Первым выстрелам в царствование Императора Александра Павловича суждено было раздаться на Кавказе. Развитие российской великодержавности продолжалось здесь с первых лет этого царствования. В 1808 году главнокомандующим в Грузии и на Кавказе назначен князь Цицианов. В том же году изъявили покорность Мингрелия и Бакинское ханство. Оставалось гнездо хищников - Ганжа. Покровительствуемый Персией ганжинский хан Джевад изменил России и своими набегами терроризировал Закавказье. В конце 1803 года Цицианов предпринял поход на Ганжу - и 3-го января 1804 года овладел ею штурмом. Характерен ответ Джевада Цицианову на предложение сдаться; он показывает, как высоко расценивалась на Кавказе мощь Персии, на помощь которой Джевад надеялся: "Персидский шах, слава Аллаху, близко. Если ты хвастаешься своими пушками, то и мои не хуже твоих. Если твои пушки длиною в один аршин, то мои в три и четыре аршина, а успех зависит от Аллаха. Откуда известно, что ваши войска лучше персидских? Вы только видели свои сражения, а войны с персиянами не видели"... Джевад убит, а Ганжа переименована в Елизаветполь (в честь Императрицы Елизаветы Алексеевны). Взятие Ганжи встревожило Персию. Персияне усмотрели в расширении русского могущества на Кавказе непосредственную себе угрозу и решили бороться с этим могуществом, пока оно не успело еще пустить глубоких корней. Летом 1804 года начались военные действия. Многочисленные персидские отряды производили нападения на русские посты. Цицианов двинулся в пределы вассального Персии Эриванского ханства и осадил Эривань. Но крепость эта была слишком сильна для слабых средств отряда, и Цицианов в ноябре вынужден был снять осаду, понеся большие потери. В 1805 году последовало вторжение персидских полчищ. Шах персидский Баба-хан поклялся "выгнать из Грузии, вырезать и истребить всех русских до последнего человека. У Цицианова было всего 8000 человек, разбросанных по всему Закавказью. Главные силы персов - 40000 наследного принца Аббас-Мирзы - двинулись на Тифлис, грозя повторить ужасы нашествия 1795 года.

Но на речке Аскерани кровожадная орда встретила неожиданный отпор. На
ее пути стал слабый числом, но великий духом отряд полковника Карягина -
500 егерей 17-го полка и Тифлисских мушкетер. Четырнадцать дней - с 24-го
июня по 7-е июля - эта горсть храбрецов отбивала атаки 20000 персов (к
которым присоединялись еще подкрепления) - а после прорвались сквозь их
кольцо, перевезя по своим телам, как по живому мосту, обе свои пушки. У
Карягина было 493 человека при 2-х орудиях. Из них в строю осталось не
свыше 150. Четыре дня отряд держался на татарском кладбище а урочище
Карагач, страдая от жажды, отбивая атаки и в свою очередь совершая отважные
вылазки. В ночь на 28-е июня внезапной вылазкой Карягин овладел замком
Шах-Булах, где держался десять дней до ночи на 8-е июля, когда скрытно
вышел оттуда, незамеченный персиянами. За необыкновенный свой подвиг он
получил всего лишь золотое оружие и умер два года спустя все в чине
полковника... Инициатива "живого моста" принадлежит рядовому Гавриле
Сидорову, жизнью заплатившему за свое самоотвержение.
Этим своим сопротивлением Карягин спас Грузию. Порыв персов был
сломлен, а Цицианов успел тем временем собрать войска и принять меры к
обороне страны. 28-го июля при Загаме (в 2-х переходах от Елизаветполя)
Аббас-Мирза потерпел совершенное поражение, и персидская армия в беспорядке
удалилась, откуда пришла.
Цицианов стал приводить в покорность окрестных ханов, отпавших было от
России, но 8-го февраля 1806 года был предательски убит под стенами Баку.
На его место назначен граф Гудович, которому выпала нелегкая задача вести
со слабыми силами войну на два фронта - против Персии и против Турции (с
которой тем временем начата война), поддерживая в то же время порядок в
только что усмиренной стране.
В течении 1806 года заняты Куба, Баку и весь Дагестан, а персияне,
пытавшиеся снова наступать, разбиты у Каракапета. В 1807 году Гудович
воспользовался несогласованностью действий противников, заключив с
персиянами перемирие и обратившись против турок. Он двинулся одновременно
по трем направлениям - на Карс, Поти и Ахалкалаки, разбросав свои силы, и
отовсюду был отражен. Тогда турки (Юсуф-паша с 20000) сами перешли в
наступление, но Гудович, успев собрать свои войска, разбил этого втрое
сильнейшего врага 18-го июня на реке Арпачае. Кампания 1808 года была менее
удачна. Обратившись против персиян, Гудович осадил Эривань, но не имел
здесь успеха. Вторично в эту войну русские отступили от Эривани.
