В это время в королевстве было неспокойно. Чешское дворянство подняло восстание против власти Габсбургов на чешском троне. Кроме того, после периода гуситских войн чехи, в своём большенстве, были протестантами и очень болезненно воспринимали католицизм, ярыми сторонниками  которого   являлись   Габсбурги.  Вальдштейн, принявший сторону Габсбургов, становится весьма непопулярным дома. На короткий срок он попадает в тюрьму, но так как Моравия в этих спорах   придерживалась нейтралитета, Вальдштейна освобождают и назначают полковником моравской пехоты. Император Фердинанд Второй решает использовать моравское войско против чешских бунтарей. В этом ему помагает Альбрехт Вальдштейн, вербуя своих солдат стать на сторону императора. Он даже совершает кражу полковой кассы, которую передаёт в руки Фердинанду. Но моравские солдаты обвиняют его в предательстве и требуют его изгнания.

Убийство Альбрехта Вальдштейна - генералиссимуса императорских войск, совершенно потрясло обывателей старинного города Хеба. Только некоторые смирялись с мыслью, что грозный полководец, которого  не так давно восхваляли, а, заодно, опасались, теперь мертв.  Вскоре прошёл слух о том, что дух его не находит покоя в могиле и, буд-то бы, глухой полночью встает он из гроба, возвращаясь на то место, где самого Вальдштейна отправили на тот свет оружейной секирой.

 

Однажды горстка горожан сошлась в трактире на главной площади города. Засидевшись там до полуночи, перебирая дела дня сегодняшнего, незаметно обратились к событиям прошедшим. Вспомнили воеводу* Вальдштейна и ту холодную февральскую ночь, когда старинный город содрогнулся, порясённый кровавыми событиями.

 

Услыхав эти речи, разжиревший трактирщик подсел к изрядно подвыпившим посетителям, безцеремонно вмешиваясь в их разговор.

     - Известно-ли вам, что каждую ночь сам воевода является в крепость? -  зашептал он, таинственно прикладывая к губам свой толстый палец и ссылаясь на тех, кто в полночный час видели воочию в цитадели горящие  огни да ещё слыхали, как  грохохочет по камням карета воеводы.

       - Все это пустые выдумки! Враки! - презрительно скривил губы Менгер, сидящий недалеко от трактирщика.   

      - Пока сам не увижу - не поверю! До полуночи  ждать недолго. Посидите-ка ещё, а я пойду поглядеть на крепость. Вернусь - расскажу, сколько в речах этих правды.

Горожане стали было соседа предостерегать да отговаривать, однако тот упрямо стоял на своем. Видно, уж больно хотелось отличиться  своей смелостью.

 

Выйдя из корчмы, он завернул в улочку, ведущую к цитадели. С тяжелой головой, переполненной хмелем, приблизился он к запертым черным вратам. Вглядываясь в очертания крепостных строений, чутко прислушивался к ночным звукам... В крепости было тихо, как в костеле. Не было видно ни малейшего отблеска света, не доносилось ни единого звука... 

 

Но, только лишь куранты на костельной башне пробили двеннадцать, как вдруг, заскрипев петлями, тяжелые крепостные ворота распахнулись настежь и по камням вымощенного подворья загремели конские копыта. Из ворот на мост вылетела черная карета, запряженная четверкой вороных. В карете почивал муж. Лицо его было смертельно бледным, а в груди зияла кровавая рана – след от оружейной секиры. «Мертвый воевода!», - пронеслось в мозгу у Менгера.

 

В очах вороных горел дикий огонь, из ноздрей выбрасывалось пламя, извергая жар на крепостные стены и на странный, ужасающего вида конвой, сопровождавший мертвого воеводу. По обеим сторонам кареты  рысью неслись шесть всадников с обнаженными мечами в руках. За каретой во всеоружии следовали шесть  оружиеносцев. Посередине между ними плелся пленный, безоружный человек, явно идущий на смерть.

            

Кровь Менгера застыла в жилах от ужаса, на лбу выступил холодный пот, остатки рыжих волос дыбом встали на голове. Прижавшись к столбу, как завороженный, стоял он не в силах отвести взгляда от странного конвоя. В этот момент кони повернули свои головы и пламень, вылетавший из их ноздрей, осветил лицо узника.  У Менгера задрожали колени. В ужасе он повалился на землю. Ещё бы! Ведь в узнике он узнал самого себя – почетного хебского гражданина Менгера!

 

Лишь под утро сомлевшего, в совершенном беспамятстве, его обнаружили друзья и отвезли домой. В кругу причитающей над ним семьи прожил он в горячке еще несколько дней, прийдя в себя ровно лишь настолько, чтобы успеть рассказать приятелям о том, что увидел в крепости. После чего окончательно впал в состояние бреда и вскоре скончался на руках у своих близких, так жестоко расплатившись за свое любопытство и упрямство.