американская выставка

 

И. Э. Грабарь 1930е годы

Продолжение серии публикаций о Грабаре. 

В 1913 году Игорь Эммануилович Грабарь становится Попечителем Третьяковской галереи, после 1917 года Директором Государственной Третьяковской галереи, понимая, что на этой должности он сможет не только превратить галерею в музей более современный, но и прикоснуться к шедеврам музея как искусствовед. И на это должности работает до 1925 года, то есть возрасте 37 – 54 лет, совмещая её с реставрационной, просветительской, административной, и по сути даже политической деятельностью, он у истоков культурной политики государства.

Он получил в свое распоряжение галерею в первозданном виде — со времен Третьякова в ней почти ничего не изменилось. Картины висели без логики, скученно, многие никогда не реставрировались, инвентаризации не было – все на честном слове. Несмотря на протесты Грабарь перевесил все картины в хронологическом порядке и обеспечил полную инвентаризацию и реставрацию полотен. Василий Суриков, говорят, даже отвесил Грабарю земной поклон за новое расположение его «Боярыни Морозовой».

Пост директора Третьяковки, как оказалось, был только началом в карьере Грабаря-управленца. После Октябрьской революции он стал одним из главных деятелей Музейного отдела Наркомпроса. Его бесценный вклад в спасение художественного наследия нашей страны, однако, не только не оценен по -достоинству, но иногда подвергается сомнению узкими специалистами. Многое он предлагал и делал впервые, не опираясь на опыт предшественников и в условиях почти военных.

Он организовал первые в стране реставрационные мастерские; ездил в экспедиции по стране, спасая русские и византийские фрески в монастырях (многие из них во время этих экспедиций впервые были описаны и исследованы), национализировал выдающиеся художественные произведения, не давая мародерам растаскать их из разоренных имений; участвовал в создании государственного музейного фонда и многое еще. Важно, что он думал по этому поводу, что впервые в истории правительство выделило немалые деньги на культуру и надо успеть многое сделать, такая ситуация не будет долгой. Этому еще благоприятствовало покровительство расположенного к нему Луначарского, знакомство с искусствоведом Натальей Седовой, гражданской женой Троцкого.

Он ясно понимал, что вряд ли когда-нибудь ещё государство выделит такие огромные средства на реставрацию и восстановление культурных ценностей. А реставрация, музейное хранение, пополнение их требуют. После реорганизации и инвентаризации в Третьяковской галерее, основное внимание он уделяет организации музейного и реставрационного дела, и исследованиям в этой области.

Еще в начале ХХ века, до революций, с которой обычно связывают упадок в иконописи, в среде русской художественной интеллигенции и печати участились тревожные вести о уничтожающей старые фрески перестройке церквей, поновлении икон и фресок, превратившееся в моду. Это приводило к культурным утратам. Культурная политика первых лет Советской власти была двойственной – с одной стороны, борьба с религией приводила к запустению, с другой – в условиях отделения церкви от государства ценности передавались музеям и объявлялись всенародным достоянием, а в последствии велись исследовательские и реставрационные работы этих объектов культуры.

Это - во многом благодаря именно Грабарю и его научным соратникам. В 1919 году он написал программную брошюру «Для чего надо сохранять и собирать сокровища искусства и старины» и активно приступил к реставрации в Московском и Ярославского кремле. Было раскрыто и отреставрировано много старинных фресок. За эти исследования чуть позднее его будут чествовать в Париже французские ученые – византинисты, которые , как оказалось, следили за публикациями Реставрационного центра.

Грабарь выше всего ставил настоящих специалистов и профессионалов. Он привлек к работе Петра Дмитриевича Барановского, культовую фигуру и неоспоримый авторитет, он внес огромный вклад в восстановление памятников архитектуры, в частности, он -создатель музея в Коломенском и музея Андрея Рублева. В этом всём Грабарь принял самое активное участие — и как художник, и как работник музея, и даже как дипломат и юрист. Организовал 15 научно-художественных экспедиций, участвовал Грабарь и в реставрации Троице-Сергиевой лавры.

Принимал непосредственное участие в реставрации иконы Андрея Рублёва «Троица, стал одним из инициаторов проведения реставрационных работ в Андроникове монастыре, а также в организации там Музея древнерусского искусства Андрея Рублёва. В монографии Грабаря об Андрее Рублеве изложены и основные принципы реставрации: расчистки, консервации и научного осмысления старинных произведений. А начиналась активная реставрационная деятельность Грабаря не только с иконы, но и с реставрации после очередного покушения картины Репина « Иван Грозный убивает своего сына». Сам Репин не смог повторить старую манеру письма и Грабарь распорядился смыть нанесенные им краски и отдать полотно для научной профессиональной реставрации.