В 1809 году главнокомандующим назначен генерал Тормасов. В эту
кампанию действия имели место главным образом на черноморском побережье. С
персиянами велись безрезультатные переговоры, турки постепенно вытеснялись
с Закавказья. В 1810 году маркиз Паулуччи разбил турок под Ахалкалаками.
Война принимала затяжной характер, так как вследствие недостаточности сил
мы были лишены возможности предпринимать сколько-нибудь крупные операции и
до конца использовать одержанные успехи.
Но вот из среды этих прожженных солнцем и прокуренных порохом войск и
их бесстрашных командиров выдвинулся вождь - и по всему Кавказу прогремело
имя Котляревского!
Разделив славу Карягина на Аскерани, Котляревский принял от него 17-й
егерский полк. 14-го июня 1810 года с тремястами егерей он овладел
неприступной по природе и сильно к тому же вооруженной крепостью Мигри -
своего рода закавказскими Фермопилами - и удержал ее ва собой, нанеся тут
же жестокое поражение персам.
Назначенный шефом Грузинского (тогда еще Кавказского) Гренадерского
полка, Котляревский решил овладеть крепостью Ахалкалаки, последним оплотом
турок в Закавказье. Проведя свой полк через горы по козьим тропам и через
долины по пояс в снегу, он появился внезапно в ночь на 8-е декабря под
стенами крепости, приставил к ним складные, взятые на вьюках, лестницы - и
раньше, чем ошеломленные турки успели прийти в себя, гренадеры
Котляревского уже сидели на их пушках! Война с Турцией была закончена на
Кавказе этим блестящим делом.
В 1811 году Тормасова сменил маркиз Паулуччи, а в 1812 году его сменил
в свою очередь генерал Ртищев. Не обладая выдающимися боевыми
способностями, генерал Ртищев имел достаточно проницательности, чтобы
увидеть какого неоценимого помощника имеет он в лице Котляревского, и
достаточно гражданского мужества и бескорыстия, чтобы предоставить ему
полную свободу действий.
Обстановка на Кавказе в 1812 году складывалась критически. Нашествие
Наполеона отвлекло все силы России на Двину и Неман. Об Араксе не помышляли
и на Кавказе оставлено заведомо недостаточное количество войск. Из
Петербурга повелено торопиться переговорами с персами и признавалось
необходимым даже идти на уступки. Требования персиян оказались чрезмерными,
Аббас-Мирза опирался на 30-тысячную, отлично организованную и вооруженную
англичанами армию. Зная слабость и затруднения русских, он не сомневался в
успехе.
Император французов сидел в Кремле. Будущее России представлялось в
самом мрачном свете...
И в эту тяжелую пору на далекой окраине нашелся человек, возвысившийся
духом над обстановкой, взявший на себя большую ответственность, принявший
геройское решение. Этот человек был генерал Котляревский. Взяв с собой
испытанных соратников - Грузинских гренадер и егерей 17-го полка, немного
более 2-х тысяч бойцов - он двинулся на пятнадцать раз сильнейшего врага.
Не победить для этой горстки героев значило умереть...
19-го октября Котляревский разбил неслыханно дерзкой атакой персидскую
армию при укреплении Асландуз, отбросил ее в укрепленный лагерь и там
окончательно доканал ночью сокрушительным штыковым боем. У Котляревского
было 2221 человек при 6-и орудиях. При переправе через Аракс одно орудие
завязло и солдаты тщетно пытались его вытащить. "Эх, братцы,- сказал
Котляревский,- если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем
персиян, и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и
совсем не нужно". У персов было 30000 при 12-ти орудиях и полсотне
фальконетов. Бежавший из персидского плена унтер-офицер предложил провести
войска к той стороне лагеря, где у персов не выло артиллерии. "На пушки,
братец, на пушки!", - отвечал Котляревский. Наш урон 127 человек. На поле
сражения осталось до 9000 убитых персиян (пощады не давали), но
Котляревский в своем донесении пометил неприятельский урон всего в 1200
убитых ("напрасно писать 8000 - не поверят",- сказал он). Захвачено 5
знамен, 11 орудий, 35 фальконетов и 537 пленных. Перед боем было приказано
колоть всех персиян, кроме Аббас-Мирзы. Персидские историки, описывая это
печальное для них событие, объясняют витиевато, что их часовые "были
охвачены рукою сети беспечности", а в укрепленном лагере "зрачки счастья
сарбазов находились под влиянием сна". Повествуя о бегстве персов, они
передают, что конь Аббаса-Мирзы споткнулся и он "перенес свое величие со
спины коня на землю" (т. е. упал). Чтобы лучше понять все размеры решимости
Котляревского, укажем, что при точно таких же обстоятельствах оказались сто
лет спустя в 1914 году, в Марокко генерал Лиотэ (впоследствии маршал) и на
Кавказе генерал Юденич. Оба со славой вышли из безнадежного, казалось,
положения. Идейное сходство Сарыкамыша с Асландузом полное. Персидская
армия перестала существовать в первые утренние часы 20-го октября и с ней
рассеялся кошмар неприятельского нашествия.