«Я благодарю свою судьбу и считаю себя исключительным счастливцем, что революция не заставила меня переключиться на иную работу, забросить свое прямое дело, а напротив того, дала мне возможность еще шире и глубже развернуть то, что я люблю, что знаю и умею»

Художник Лабас спрашивал Грабаря о том, как он строит свой день «… но многое зависит, как распределить свое время и как твердо выдерживаешь этот порядок. Он ответил, что работает над книгой о И.Е. Репине и пишет ее по утрам..3-4 часа каждый день. Потом делает небольшой перерыв и приступает к живописи, как раз к этим портретам. Проработав несколько часов, он переходит к другим занятиям. «Я всегда как-то укладываюсь во времени. Его вообще мало», – сказал Грабарь. В 11 часов вечера Игорь Эммануилович говорил «покойной ночи», и никаких дел, никаких разговоров быть не может».

Помним, что Грабарь получил юридическое образование, и в начале 1921 г он выезжал в Ригу на конференцию по заключению мирного договора с Польшей в качестве эксперта по искусству. Также Грабарь участвовал в разработке законодательства по охране памятников культуры в СССР. Много возможностей Грабарю дает сотрудничество с Луначарским, вся музейная и реставрационная деятельность проводилась под его кураторством. Уход Луначарского в 1930 году осложнил общественную работу Грабаря финансово, но он получил шанс вернуться к живописи и преподаванию, а в 1937 году выпускает книгу воспоминаний, далее монографии о Репине, Серове и другие книги.

Немало сил отдает Малому театру, впервые привлек в него художника, Дмитрия Кардовского, об этих годах остались у него самые лучшие воспоминания.

«Начиная с 1925 г. я всецело посвятил себя работе в реставрационных мастерских, отказавшись постепенно от директорства в Третьяковской галерее, от заведования реставрационным подотделом музейного отдела и под конец от преподавательской деятельности в первом Московском государственном университете, где я в течение десяти лет читал курс “Теория и практика научной реставрации памятников искусства и старины”»

«в 1930 году мне пришлось выбирать между администрированием, становившимся день ото дня все сложнее и труднее , и личным творчеством. Выбора у меня не было. Назначение Совнаркомом высокой персональной пенсии открывало возможности и ускоряло уход. Как ни тяжело было расставаться со старыми, беззаветно преданными делу друзьями, но тоска по живописи взяла верх». Грабарю было тогда 60 лет, кроме того именно в 1930 году он потерял мать.

Портрет Ольги Грабарь - Добрянской, матери худождника И.. Грабаря. !925г

Грабарь и в последующие годы не переставал заниматься реставрацией и преподаванием и Московском государственном художественном институте им. Сурикова: «...не только все великаны прошлых лет, но и мастера более близких нам эпох, которых я застал в живых, — Мане, Дега, Ван Гог, даже Матисс и Гоген — прошли самую суровую академическую школу и, только одолев ее, стали искать путей к «свободным художествам». И.Э. Грабарь создавал условия для обучения студентов на пленэре: «Студентам, проходящим зимой курс живописи в условиях комнатного освещения, должна быть представлена возможность пройти особый курс живописи в условиях открытого воздуха, т.н. пленэра, без чего обучение не может быть полноценным».. Он настаивал на преподавании композиции не раздельно от живописи и рисунка, а в тесной связи, поэтому курс композиции давался студентам с самого первого года обучения.

Комитет выставки русского искусства в Америке. 1924. Слева направо: Ф. Захаров, К. Сомов, И. Сытин, И. Грабарь, И. Трояновский, С. Виноградов

Еще одна связь с нашим временем– реконструкция выставки 1924 года в Нью-Йорке в Музее Русского импрессионизма в Москве "Другие берега. Русское искусство в Нью-Йорке. 1924". Это было невероятное и масштабное для тех лет событие, сделанное организаторами , для оказания помощи художникам. Государство поддержало, но его целью было популяризация русского искусства. Выставка была успешна, но не коммерчески, так как работы были оценены слишком высоко, поэтому трудно продавались. На родину вернулись лишь трое участников – Грабарь, принявший активное участие в организации, ее инициаторы издатель Сытин и коллекционер Трояновский.