У персов оставалась последняя надежда - крепость Ленкорань, запиравшая
путь в Персию. Там засело 4000 отборных персидских воинов, поклявшихся
умереть, но не сдаться (и сумевших эту клятву сдержать), "Если сами горы
восстанут на тебя - держись!" - писал Аббас-Мирза коменданту крепости. Горы
не пошли на Ленкорань, ее защитникам пришлось иметь дело с более грозным
противником.
18-го декабря Котляревский, перейдя Аракс, двинулся безводной
Муганской степью на Ленкорань. С ним было менее 2000 человек. 26-го декабря
крепость обложена, а 31-го - в последний день великого Двенадцатого Года -
взята жестоким штурмом. Защитники Ленкорани, не просившие пощады и не
получившие ее, все легли под русскими штыками. Но победа досталась слишком
дорогой ценой, выбито свыше половины русского отряда.
Котляревский потребовал сдачи, на что комендант Ленкорани Садык-хан
ответил с большим достоинством: "Напрасно вы думаете, генерал, что
несчастие, постигшее моего государя, должно служить мне примером. Один
Аллах располагает судьбою сражения и знает, кому пошлет свою помощь".
Гарнизон лег до последнего. В крепости сосчитано 3737 трупов. Взято 2
знамени и 8 орудий. Наш урон 341 убитых и 609 раненых - 950 человек из
общего числа 1761 штурмовавших. Приказ Котляревского перед штурмом достоин
занять место рядом с Прагской диспозицией Суворова на страницах славы
Русской Армии: "Истощив все средства принудить неприятеля к сдаче крепости,
найдя его к тому непреклонным, не остается более никакого способа покорить
крепость сию оружию Российскому, как только силою штурма. Решаясь
приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам и считаю
нужным предварить всех офицеров и солдат, что отступления не будет. Нам
должно взять крепость или всем умереть, зачем мы сюда присланы. Я предлагал
два раза неприятелю о сдаче крепости, но он упорствует; так докажем же ему,
храбрые солдаты, что силе штыка Русского ничто противиться не может: не
такие крепости брали Русские и не у таких неприятелей, как персияне, а сии
против тех ничего не значат. Предписывается всем: первое - послушание;
второе - помнить, что чем скорее идешь на штурм и чем шибче лезешь на
лестницу, тем меньше урон и вернее взята крепость. Опытные солдаты сие
знают, а неопытные поверят; третье - не бросаться на добычь, под опасением
смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо прежде конца дела на
добыче солдат напрасно убивают. По окончании же штурма приказано будет
грабить и тогда все - солдатское, кроме что пушки, знамена, ружья со
штыками и магазейны принадлежат Государю. Диспозиция штурма будет дана
особо, а теперь мне остается только сказать, что я уверен в храбрости
опытных офицеров и солдат Кавказского гренадерского, 17-го егерского и
Троицкого пехотного полков, а мало опытные Каспийского батальона, надеюсь,
постараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацию, чем до
сего между неприятелями и чужими народами имели. Впрочем, ежели бы сверх
всякого ожидания кто струсил, тот будет наказан, как изменник. Здесь, вне
границ, труса расстреляют или повесят, несмотря на чин".
Из под груды тел извлекли жестоко изувеченного Котляревского. Триста
верст по горам и степи несли солдаты на ружьях своего любимого вождя. Его
боевое поприще закончилось. Земному суждено было еще продлиться сорок
лет... И эти сорок лет безропотных, по-христиански перенесенных страданий,
делают его терновый венец прекраснее лаврового венка.
В 1813 году потрясенная Персия заключила в Гюлистане мир...
Война с Персией в царствование Императора Александра I является
блестящей страницей нашей военной истории - и нашей истории вообще. Великие
события, потрясавшие в те времена Европу, заслоняют ее и как бы подавляют
своими размерами. Но в русском сердце асландузское "ура!" должно звучать
громче лейпцигской канонады, здесь один шел на пятнадцать - и победил, а
русская кровь лилась за русские интересы, за русский Кавказ...
Персияне отнюдь не являлись "халатниками". Это был противник гордый и
храбрый - подвиг ленкоранского гарнизона и его коменданта достаточно это
показывает. Вооружены они были не хуже, а то и лучше нас, английскими
ружьями и английскими пушками. Тем более чести их победителям.
В лице безвременно покинувшего ее ряды Котляревского. Русская Армия
лишилась быть может второго Суворова и, во всяком случае, наиболее яркого,
наиболее даровитого из последователей Суворова. И так же безвременно уйдут
от нее Скобелев и Врангель.
Но, уходя, Котляревский вдохнул в Кавказскую Армию свою огненную душу.
Ее полкам он завещал свои традиции, свою славу. И Мигри дали Гуниб;
Ахалкалаки - Ахульго, Гимры, Ардаган. Асландуз сделал возможным Башкадыклар
и Сарыкамыш. И Ленкорань повторилась под Карсом и Эрзерумом, подобно тому,
как в защитниках Баязета забились сердца аскеранских егерей.

Источник: old.smi2.ru/sokol-2007/c994041/